Ещё одна книга, прочитанная по работе, в поисках цитаты. И я, честно говоря, в некотором шоке.
Но давайте по порядку. О Переке я впервые услышал в связи с другим языковым казусом: следующий его роман, "Исчезание" - липограмма, т.е. произведение, в котором отсутствует одна гласная (в оригинале это "е", в русском переводе - "о").
А "Человек, который спит" вышел в 1967-м (как указывают в аннотации: "накануне революционных событий 1968 года во Франции") и весь пропитан духом раннего постмодернизма и "новой волны" кино. Не случайно сам автор снял по нему фильм, в котором есть всего одна роль, да и та без слов (его мысли за кадром озвучивает женским голосом "рассказчица"). И пусть вас не обманывает безыскусная обложка со спящим ребёнком: на самом деле роман - это
причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону "риторических мест безразличия" может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
"За виртуозной игрой Перека с буквами и словами, за тонкой пародией, за бурлескной стилизацией стоит не только осмысление многовековой традиции, не только развенчивающее и развинчивающее новаторство - здесь и муки самоопределения, и вся сложность быстро меняющегося мира, который требует постоянно искать и находить новые средства выражения".
Под "новыми средствами выражения" и "виртуозной игрой с буквами и словами" явно не в последнюю очередь подразумевается, что книга написана от второго лица. Таких книг вообще крайне мало - наверное, можно пересчитать по пальцам: самая известная - конечно, "Если однажды зимней ночью путник" Итало Кальвино. Не случайно Перек вместе с Кальвино и Марселем Дюшаном участвовал в УЛИПО, Цехе потенциальной литературы, который пропагандировал отказ от любых мыслимых языковых требований.
Например (цитирую по Вики):
Сдвиг S + 7. Осуществляется с помощью произвольного орфографического или толкового словаря. Каждое существительное исходного текста (в качестве оного может использоваться любое литературное произведение) заменяется другим существительным. Последнее должно являться седьмым существительным в выбранном словаре, считая от заменяемого слова. Возможны модификации приёма (использование других частей речи, сдвиги S + 2, S − 3 и т. п.).
(В своё время, не зная названий всех этих экспериментов, я называл их "торжеством формы над здравым смыслом".)
Если же говорить в буквальных терминах, то роман этот - экзистенциальный по стилю (в чём Перек наследует могучим предшественникам, Сартру и Камю) и клаустрофобный по атмосфере. Большую часть времени герой проводит в своей комнатушке. Даже соседа, громыхающего за стеной, он только слышит.
Иногда, полулежа на своей узкой кушетке, довольствуясь бледным и рассеянным светом, который падает от окна и почти регулярно подсвечивается красным огоньком твоей сигареты, ты весь вечер слушаешь шаги своего соседа. Стенка, разделяющая ваши комнаты, настолько тонка, что ты почти слышишь его дыхание, ты слышишь его шаги, даже когда он ходит в тапочках. Ты часто пытаешься представить себе, как он выглядит: его лицо, руки; его занятия, возраст, мысли. Ты ничего о нем не знаешь, ты даже никогда его не видел, быть может, лишь только однажды, когда столкнулся с ним на лестнице и прижался к стене, чтобы дать ему пройти, но ты не знал, не мог быть уверенным, что это именно он. Впрочем, ты не ищешь возможности с ним увидеться, ты не приотворяешь свою дверь, когда слышишь, как он выходит из комнаты и подходит к крану в коридоре, чтобы налить воды в чайник, ты предпочитаешь его слушать и создавать его образ по своему усмотрению. Ты только знаешь, что его комната намного больше, чем твоя, поскольку он может по ней передвигаться, поскольку он должен по ней передвигаться, чтобы дойти до окна, кровати, двери или шкафов, тогда как ты, стоя в центре своей комнаты — две трети которой занимает кушетка, — можешь, не отрывая пяток, дотянуться руками до любой точки: окна, двери, маленькой раковины, вешалки в углу, розового пластмассового таза, этажерки.
Узкий, тесный, твёрдый - эти прилагательные повторяются из раза в раз, и от этого в конце концов пробирает жуть.
Надо сказать, фильм за счёт натурных сцен смотрится не так клаустрофобно, а комната героя невероятно большая по сравнению с "каморкой", описанной в книге. Возможно, восприятие автора несколько изменилось за 7 лет. Или я, читая, неоправданно представлял себе другую, куда более мрачную картинку. Но сравнить свои ощущения с авторскими как минимум интересно.
Фильм привожу в оригинале с английскими субтитрами, поскольку русский закадровый перевод (https://www.youtube.com/watch?v=O8WuvI_7zJk - мужским голосом! какой моветон!) ужасно наложен и, как мне кажется, мешает авторскому замыслу.
P. S. А самое-то обидное, что цитаты я так и не нашёл. Похоже, автор меня просто дурит. Что тоже вполне укладывается в концепцию постмодернизма.
#постмодернизм #имхи_и_омги #литература 20 века
