В 1919 г. Максима Горького и его друга и соратника Луначарского, народного комиссара, обвинили в превышении своих полномочий и завышении цен на антикварные вещи. В то время государство активно изымало антиквариат из пользования граждан, иногда, правда, такие изъятия сопровождались определенной оплатой. Но платили мало, а чтобы платили больше приходилось давать взятки. Именно так поступил некий датчанин Эрик Плуме, имевший картин и иных ценностей на несколько миллионов рублей, но никак не могущий вывезти их за границу. Обратился он к Горькому и Луначарскому за помощью.
Голод и разруха
Чтобы понимать все написанное ниже, необходимо знать о том, что такого происходило в первой четверти прошлого века в России. После революции началась страшная неразбериха и разруха, голод. Тот, кто ранее был у власти, не работал или работал только для вида, теперь лишился всего – денег, ценностей, жилья. Даже если деньги и были, то инфляция съедала их быстрее пресловутых мышей. Не было продуктов. Во многих местах царил страшный голод.
Правительство пыталось исправить ситуацию посредством закупки хлеба за рубежом. Деньги на хлеб получали от продажи всяческого антиквариата и ценностей, изъятых у бывших дворян. Были изданы указы, запрещающие продажу антикварных вещей и драгоценностей кому-либо помимо государственных служащих, являющихся членами специальных комиссий. Фактически после таких распоряжений бывшие владельцы становились не более чем смотрителями при своих богатствах.
Но иногда им везло, и государство соглашалось не просто изъять ценности, а выкупить их по сходной и крайне выгодной для себя цене. Так, Эрик Плуме, владевший коллекцией из 308 предметов, договорился с Анатолием Луначарским и Максимом Горьким, который в то время возглавлял одну из комиссий по приему ценностей у населения, о продаже своей коллекции. Комиссия оценила богатство в 11 миллионов рублей.
Сумма не маленькая, но реальная стоимость была куда выше. При этом некоторая часть ушла и членам комиссии, и представляющим интересы богача в России гражданам. А именно – Юрию Гаусману и Аркадию Рудановскому. В роли оценщика выступил сын Карла Фаберже (того самого великого ювелира), Агафон Фаберже.
Все эти люди собирались вместе на квартире Горького, состоящей из 11 комнат, в которых проживало около 30 человек. Кормились сборщики за счет писателя. А тот в свою очередь получал доход из не совсем честных источников, в том числе и вот за такие сделки.
Однажды, правда, нашла коса на камень. Комиссией занялась ВЧК. Представителей Эрика Плуме арестовали, но Горького и Луначарского не тронули.
Почему не посадили писателя
У Горького был личный ненавистник и враг в лице Зиновьева. Он, собственно, и начал процесс с обличением «казнокрадов». Горького и всех причастных обвинили в том, что они завышают стоимость имущества с целью присвоения получившейся разницы себе. На квартиры соучастников были совершены налеты, у одного только Фаберже были найдены сотни и сотни картин, марки, иные ценные вещи. Обыски шли везде, только не у Горького с Луначарским.
Их дело не коснулось, хоть имена и были в нем упомянуты. Почему так? Наверняка, слишком известными для того времени фигурами они были, в 1937 году уже никто бы не посмотрел на то что один писатель, а второй стоит у истоков революции.
Расследование зашло в тупик, но все же послужило советскому государству во благо, позволив сэкономить знатные суммы, как на покупке, так и на тех вещах, с которыми подозреваемые расстались только, чтобы не идти под суд.
Так, Фаберже не просто так выдал тайник с сокровищами, в отличие от своих товарищей, он сел всего на год и после легкого шока даже сумел вернуть себе ценную коллекцию марок. Возврату собственности поспособствовал лично Троцкий.
Правда, во власти Фаберже разочаровался окончательно. За 50 тысяч марок он перешел границу с Финляндией и навсегда распрощался с Россией.
Горький же не пострадал, единственное, что удалось сделать Зиновьеву – это написать на писателя служебную записку, в которой сообщалось о том, что Горький пал морально и разлагается. Но ЦК партии всерьез его писанину не принял.
Что стало с антиквариатом и иными ценностями
Часть собственности Эрика Плуме все же была передана государству, но большинство вещей осело в карманах чекистов и всех причастных к делу. Вместо 11 или 8 миллионов Плуме должен был получить всего 2, и неизвестно сумел ли он выбить эту сумму из цепких рук бюрократов.
Горький остался при своем, он продолжал быть членом комиссии, что позволяло ему помогать другим писателям, а также всем желающим выехать за границу. Поэтесса Зинаида Гиппиус вспоминала о том, что у Горького и его гражданской жены были связи, позволяющие им помогать эмигрантам уезжать в Европу. Помогали часто не просто так, а за реальные деньги или драгоценности. Вот такое оно облико морале.