Девятнадцатилетний Егор Горенов сидел у себя во дворе на лавочке и кормил хлебом голубей. Булка крестьянского, которую он купил в супермаркете десять минут назад, уже заканчивалась.
— Чего грустный такой? — спросил его подошедший друг детства Александр Захаров. Юноша присел рядом, терпеливо дожидаясь ответа.
— Родители разводятся, — коротко ответил Егор.
— М-да, беда... — сочувствующе протянул Александр. — Как же так? Твои родители всегда были для всех примером.
— А вот так. Мамка отца из дома выгнала, грозится в суд подать, на развод. А еще этот дядя Толя да Колька-мелкий — свалились как снег на голову. Дядя Толя пьяный приперся позавчера, мальчика какого-то приволок, наплел ерунды с три короба и уехал. А Кольку оставил. Вот мать и «вскипела». — Егор разделил оставшуюся корку пополам и отдал один кусок другу. — Ладно — поссорились. С кем не бывает?! Но зачем выгонять отца из дома? — С замахом бросил хлеб птицам. — Зачем разводиться-то?
— И то верно, — согласился с другом Александр и посмотрел на хлеб в своей руке. Он был настолько свежим, что захотелось откусить. Так он и сделал.
— У них, между прочим, скоро серебряный юбилей должен был быть. Кого там!... Теперь уже ничего не вернуть. — Егор не стал делать другу замечание, мол, лучше бы птицам хлеб бросил. С голодного края, что ли приехал? — А все кругом говорили про них, мол, какая пара хорошая! Как любят друг друга! Какого сына вырастили! И вот тебе на — сглазили!
— Погоди, а ребенок-то чей? — поинтересовался Александр.
— А это вообще интересный вопрос. Дядя Толя привез Кольку, оставил у нас, и после этого моих родителей будто подменили. А еще он сказал, что это, мол, внучек моего отца. — Возникла пауза. — Саня, я знаю, что они любят друг друга, а сегодня мамка отца чуть утюгом не прибила. Серьезно тебе говорю.
Вот ничего себе! — возмутился вдруг Захаров. — Получается, твой родной дядька привез твоему отцу, то бишь своему брату, ребенка и представил его внуком?
— Да. Я сам в ступоре был.
— А как это вообще произошло?
И Егор рассказал другу, с чего все началось.
В десятом часу вечера позапрошлого дня в квартире Гореновых раздался звонок в дверь. Отец семейства Федор ленивой походкой, одетый в домашний халат, слегка недовольный, натянул тапки и пошарпал из гостиной в коридор.
Соловьиная трель продолжала настойчиво разливаться по квартире.
— Привет! — радостно поздоровался Анатолий Горенов, родной брат Федора, когда тот открыл входную дверь. На руках у мужчины сидел мальчишка лет четырех.
— С дубу рухнул, что ли?! — раздраженно ответил хозяин квартиры. — Поздний вечер уже.
— О, спасибо, брат! А то я не знал, который час, — улыбаясь, пошутил Анатолий. — Извини, до утра сил нет ждать.
— Я не понял, это что за ребенок? Откуда? Где ты его взял?
— Не узнаёшь? — спросил брат. — Колька, пацан Ромкин.
— Толя, ты в своем уме?
В коридор за мужем подтянулась и мать Егора Ольга, а за ней и сам Егор.
— Я сегодня как никогда, братан, и в трезвой памяти, — ответил тот, дыхнув в сторону Федора утренним перегаром.
— Оно и видно, — вступила в разговор Ольга.
— Привет, — поздоровался с ней Анатолий.
— Подожди, подожди, ты зачем сюда мальчишку привез, а? — спросил Федор.
— Пьяный, в такую осеннюю пору с ребенком по ночам шастаешь. Чей ребенок-то, Толя? — поинтересовалась хозяйка.
— Так мальчик-то ваш, Оля. Посмотри на него, — Анатолий указал на лицо Коли.
— Все понятно с ним — горячка белая называется, — заключил Федор, повернувшись к жене.
— Погоди, Федя. — Ольга нахмурилась и переспросила деверя: — Что значит наш? Объясни, Толя.
— А что тут объяснять? Это Николай Стихин — сын Романа Стихина. Ну? Что вы на меня уставились? И Романа забыли, что ли? Сына Маши Стихиной? — задал наводящие вопросы Анатолий.
— Ах, Маши Стихиной?... — протянула хозяйка, грозно посматривая на супруга. — Ну, теперь понятно. Хорошо, что хоть бабушку еще не привез. Вот бы Феденька порадовался! — с сарказмом произнесла она, упомянув бывшую пассию мужа и ее мать.
Егор стоял и слушал родных людей, но так ничего и не мог понять. Он присел на корточки и обратился к ребенку, которого опустили на пол:
— Мальчик, ты кто будешь?
— Коля Стихин я, — картаво ответил паренек.
— Внук папаши твоего, — добавил дядя Толя.
***
— Когда-то в юношестве отец испытывал высокие чувства к Марии Стихиной. Об этом я узнал от того же дяди Толи, когда чуть больше года назад ездил к бабушке в Нижний Тагил. Это было перед ее смертью. Тогда дядька вызвался проводить меня и по дороге до вокзала рассказал немного об отце. — Егор посмотрел на друга.
— И что он тебе понарассказывал? — отправив в рот последний кусок хлеба, спросил Александр.
— Я, говорит, тебе про любовь твоего папки и Маши Стихиной все расскажу. И попросил у меня за это денег на опохмелку...
— Расскажи, дядя Толя. — Егор достал из кармана куртки наличность и, отсчитав двести рублей, протянул их непутевому родственнику.
— Спасибо тебе, Егорка. Эх, дай тебе Бог здоровья! Пойдем через ларьки пройдем, я пивасиком затарюсь.
— Пойдем. Только ты рассказывай.
— В общем, любовь у них была — закачаешься. Он ведь к Машке по ночам в окно лазил.
— Ну, прям, романтика! А я всегда думал, что мой папа скучный человек.
— Это сейчас, а тогда с ним совсем нескучно было.
— Нифига себе!
— Да-да.
Возле киоска собеседники увидели молодого человека, который что-то покупал. Судя по полупрозрачному пакету, мужчина закупился пивом.
— Здорово, Ромка! — поприветствовал его дядя Толя.
— Привет, — пожав руку, ответил тот и пошел дальше.
— Где деньгами-то разжился, племяш?
Тот ничего не ответил. Анатолий сопроводил уходящего мужчину взглядом и постучался в окошко ларька.
— Две бутылочки нашего и сухарики, — подал он деньги в открывшееся окно. — Сейчас, Егорка, успеешь ты на свою электричку. О, спасибо, дорогая, — обратился к продавцу. — Дай Бог тебе здоровья. На чем я остановился? Ах, да... Так вот, по водосточной трубе лазил твой папка. Как только не боялся?! — с восхищением сказал дядя Толя. — Цветы — в зубы, а сам, как кошак...
— Дядя Толя, а что потом-то было? Почему они расстались?
— Вот о чем Федор не любит вспоминать, так это об этом. Но, думаю я, что тут без его глупостей не обошлось. Сдается мне, что он подумал, что Машка ему изменила.
— Изменила?
— Да. Но Ромку, брательника твоего, получается, она от Федора родила.
— У меня есть брат? — удивился тогда Егор.
Анатолий отчекрыжил бутылку и присосался к горлышку, образовалась долгая пауза.
— Есть, Егорка. Есть. Видел, только что отрулил отсюда мужик?
— Ну?...
— Вот это и есть твой брат Ромка.
— Я когда домой вернулся, у мамы о нем спросил. Она сказала, что это все сплетни. Так кому верить-то, Саня? — обратился к другу Егор, когда закончил рассказ.
— Стало быть, дядя Толя на ночь глядя привез вам сына Романа? — уточнил Захаров.
— Вот именно.
— А у паренька-то что с родителями случилось? Сам Роман жив-здоров? Почему же тогда сына к себе не заберет?
— Вот и я понять не мог сначала. Дядя Толя говорит, что Колька теперь сирота.