Мама никогда не ругала отца, хотя я рос без него. Ни слова плохого я от нее не слышал. Но стоит признать, что и каких-то дурацких сказок она мне в детстве не рассказывала: что он космонавт, капитан дальнего плавания, археолог, путешественник или полярник. Не говорила она, и что он умер.
От отца у меня были только колыбельная и лошадка-качалка, а у мамы – засохший цветочный венок. Сомнительное наследство, но я не знал, каково это – жить в полной семье, поэтому у меня и не было особенного чувства потери. Нам с мамой всего хватало.
Мы жили на самой окраине, на границе с лесом, небольшое хозяйство у нас было. Соседи иногда побрехивали, мол, мама – чаровница. У нее всегда все цвело и плодоносило, животные будто зачарованные за ней ходили и все к рукам ластились, даже дикие или приблудные какие. Меня в детстве совсем не удивляло, например, что я сначала кур кормил, а потом ворон; что зимой мы никогда не охотились, но готовили дичь, а мама обычно приволакивала тушки, едва зайдя в лес.
Мне кажется, однажды, я видел рядом с ней волков.
Меня она никогда в свои тайны не посвящала, но и не обманывала. Думаю, она знала, что при всей моей любви к нашей жизни, я был с рождения человеком города. Как будто туда меня постоянно тянула какая-то своя магия. Поэтому ничего удивительного не было в том, что, когда я окончил школу, мама настояла на моем переезде.
Она не жаждала одиночества и, конечно же, очень скучала (уже заранее), но она, как и я, тоже знала, что так правильно. И, к моему удивлению, она все уже подготовила для моей относительно спокойной жизни.
Вопросы появились, когда она сказала, что ее друг, хозяин конного клуба, с радостью меня примет и поможет первое время. Благо имелись и ответы. В вечер перед моим отъездом состоялся у нас серьезный разговор.
Она рассказала мне о том, кто ее таинственный друг и как получилось, что он занялся отнюдь не самым популярным делом среди обычных людей. Когда-то давно мама стала причиной того, что он ушел из своей семьи. Когда мои брови удивленно поползли вверх, она предупреждающе вскинула руку. Семьи – не в том самом смысле. Все было несколько сложнее.
***
Легенды и сказки всегда были частью нашей жизни, а людям, которые жили близко к земле, было гораздо легче принять, что что-то из рассказанного предками могло быть правдой. С мамой случилась история, которую вполне можно было принять за романтическую сказку, но она случилась на самом деле.
Она с самого детства была странной (это тоже можно принять за часть сказки). И дело не в том, что она росла, как это говорится, «на лоне природы» – она всегда немного лучше понимала не людей, а других живых существ. Но она не была белой вороной или деревенской юродивой. Она вполне хорошо взаимодействовала со всеми жителями, соседями, детьми. И никогда не мечтала уехать в город. Хотя возможность имелись.
Все свободное время она проводила вне дома, часто уходила в лес, благо он был светлый и, в общем-то, уже несколько поколений жителей не знали от него никакого вреда – только щедрые дары. Родители мамы (о которых в этой истории она больше не говорила) поначалу думали, что мама станет кем-то вроде ученого-биолога, тогда они и подумать не могли, что шестнадцатилетняя девушка добровольно откажется от «большой жизни» ради избушки на окраине и пригоршни ягод.
В общем, она осталась одна, и нельзя сказать, что ее бросили. Она всеми силами добивалась этого одиночества и, когда оно наконец наступило, восприняла как свободу. С тех пор она могла по несколько дней не появляться в человеческом доме, чтобы заходить как можно глубже в лес.
И неудивительно (так она и сказала), что в какой-то момент она встретилась там с тем, что было бы сложно объяснить простому человеку.
Мама как раз остановилась, чтобы собрать несколько лисичек, когда из чащи с тоненьким ржанием вывалился жеребенок, еще не уверенно ступающий по земле. Но жеребенок, как можно догадаться, был не совсем обычным, иначе мне не пришлось бы говорить о сказке. На гладком белом его лбу мама разглядела маленький еще, но переливающийся на солнце перламутровый рог.
Жеребенок совершенно точно не был в восторге от встречи с человеком, даже с невинной девушкой, и совершенно точно дрожал от страха, издавая жалобные звуки. Грива его была ухожена, да и вообще он мало походил на зверя, который просто живет в лесу и, как может, добывает пропитание. Слишком… холеный, подумала мама. Значит, у него должен быть хозяин. Возможно, не человек.
Тогда ее ни капли это не смутило, сейчас она совсем чуть-чуть усмехалась своей безрассудности.
Она попыталась приблизиться к единорогу, начиная тихо напевать, а не говорить. Красивая мелодия успокоила детеныша, и он быстро дал себя коснуться, хотя как будто не совсем понимал, что за существо перед ним, почему так выглядит.
«Но определенно точно он был знаком с человеческими руками. Или руками тех, у кого есть антропоморфная форма», — подумала мама.
Богатый на чудные события день набирал обороты. Маме удалось уговорить жеребенка идти в сторону ее человеческого дома, потому что к себе домой он отправляться не желал, и подтолкнуть в чащу его не получилось – он упирался, а мама боялась ему навредить. Зато он беззаботно потопал туда, куда она позвала его.
Они шли не больше десяти минут, когда сбоку от тропы что-то громко затрещало, и маме даже послышалась человеческая речь. Только язык был незнакомый. Детеныш единорога не выказал к происшествию никакого интереса в отличие от мамы.
Она в полный голос пригласила пришельца показаться и, если он хозяин жеребенка, забрать его безо всяких проблем. Она никому не желала зла, никого не пыталась украсть, никому не хотела навредить и надеялась, что ей тоже не навредят в ответ. Но никто не явился. Они продолжили путь.
Однако маме не стоило терять бдительности (здесь во время рассказа она опять посмеялась). Она всегда как будто совсем чуть-чуть наперед знала, что будет. Поэтому, когда ей на спину кинулся какой-то тощий паренек, она не закричала, хотя и знатно грохнулась тогда И не стала бестолково отбиваться и размахивать руками и ногами. Она так и замерла, придавленная весом чужого тела к земле, лишь слегка поднимая голову, спокойно произнесла: «Я не враг. Отпусти».
Это был маленький всадник. И мама не знала, хотела бы она встретить его снова, если бы была возможность обратить время вспять.
***
– Неужели ты хочешь, чтоб я закрыл тебя здесь до совершеннолетия? Или ты хочешь, чтобы Киран, – молодой мужчина махнул рукой в сторону жеребенка, – попал к другому всаднику? Сколько раз мне тебе говорить, что это не развлечение, а обязанность. Ты должен заботиться о своем звере, вы должны быть неразлучны, пока не укрепится связь. Иначе и ты останешься глупым мальчишкой безо всяких сил, и Киран не вырастет. Его табун может выкинуть, ты это понимаешь? Они, конечно, волшебные, но все же животные. И если ты приведешь к ним полудохлого самца, никто из кобыл не обратит на него внимание. А более сильные жеребцы если и не затопчут, то заставят уйти. Ты такой судьбы для своего единорога хочешь?!
Мальчик стоял, опустив голову, перед рассерженным братом и неловко теребил ленту с колокольчиком. И тогда он и не думал рассказывать, что не сам нагнал потерявшегося Кирана, а вообще встретил обычную человечку, которая каким-то невероятным образом заставила жеребенка следовать за собой.
– Послушай, – тем временем продолжал мужчина. – Я понимаю… что тебе поскорее хочется на волю, но, поверь мне, это не стоит того, правда. Не повторяй моих ошибок. Пожалуйста.
Через некоторое время мальчик, продолжая периодически сталкиваться в лесу с мамой (тут уже была не случайность, очевидно), много рассказывал ей об их жизни. О том, как все устроено у всадников, и о печальной истории единорога брата. Маленький всадник нарушил тогда все мыслимые и немыслимые законы клана, и нельзя сказать, что плата была мала.
– Только не говори, пожалуйста, – влез я в историю, когда мама переводила дух, – что этот парень вырос и стал моим отцом.
– Нет, конечно, ты что, – рассмеялась она. – Нар был мне как младший брат… Но он все равно очень важен в рассказе. Да и, раз уж мы возвращаемся в нашу реальность, скажу, что именно к нему я тебя отправляю сейчас. Но как так вышло – слушай дальше.
Брат Нара – Гор – мог бы стать одним из самых сильных всадников в племени и претендовать на руку наследницы и будущей правительницы (а племенем управляли женщины). И единорога выбирали ему под стать – самого крепкого из новорожденных, ослепительно белого и норовистого. Гор назвал его Арилом.
– Они оба были… такие свободные, не видели никаких границ, – вздохнула мама. – Кто в трезвом уме погонит молодого, еще не объезженного единорога в ураган? Просто чтобы мчаться, почти лететь, кричать, соревнуясь с раскатами грома. Это безумие, какое-то позерство. Но видишь, как они сошлись. Арил ведь тоже ни капли не сопротивлялся своему всаднику. Не потому что единорог не может – еще как может – и скинуть, и лягнуть, и напакостить, – он тоже этого хотел. Они оба были очень сильными, им казалось, что связь уже крепка и ничего страшного с ними не случится. Все вокруг было дом, природа, стихии. Но духи леса не прощают самонадеянности. Что там произошло точно, Гор мне никогда не рассказывал, но он упал. Или они вместе упали. Но, в общем… Когда Гор очнулся, он был уже в селении, рядом сидели зареванный Нар и злая как фурия их мать. Гор не приходил в сознание почти три дня, изредка открывал глаза, но почти сразу проваливался в беспамятство. Когда же он смог хотя бы произнести несколько слов, первым делом спросил, где Арил и все ли с ним в порядке. Его отвели к единорогу… – мама замолчала и посмотрела куда-то поверх моего плеча. Я не смел нарушить тишины. – Гор думал, что он голос потеряет – так сильно плакал… Так просил прощения у Арила…
– Неужели единорог погиб?
– Нет, конечно, нет, он дитя леса. И духи ему помогли, хотя и наказали очень сильно. Он и сейчас живет и здравствует, ты, может быть, увидишься с ним. И на самом деле, если не знать истории, ты и не поймешь, что что-то не так. Увидишь простого жеребца, не самого могучего, но это можно списать на возраст. Но единороги живут столько же, сколько всадники, у них другие периоды расцвета и угасания. А теперь представь, что Арил со дня на день должен был войти в полную силу, превратиться из условного подростка в прекрасного сильного жеребца, будущего вожака, а тут... Гор когда пришел к нему, не мог поверить глазам: мало того, что травмированы ноги, так еще и рог не вырос (и навсегда остался маленьким). Арил же, когда увидел Гора, все равно так к нему тянулся, так был рад, что Гор не выдержал.
Он всегда говорил, что единороги слишком доверчивы.
Естественно, Гор Арила не бросил, да и никто не дал бы ему в его возрасте выбирать нового жеребца. Так и остались они – вдвоем, никому не нужные больше. Только если Гор без волшебных сил обычными трудами и занятиями пришел в форму, все равно стал полезен племени, как мог, грех свой замаливал, то Арил остался хромым, так еще и практически обычный.
– Почему же они не смогли его вылечить? Есть же магия какая-то или что там?
– Кто их знает… Может, правда не могли, раз духи леса то да сё, – явно передразнила кого-то мама. – А может, не захотели. Так наказывали. А отчуждение потом немного и на Нара перекинулось, не давали ему покоя другие мальчишки. Все говорили, что Гор бракованный и единорог его бракованный. Кто постарше – говорил, что лучше бы Арилу с Гором тогда было умереть, чем выжить и стать такими. Мне кажется, тогдашняя глава их клана была с этим согласна, да только среди миллионов бесполезных этих всадничьих законов был и тот, который запрещал вредить единорогам, тем более убивать. Даже облегчая страдания нельзя — преступление.
– А почему, кстати, глава женщина? Что за устои такие? Раз силы все равно получают мужчины?
Мама рассмеялась.
– Силы-то конечно, да только вот женщины – продолжают род. И у всех зверей, и у единорогов так. А самки единорогов к себе подпускали только невинных девушек – это в легендах и осталось. И только женщины могли помочь родиться новым жеребятам, и только женщинам был открыт путь в тайные долы, где самки вскармливали детенышей, которые потом либо оставались с матерями, либо уходили в племя, чтобы искать всадников. И хотя силы были у мужчин и у жеребцов — да, но только женщины вообще обеспечивали существование племени всадников. Они ведь не для развлечения прикармливали единорогов. Они их защищали. А с помощью их сил защищали людей… От темноты.
– Как все, однако… Ладно, что там с Гором и Наром? Не просто же так ты мне про них так долго говоришь…
– Будет тебе и про Гора, и про Нара. Конечно, не просто. Не получится, наверное, уже как сказку это рассказывать… Но прежде, чем мы перейдем к основной части, надо было прояснить все эти моменты – про Арила и про племя.
***
Когда Гор узнал о дружбе Нара с человечкой, он готов был убивать. Он явился перед мамой вместе с Арилом, думая, что и Нар, и его единорог попали в очередную ловушку хитрых неблагодарных людишек, что тайна племени под угрозой. Но как только они встретились… В общем, понятно, да? Гор – мой отец. Но они не сразу с мамой влюбились. Сначала в нее влюбился… Арил.
Единорогу не было покоя. Увечный, он избегал своего табуна, круглые сутки рядом с Гором он находиться тоже не мог, а бродить по селению людей, пусть и всадников, – такая себе забава для гордого волшебного зверя. А увидев маму, он будто успокоился, перестал тосковать, подпустил ее к себе так безропотно, будто она несла ему спасение. Гор тогда еще больше взвился – уж не колдунья ли она. Он все никак не мог маме поверить и запретил Нару к ней приближаться.
Но потом струсил. Арил очень по ней тосковал и упорно тащил его к человеческому ее жилью. Они стали постепенно узнавать друг друга, привязываться. Но Гор все никак не решался на (тут мама задумалась, подбирая слова) следующий шаг. Мама переживала, грустила – молодая была. Арил тоже нервничал, когда его любимая человечка была нерадостна.
Однажды Гор пришел к ней один, с повинной. Хотел расстаться, пока есть еще силы оторваться друг от друга, просил все забыть, найти другого, а лучше вообще уехать в другое место.
– Ты все так рассказываешь впроброс, как будто это неважно! – возмутился я.
– Наша с твоим папой любовь – только наша, уж извини, для сказки про единорогов и жестоких всадников любовная линия не так важна. Тем не менее, дорогой… Тогда я так кричала на него, ты представить не можешь. Хорошо, что он пришел без Арила, а то бедный сошел бы с ума, не зная, кому на помощь бросаться. Твой отец рассказал, почему всадникам не разрешают связываться с обычными женщинами. Девочек, рожденных от такого союза, самки единорогов к себе не подпускают. Я вообще, – мама шутливо приосанилась, – была первой обычной женщиной, кто как-то смог эту тайну постичь. Да, я и кобылиц видела, и жеребят. Но это уже потом…
Мы с твоим отцом отчего-то решили, что раз я такая особенная, то для меня можно сделать исключение, тем более, что мое присутствие было полезно для Арила. Но глава племени была очень… консервативных взглядов. Это сыграло против нас, плюс, конечно, Гор был такой идеалист. Если бы он просто оставил меня с ребенком во чреве, может, никто бы и не узнал, но он захотел привести меня в племя, захотел, чтобы я жила там. А это уже раскрытие тайны, это уже угроза жизни единорогам. Плюс он должен был стать мужем дочери главы в свое время, я тебе говорила, но из-за того случая… не смог.
Ему не простили. Осудили на гораздо более сильное наказание, чем он на самом деле заслуживал. Его могли бы просто изгнать, лишив сил и отобрав единорога. Но, видишь ли, для него это не было угрозой – он с юношества знал, каково быть слабым, да и Арил с тех пор не был ценным жеребцом. Они не думали тогда, что для Гора расставание с Арилом было смерти подобно, они думали, что всадник не может испугаться потери слабого единорога. Что Гор будто бы даже вздохнет спокойно, если его изгонят. Уйдет к человечке и забудет про клан, как про страшный сон.
Мама снова молчала. Я, наверное, знал, чем закончится история. Мне совсем немного было больно.
– Я не знала о том, что случилось. Думала, он ушел в поселение, его там переубедили, и он все-таки решил от меня отказаться. А потом пришел Нар. Принес письмо. Сказал, что Гора казнили. И что он ни слова не сказал против. Принял молча. Только перед Арилом извинялся опять и без принуждения отправился на смерть.
Я представил себе отца. Было несложно – представить чуть более взрослую версию себя. Было сложно смириться с тем, что все так глупо закончилось. Что он даже не пытался бороться.
Оказывается, единорогам удаляют рог, если их хозяин – преступник. Обычно единороги не переживают таких процедур, но они никогда не ждут от всадников зла и поэтому так же безропотно идут на это.
Не пытаясь спастись. И обычно это часть наказания – заставить всадника смотреть, как мучается его единорог, в назидание. Я думал, что так же они ломали и Гора. Но опять обманулся. Последнее его желание было – самому лишить Арила рога.
Хотя этого можно было не делать, у единорога и так почти не было сил! Это был измученный, тоскующий слабый зверь, ему без мамы и Гора все равно было не прожить. Но всадники не хотели быть милосердны. И тогда Гор сам… сам… Он всегда говорил, что единороги слишком доверчивы. Я не сразу понял – они ведь не подпускают к себе людей, кроме всадников.
– Нар пришел ко мне вместе с Кираном, тоже без рога. С письмом. И едва живым Арилом.
…Единороги только всадников подпускают к себе сразу, без страха…
– В письме, дорогой, как в сказке, были стихи – слова твоей колыбельной и просьба позаботиться об Ариле.
…Даже чувствуя, что их ведут к гибели, единороги все равно идут за своими всадниками…
– Мы боролись за жизнь Арила несколько недель. Думаю, если бы внутри меня не было ребенка… то есть тебя… нам бы не удалось его спасти. А так он чувствовал присутствие Гора.
…Но обычных людей и других существ единороги готовы пустить тоже, просто не сразу... Единорога можно ударить, обидеть, ранить, и он все равно второй, третий, четвертый раз пойдет к протянутой руке, потому что единороги не умеют запоминать зло.
– Потом, кстати, именно Арил отвел меня в тайные долы, и я видела кобылиц. И они пустили меня и приняли, там же я провела несколько месяцев до твоего рождения. Это был их суд и их решение – пустить меня. Вместе с Наром мы решали, как жить дальше. Я захотела остаться в деревне и вырастить тебя рядом с лесом, а Нар решил уехать в город. Пока там он доучивался в обычной человеческой школе, единороги жили со мной. Потом ему удалось открыть конный клуб. И он забрал Арила и Кирана. Теперь я отправляю туда и тебя.
– Куда же пойдешь ты, мама? – я сжимал ее руки, а в голове моей крутились эти ужасные слова про доверчивость.
– Ты же и сам понимаешь… Пойду туда, к ним. Помогать с жеребятами. Кто знает, может, когда-нибудь превращусь в единорога сама. Вот отличная будет сказка. Ну все, мы засиделись, тебе завтра рано вставать.
***
– Здесь у нас ребята, которые участвуют в соревнованиях, – Нар с гордостью показывал свои «владения». Признаться, не ожидал таких масштабов. Хотя в нашей ситуации вообще было бы сложно чего-то ожидать. Я его легко узнал, когда он пришел меня встречать. Он очень на меня похож, но все-таки, немного еще на одного человека. И он тоже растерялся, смотря во все глаза. Думаю, даже чуть не назвал меня Гором. Но потом как будто встряхнулся и с широкой улыбкой пошел обниматься. Обозвал племяшом. И не задавал никаких вопросов. Сразу… просто…
…Единороги тоже доверчивы…
Я немедленно попросил его показать лошадей. И почти через час знакомства рассказал, что все знаю. Про отца. Про маму. Про единорогов. Услышав, что мама собралась в тайные долы, Нар только понятливо хмыкнул. Сказал – всегда видел, что миру людей она не принадлежит. И обещал рассказать как-нибудь про то, как они подружились и как она стала ему старшей сестрой.
– А вот… – слова Нара заглушило громкое ржание.
– …Арил.
Единорог рванулся навстречу, и я ни секунды не сомневался. Будто какая-то сила подтолкнула меня к нему, я почти повис у него на шее, хотя раньше никогда не замечал за собой какой-то исключительной любви к животным.
– Привет, привет, мой хороший, хороший, такой красивый. Я так… – и я понимаю, что не вру, что, возможно, говорю вовсе не я, – так скучал…
Арил топтался на месте в нетерпении, фыркал, прядал ушами и все пытался устроить свою морду у меня на плече, но я немного не подходил ему по размеру.
– Это семейное, – смеялся Нар, я заметил, что его глаза немного блестели. – Завтра начнем учиться.
– Учиться?
– Конечно. После такого эпичного воссоединения не заставишь же ты бедного Арила томиться в конюшне, когда у него наконец-то появился всадник?
– Но я думал, что после отца… – я умолк. Нар, улыбаясь, покачал головой и потрепал Арила по шее.
Ночью я спал довольно крепко, но окна были распахнуты. Тепло и тихо. Перед сном я впервые за долгие годы вспоминал колыбельную отца, впервые подумав, что она похожа на заклятье.
Примерно через три часа после полуночи резко поднялся гомон. Лошади были разбужены и напуганы. Но среди множества голосов я слышал только жалобное ржание Арила. Меня вынесло из дома босиком. Я бежал к своему единорогу, не зная, чего ждать, но сердце колотилось так, что становилось больно. Нар уже был на месте и резко остановил меня, схватив за руки. Арила не было видно из-за ярчайшего белого света.
– Стой, стой, не лезь! – Нар встряхнул меня за плечи.
– Но там же Арил! – я и сам не осознавал в тот момент, с какой нечеловеческой силой рвался к своему единорогу и каких трудов Нару стоило меня не стукнуть, чтобы успокоить.
Мне казалось, что я горел, что руки, да и все тело болело, но не от того, что Нар держал меня. Сияние угасло.
– Арил! – я пихнул Нара и бросился к единорогу.
Когда Нар, покряхтывая, появился рядом, я мог только беззвучно открывать и закрывать рот.
– Вот это да… Киран, душа моя! – Нар подбежал к своему красавцу. – И тебе волшебства перепало, да? Славный мой, такой смелый, такой красивый мальчик… – Рог Кирана поблескивал, по нему будто пробегали искорки, а шкура сияла белизной. – Он как будто только что родился… Духи леса…
– Нар… а почему Арил… такого цвета?
Нар резко обернулся, услышав в моем голосе дрожь, а потом… расхохотался.
– Ну, не знаю, может быть потому, что это любимый цвет твоей мамы? Арил, ты просто симпатяга. Если бы в племени увидели, вот бы у них приключился шок, – Нар все продолжал смеяться, а мой единорог будто обиженно фырчал и в нетерпении притопывал. – Подойди к нему, глупый, иначе он подумает, что теперь не нравится тебе.
– Как ты можешь не нравиться, – тихо сказал я, гладя Арила по морде, которая теперь была… нежного бледно-розового цвета. – Ты просто прекрасен. Я так рад… – Арил хвастался новым рогом, который теперь был правильной длины, но, как и все тело, немного сменил окрас. – Какой же ты…
Вот такая сказка, мам.
Автор: Настя Павлова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #фантастическийрассказ #сказка