VII
Подножие холма было одето в зелёное покрывало луга, ткань которого прошивала голубая нить воды. Рукотворная красота полей и подвода влаги на удивление прекрасно гармонировала с окружающей природой. Будто сами боги вплели этот канал и сопровождавшие его постройки в ткань реальности. От основного рва отходили тонкие линии, вдоль которых из земли торчали налившиеся жизнью растения – ботва и их плоды.
Мирная жизнь этого края была ещё не тронута войной, – маленький город в нескольких днях пути от гущи событий ещё успеет привлечь внимание обоих войск. Но это произойдёт ещё нескоро, учитывая то, что столица ваньства всё ещё стоит.
Аккуратные скромные дома встретили путников побеленными фасадами, чья белоснежная чистота сразу подкупала. Эта простая красота отсутствием излишеств в купе с трудолюбием и стремлением поддерживать порядок делали это место в глазах гостей городом, пришедшим в суровую действительность из волшебной сказки. Вот только Джену это было малоинтересно, а Фэню была здесь уже не в первый раз.
Её знание смело вело двоих гостей прямо к храму, чья крыша возвышалась над всеми домами. Стены вокруг священной земли отсутствовали также, как и вокруг города, давая понять, насколько спокойны жители этого места.
– Ты хочешь помолиться прежде чем мы нанесём визит местному владыке? – спросил Джен, вспоминая, что они так и не успели отправить весточку на Небо: так называется ритуал прощания с усопшим, чья душа возвысилась, уходя в последний путь.
Соблюсти столь важный обычай было ожидаемо, но правильней, с точки зрения воина, сначала познакомиться с местной правящей семьей и воспользоваться их гостеприимством, сперва позаботившись о своих телах, а уже потом о душе. Жан-ши воспринял поход к храму в качестве обозначения того, насколько пообщаться с отцом важно для ван-нар, но ответ девушки его удивил:
– Нет нужды искать аристократию в городе, ведомом верой. Я единственный представитель светской власти в этом месте. Остальным руководят из храма. Здесь мы получим и ночлег, и общение с Небом.
***
Длинное здание, словно ползущий по земле дракон, ощетинившийся тысячей «чешуек» глиняных черепков. Открытые врата жадной пастью встречали путников и можно было легко не заметить крохотную старушку на фоне возвышавшегося за её спиной гиганта. Зато она заметила гостей.
– Приветствую вас, достопочтенная ван-нар, – с улыбкой произнесла женщина и учтиво кивнула. – Рада вновь вас увидеть.
Фэню поспешила отвесить поклон, хоть её статус и позволял ей этого не делать. Даже на территории храма, и даже несмотря на то, что жители всего тьзанства гордились своей верой и учтивостью к духовному сословию, правитель столь высокого ранга, а также его семья, стояли выше служителей Неба.
– Приветствую вас, Старшая жрица!
Услышав ответ Фэню, Джен резко склонился и сложил руки в приветственном жесте, стремясь исправить свою оплошность. Глядя на подол робы, а это всё, что мог ухватить его взор из такого положения, он и представить не мог, что служитель столь высокого ранга, пусть и в не самом большом городе, будет выглядеть столь скромно. Впрочем, дух нестяжательства можно было почуять ещё далеко на подходе.
– Чем могу служить? – с искренней заботой произнесла жрица.
– Я хотела бы совершить священное омовение, – ответила Фэню слегка дрогнувшим голосом. Ни жрица, ни даже Джен этого не услышали, но выбор ритуала заставил седую бровь изогнуться на лице старухи едва заметным удивлением.
– Подготовка к ритуалу требует времени. По меньшей мере часа. Не желаете ли отдохнуть после долгого пути?
– Нет. Я займу это время молитвой, – твёрдо ответила ван-нар. Затем, повернувшись к своему спутнику мягко на него посмотрела. – Джен?
Жан-ши молча покачал головой. «Железная маска» его лица отразила вопросительный взгляд, давая понять, что забота о душе его не интересует. Лишь небольшая брешь появилась в его защите:
– Я прогуляюсь здесь, – воин указал на огромный сад на землях храма и лишь теперь, при взгляде на цветущие дерены, его лицо родило улыбку.
Понимающе кивнув в ответ, Фэню направилась к воротам, сопровождаемая жрицей. Пройдя внутри достаточно далеко, седовласая женщина произнесла:
– В прошлый раз вас сопровождал достопочтенный Канг и большая свита. А сейчас с вами лишь один воин. Ни слуг, ни провожатых. Что случилось, юная Фэню?
– Неужели вести о вторжении Железного Каганата, смерти моего отца и осаде столицы ваньства не дошли до этих мест? Хотя, пожалуй, никто кроме нас так не спешил сюда с самого момента неудачного штурма.
Охнув, жрица задумчиво произнесла, потрясённая столь важными новостями:
– О вторжении мы слышали, – ведь это был месяц назад. Но на счёт остального вы правы, – наш город далёк от событий и обо всём мы узнаем одними из последних.
Фэню сделала тяжёлый вздох, вспоминая события последних дней. Она знала, что ей нужно с кем-то поделиться, но слова давались ей с трудом:
– Что ж, тогда мне предстоит о многом вам рассказать…
***
Джен сразу обратил внимание на белые лепестки деренов, – словно лотосы выросли на ветвях деревьев. Необычный вид их отличался как от диких зелёных растений, так и от разноцветных обитателей садов знатных семей. Простота и чистота этих деревьев прекрасно завершала образ скромного города.
Но не одного жан-ши привлекала эта красота. На небольшом участке перед садом, на вытоптанной земле совершался танец, полный причудливых движений. Молодые люди кружились парами под руководством зрелого мужчины в монашеском одеянии. Поначалу Джен удивился тому, что в парах были преимущественно мужчины.
Это наводило на странные мысли, но слухи о монашеской жизни иногда были весьма пикантны. Конечно, за такие насмешки над духовными лицами полагалось избиение палками, но некоторых шутников это не останавливало. И стоило жан-ши вспомнить одного приятеля, на которого он так и не донёс, но который весьма нелестно отзывался о возможностях монахов соблюдать обет безбрачия, как воина осенило. И от того он был ещё больше обескуражен. Стало ясно, что это не танец, а боевая тренировка!
Причудливые движения держащихся друг за друга юношей – не что иное как захват с последующим контролем противника. По крайней мере так объяснял мужчина в монашеском одеянии. Поразившись столь удивительным в своей бесполезности приёмы. Поражённый увиденным, опытный воин не заметил, как приблизился к «учителю» и тем самым привлёк всеобщее внимание.
– Заинтересовались нашими занятиями, уважаемый? – хитро прищурившись произнёс монах.
«Железная маска» не позволяла увидеть эмоции на его лице, но голос всё же выдал удивление:
– Да. Никогда не видел подобной техники – ни в казармах, ни в бою.
– Что ж, – от улыбки прищур монаха растянулся ещё шире, а щели между веками стали ещё тоньше. – Я могу вас научить…
Роковые слова были брошены и жан-ши со свойственной ему реакцией дикого зверя поймал их. Вцепившись в учителя взглядом, он согласился и подошёл к нему. Тот схватил Джена за запястья и потянул, объяснив, что таким образом может защититься от вражеской атаки и бросить противника наземь.
Воин видел, как пара молодых людей отрабатывали движение и, видно, монах хотел отвести руки Джена в сторону, заставив того упасть, следуя той же дуге. Будь у него больше силы, он бы смог провести этот приём – в отличие от остальных, он был не столь уж бесполезен. Но закалённое сотнями боёв и тренировок тело настоящего воина могло сопротивляться усилию монаха бесконечно. Слишком велика была разница в весе и грубой силе, чтобы правильное, но недостаточное движение заставило жан-ши упасть.
Монах задёргался сильнее, теперь уже перетягивая воина ногами. Но и это было бесполезно. В отчаянной попытке не потерять уважение учеников, мужчина перехватил одну руку, потянув на себя, пытаясь сделать бросок через плечо. Однако это привело к тому, что он сам притянул себя к жан-ши, больно ударившись спиной о покрытую железом грудь. Решив покончить с его страданиями, Джен обхватил «учителя» и, развернувшись на месте, бросил того на землю. Вскочив, и отряхнувшись, монах отчитал воина:
– Не надо так делать! Я был не готов! А что до моего приёма – он не получился, потому что ты в доспехе. И техника у тебя неправильная, поэтому ты не упал. Ты всё делал неправильно, так что не мешай нам, а то научишь их плохому.
В ответ Джен засмеялся, как будто позабыв о всём, что с ним произошло за последнее время. Сердце устало болеть от потерь, что воин понёс. Искра внутри зажгла крупицу света, способную развеять накопившуюся в душе тьму и скорбь. Глупость монаха пробила брешь в защите воина и смех мощным потоком вырвался из него.
Казалось, эта маленькая радость позволила больше не страдать. Всё, что было позади выглядело несущественным. Война, смерть господина, бегство, задетая честь и потерянный статус, лишения в походе, кровь и демон…
Джен словно подавился своим смехом. Глаза расширились, сердце заколотилось в груди. Страх резал тело ледяными когтями, словно яогай появился прямо перед воином. Но правда в том, что для всего этого хватило одного воспоминания. Слишком рано радоваться. Жан-ши должен придумать способ одолеть преследовавший их кошмар.
***
– …и теперь мы с Дженом одни должны добраться до земель по ту сторону горного хребта. Вот почему нам нужно торопиться. Те силы, что убили моего отца могут продолжать погоню.
Женщины неспешно приближались к алтарю, расположенному на другом конце длинного зала. Огни настенных фонарей проплывали мимо них, выхватывая из темноты закрытого помещения глиняные плиты и деревянные столбы. Удары обуви по полу эхом разносились в помещении, разбивая вдребезги те звуки, что издавали прихожане и послушники вместе со жрецами.
– Прошу простить нас, что, возможно, навлекаем на ваш город беду, – продолжила Фэню, но Старшая жрица её прервала.
– Не стоит извиняться. Небо направило вас к нам, потому что вы нуждаетесь в нашей помощи. Оно направляет вас на путь, что вам уготован.
– Какой путь?
– Путь долга. Путь дочери вана – а потому законной наследницы ваньства. Правительницы, которая должна набраться сил, чтобы спасти провинцию. Ведь именно за этим вы идёте за горы? Заручиться поддержкой императора и вернуться, защитив свою вотчину от посягательства врага.
Ван-нар тяжело вздохнула.
– По правде говоря, я не уверена, что всё это действительно мне нужно. Я не хочу идти путём боли и разлуки. Я видела путь своего отца и знаю, что на нём меня ничего хорошего не ждёт.
Жрица понимающе кивнула.
– Путь долга тяжек. Чем выше взбираешься, тем ближе к тебе Небо. Тем большая часть его безграничной ответственности ложится на твои плечи и тем сложнее не прогнуться под тяжестью сей ноши.
Резко потускневший свет, сменившийся ещё более ярким возвращением словно отразил настроение принцессы.
– Я не хочу взваливать на себя то, чего не выбирала!
Женщины остановились, дойдя до алтаря.
– Путь долга — это также дорога, лишённая выборов. Единственный выбор – начать этот путь, – жрица стала обходить алтарь и искать что-то в шкатулке, лежавшей на полке на стене.
– Но отказ уже считается нарушением соблюсти долг. А значит, ты встаёшь на этот путь раньше, чем его принимаешь или отказываешься от него. Это несправедливо!
– Люди дают друг другу выбор – следовать земному закону, или покинуть эту землю. Небо даёт ровно такой же выбор.
– Значит, я рискую его больше не увидеть. Это тоже путь, но его я выберу сама.
Глаза Старшей жрицы округлились от удивления.
– Так вот зачем тебе нужно омовение…
– Я хочу, начать новую жизнь.
Старуха зажгла палочку, мгновенно выбросившую клуб дыма. Передав её Фэню, жрица произнесла:
– Тебе решать, дитя каким путём идти к намеченной цели. Но сейчас, забудь об этом на мгновение. Пришло время проститься с отцом.
***
Белые лепестки цветы в окружении зелёных листьев, напоминали лотосы, плавающие в воде на своих кувшинках. Джен будто погружался в болотистую воду, зеленой тиной листьев обволакивавшей воина с ног до головы. Движение замедлилось, ноги сковало и каждый шаг давался с трудом. Чувствуя себя на дне тёмной пучины, воин вёл свой воображаемый бой.
В этот раз жан-ши был готов к встрече с демоном. Он разжигал огонь ярости в своей груди. Он никогда не испытывал ненависти к врагу, но боевая ярость придавала ему сил и сейчас, вновь вспомнив, что он настоящий воин, а не цирковой артист как тот монах, он как никогда прежде чувствовал решимость.
Джен настраивал своё сердце, словно менестрель свой инструмент. Грудь расширялась и сжималась, нагнетая воздух как кузнечные меха. Огонь в топке разгорался, накаляя сталь и та краснела в руках жан-ши, готовясь остановить демона хладное дыхание.
И это помогло. Морозный воздух отступил, едва коснувшись пламени клинка. Яогай растерялся, но ненадолго. Каждый удар косы остужал меч Джена. Ярости надолго не хватило и на смену ей явился страх. Вновь холод сковывал движения, пока голова вновь не покатилась по траве.
Открыв глаза, Джен вновь вздохнул, почувствовав нехватку воздуха. Тревога вновь окатила его ушатом ледяной воды. Вновь проиграв, он понял, что ни на шаг не приблизился к победе. Мгновения, что он вырвал у демона с помощью ярости, ничего не значат, если ты всё равно умрёшь.
– Зря ты опозорил того беднягу, – услышал Джен позади себя. – Он безобиден и просто развлекает ребятню.
Медленно, всё ещё растерянный после поражения воображаемому демону жан-ши обернулся и увидел высокого пожилого мужчину в шёлковой одежде. Его обеспеченный вид несколько выбивался из общего аскетизма жителей этого города, но и не бросался в глаза вычурностью.
– Это я учу местное ополчение сражаться.
Взглянув на старика перед собой, Джен произнёс:
– Что ж, возможно, я поступил излишне грубо. Но я не хотел опозорить его перед учениками. Не моя вина, что он использовал неэффективные приёмы.
– Твоя правда, воин. Но, думаю, дело не в этом. Что тебя гложет, юноша? Я знаю этот взгляд. Ты сейчас не в саду. Ты бьёшься с кем-то насмерть в пучинах своего разума.
Джен посмотрел на старика. Понимающий взгляд располагал к себе, напоминал давно покойного учителя, что ковал из неопытных прислужников воинов императора. Ему можно было открыться и рассказать о наболевшем. Также смотрел и этот учитель, что ему нельзя было не рассказать.
– Я не смог одолеть врага.
– Что же помешало воину вступить в смертельный бой?
Ответом ему была лишь тишина, полная безмолвного мучения жан-ши.
– Похоже, ты впервые испугался своего врага.
– Истинный воин императора всегда с радостью идёт на смерть. И всегда шёл.
– Но не в этот раз. Твой страх погибнуть сковал тебя, и ты едва не проиграл.
– Мы не боимся смерти.
– Вы не боитесь боя. Каждый из вас втайне жаждет победить. Иллюзия, столь искусная, что вы и сами поверили в своё бесстрашие. Но этот враг смог докопаться до твоей души. В ней он прикоснулся к страху, к которому были перекрыты все дороги. Тень – носитель истины, от которой не спрячешься, какие бы барьеры вокруг своей души ты не воздвиг.
– И в чём же истина?
– В смерти, конечно. Мы все её боимся. Боимся в меру своего понимания. Кто-то боится её мук, кто-то понимает, что жизнь – это нечто большее чем плоть и страшится перестать существовать и мыслить. Рано или поздно, это знание нас настигает. Кем бы ни был твой враг, он не из этого мира. Ведь подобная ноша слишком тяжела для тех, кто ходит по земле. Но смерть – не единственный носитель истины. А демоны – не единственные носители смерти. Понимание неминуемой гибели приходит не только к тем, кто сталкивается с порождениями бездны. Отвергнутые небом, а также те, кто находятся на пороге между небом и землёй – открывают для себя этот кошмар и готовы отдать всё что у них есть, лишь бы отвоевать обратно возможность закрыть глаза на эту правду.
Джен задумался.
– Но если вы знаете эту истину, как она не мучает вас? Как мне избавиться от этих мук? Что мне теперь делать?
– Только войти во тьму. Принять её и продолжить путь.
– И станет легче?
– О нет! – старик засмеялся. – Станет ещё хуже. Когда мысли о неизбежности смерти поглотят тебя, когда ты пропитаешься этим космическим ужасом конечности своего пути, тебе явится следующая истина – тебе стоило бояться вовсе не прекратить существование, а понимания, что существование изначально было лишено какого-либо смысла. Ведь что бы ты не делал, к чему бы не пришёл, всегда есть конец. А если нет конца, то всё ещё хуже. Конец пути – это цель. Убери его и жизнь лишится смысла. Когда ты к этому придёшь, страх смерти тебя перестанет беспокоить и разговор о ней будет звучать как детский лепет.
Жан-ши молча стоял, обдумывая услышанное.
– Значит мне нужно сделать выбор? – усмехнулся воин после длительного молчания. Между смертью и смертью? На словах выбор есть всегда, но что лучше, сгореть или захлебнуться?
– Не стоит обманываться. юноша. Ценность выбора недопустимо завышена. Всё равно будет принято решение и какое бы оно не было, в жизнь притворится единственный вариант. Какая разница, сколько дорог будет на развилке, если ты пойдёшь лишь одним путём? Словно и не было никакой свободы.
– Тогда остаётся плыть по течению? Встать на путь познания смерти?
– Не торопись. Это надо прочувствовать и понять. Бессмысленное существование – вот что ужасно. Возможно, твой враг касается и этой истины, кто знает. Но также как у него нет выбора – он будет идти к цели, уничтожая всех, кто встанет на пути, так и у тебя единственный выход – встать на этот путь и только от тебя зависит, остановишь ли ты эту тварь или она отправит тебя навстречу твоему страху уж навечно.
Старик, наконец-то замолчал и продолжил посмотрел на небо. Вдохнув свежий воздух, наполненный ароматом цветов, она развернулся и ушёл обратно, оставив Джен одного.
– Бессмысленное существование, говоришь?
Взглянув на клинок, воин понял, что обнажать его пока что рано. Лучший удар тот, что сразу попадает в цель, минуя ненужные манёвры. И свою цель жан-ши ещё толком не знал.
***
Дверь захлопнулась позади Фэню и она осталась наедине о жрицей. Небольшой квадрат в пять шагов вдоль стены хранил в центре постамент с огромной фарфоровой чашей. В свете фонарей было плохо видно, но девушка знала цвет этой воды. Красный. Священное омовение не означало избавление от грязи чистой водой, оно означало приобщение к жизни, окропив себя водой цвета крови.
Подойдя к чаше, ван-нар закатал рукава и прикоснулась к тягучей жидкости. Медленно втирая её в руки, она вспоминала боль, что хотела оставить позади. Но Священное знание гласило, что избавиться от боли можно лишь тогда, когда пройдёшь путь до конца. Как стрела, которую пропускают через тело, чтобы вынуть, так и воспоминание придётся пережить.
Конечно, больнее всего сейчас была её потери. Мать, погибшая ещё в её детстве, отец, оставивший её на растерзание судьбы. Пережить до начала взрослой жизни два ритуала прощания – одно из самых жестоких проклятий, что придумали жители тзаньства. Слёзы, катившееся по щеке ребёнка падали теперь на пол красными каплями, когда руки ван-нар переместились на лицо. В темноте, за багровой водой не было видно, как краснеет её кожа от плача, что она скрывает в полумраке.
«Отец, я давно хотела тебе сказать!»
Фэню помнила его добродушную улыбку.
«Я знаю, тебе это не понравится…»
Он был справедливым и сильным. Всегда мог защитить маленькую ван-нар.
«Я люблю Джена…»
Он был отважным воином и никогда не сомневался…
«И я не хочу наследовать твой трон!»
И он бы не позволил ей отказаться от судьбы!
Она ему так и не сказала. И не сказала бы.
Его настойчивость в том, что для него важно была известна во всём тзаньстве. Она бы не решилась перечить отцу, и знала, что это бесполезно. У неё не было власти, чтобы возразить, всё было бы так, как он решил.
Поэтому она ему и не сказала. И никогда не скажет.
– У нас разные пути… я не хочу быть рабыней обстоятельств, – прошептала она. – Мы никогда не встретимся.
Запрокинув голову, она посмотрела в черноту под крышей, скрывавшей небо.
***
Лучи полуденного солнца боролись с ледяным осенним ветром, пытаясь согреть юных Джена и Фэню, взирающих на дворцовый комплекс с крыши одной из башен. Безмятежные, они не знали, что спустя без малого год покинут это место навсегда. Но здесь наедине друг с другом, они не думали о будущем. Им было приятно молча стоять вдвоём, купаясь в море ослепительного света, согретые то ли лучами солнца, то ли огнём сердец, чьи биения слились в едином ритме.
Из-под козырька вылетел голубь, привлекший внимание молодых людей своей внезапностью и красотой. Белое «облачко» стремительно неслось в сторону столицы за горами. Хоть это и не видно, но голубь нёс письмо.
– Любуетесь этим прелестным созданием? – спросил Джен, думая, как можно было бы развить разговор о красоте в комплимент.
– Нет, я не люблю голубей, – прищурилась Фэню, глядя на удаляющуюся птицу.
– Чем же вам они не угодили? И какие птицы вам тогда нравятся?
– Эти несвободные создания не вызывают у меня никакой любви. Выращенные лишь для того, чтобы служить человеку. Это ли не повод для грусти? То ли дело вороны – их боятся даже люди.
– Вороны? Вестники смерти? – Джен едва заметно улыбнулся. – Разве достойно это животное внимания принцессы?
– Почему мой статус должен определять моё внимание? Мне нравится то, что мило сердцу, а не то, что положено дворцовыми правилами, – произнесла ван-нар и улыбнулась Джену, вогнав того в краску. – И те, кто мил сердцу.
Засмущавшийся Джен попытался отвернуться, но девушка взяла его за руку.
– Скажи мне, телохранитель, сколько ты уже служишь мне?
– Пять месяцев.
– Разве за эти пять месяцев ты не видел прекрасных женщин, которые вмиг сошли с ума, как только ты появился при дворе? Разве не встречал ты женщин к своим девятнадцати годам? Ты стал чемпионом моего отца, достиг всего, что мог бы достичь воин, но все ещё не женат. И я слышала от служанок, ты не евнух, что приставлен отцом оберегать меня от соблазна.
Воин покраснел ещё сильнее, но уже не пытался отвернуться, когда рука ван-нар прикоснулась к его груди.
– Так почему ты отвергаешь внимание тех женщин, что смотрят на тебя со страстью? Не говори. Я знаю. Я хочу так думать, что ты тоже…
Поцелуй прервал её слова и это был лучший ответ для них обоих.
***
Небо разверзлось чёрной бездной, разорванное тысячами серебряных ножей. Не было больше той великой синевы, что устанавливало правила, отбирала достойных и падших, награждая первых и обрекая на муки вторых. Черная жижа поглощала землю, стирая грани бытия, и оставляя Джена висеть в этой ужасной темноте. Все звуки стихли, лишь голос в голове нашёптывал слова, от которых леденело сердце. Само существование воина подвергалось сомнению и тот уже был готов поверить, что он лишь наваждение, которое свело с разума само себя.
Но в этой бездне всё же не только серебряные иглы звёзд сияли ярким светом. За всей ничтожностью существования жан-ши стоял один единственный оберегаемый им смысл. Лицо ван-нар отзвуком далёкой вспышки явилось перед Дженом на мгновение, но этого хватило, чтобы тьма скукожилась до размеров человека. Безликий демон стоял напротив, опустив косу. Он был не страшен. Больше нет.
***
Всю ночь шла гроза, громыхая где-то рядом. Небо било землю, словно палач сёк плетью провинившегося раба. К утру молнии наполнили воздух напряжением и хвоей, а свинцовые тучи угрожающе подкрепляли это состояние тяжестью небесных тел.
Проснувшись, Джен и Фэню чувствовали, что серебряные искры, сорвавшиеся с молний, растворились в воздухе и не позволяют им смотреть друг на друга, щемя сердце при каждом взгляде. По крайней мере, так себе объясняла происхождение своей тревоги ван-нар, не решавшаяся поговорить с любимым.
Но сколько бы те две искры не отталкивали друг друга, они всё же стремятся соединиться, родив молнию, бурю и грозу. Чувство неизбежности порой лишь облегчает путь смирения. Всё равно гроза наступит, не лучше ли её приблизить, чтобы она поскорей ушла?
Фэню подошла к Джену, который смотрел на дорогу, заворачивающую за угол в десяти шагах от веранды выделенного им жилища. С самого утра воин был одет в свой доспех, готовый к бою в любой момент. Последние события доказали, что такая предосторожность отнюдь не будет лишней.
– Куда направлена твоя душа? – спросила девушка, имея ввиду не взор его глаз, а направление дальнейших мыслей. – Что будет с нами дальше?
Джен удивился, но не отрывал взгляда от дороги. Впереди них был разбит небольшой сад, огороженный глиняной стеной, тянущейся как продолжение боковой стены дома. Находясь в этом полузакрытом дворе, ван-нар чувствовала себя безопаснее, словно в укреплении, но жан-ши казалось, что он заперт в ящике и всё что оставалось ему лицезреть, – это дорога слева от него, да стена справа, между которыми росли высокие кусты.
– Разве не ты вела нас к горному перевалу, за которым лежат владения твоего дяди?
– Это так… но что будет, после того как мы сбежим от северян?
– Мы обратимся к императору за помощью, и он отвоюет твои земли. Ты взойдёшь на трон своего отца. Так мы собирались сделать.
– Собирались ли?
Жан-ши ненадолго посмотрел на ван-нар. Сердце его уже чувствовало надвигающуюся бурю.
– Разве нет? Разве мы не хотели спастись от северян и отомстить им, посадить тебя на трон, а меня оставить при твоем дворе?
– Вот именно, Джен. Даже став правительницей, я не смогу владеть своей судьбой. Я буду снова в клетке, а ты останешься моим телохранителем и тайным любовником. Это не то чего я хочу.
Фэню непроизвольно протянула руку, пытаясь прикоснуться к плечу Джена, но ощутила лишь холод металлических пластин.
– Чего же ты хочешь? – лицо воина выглядело невозмутимо, но в душе он был растерян. Недоумением отразилась та «нелепость», что он услышал только что.
– Свободы. Свободы решать нашу с тобой судьбу. Свободы быть вместе с тобой. Я желаю этого всем сердцем! Так скажи мне, если ты не хочешь того же самого. Скажи, если ты не хочешь сбежать от всех, чтобы быть со мной!
Пронзительный крик Фэню едва не оглушил Джена. Словно острый нож проник в тело, разрезая струны его души. Он хотел ответить искренне, но понимал, что не в праве себе этого позволить. Его долг – беречь ван-нар – наследницу покойного владыки, чьё предназначение занять отцовское место на престоле.
– Это означает пойти против воли Неба, – ответил он, отвоёвывая у сердца каждое слово. – Это наш долг – идти путём, что нам уготован.
– А если я не хочу идти этим путём? Что, если есть и другие законы? Закон свободы, счастья? Почему мы нарушаем их? Разве ты не был счастлив со мной?
– Мы лишь обманывали себя, Фэню. Как может простой воин жить вместе с госпожой? Чего стоило наше счастье, если оно фальшиво?
– Счастье не может быть фальшивым, Джен. Ты либо счастлив со мной, либо нет. Мы не можем быть вместе как телохранитель и госпожа, но можем быть равными друг другу. Ты хочешь этого?
Губы Джена дрогнули, но он не успел ответить на её вопрос. Сначала звуки металла, а затем и появившиеся из-за дома воины захватили всё внимание жан-ши. Впрочем, напряжение длилось недолго, ведь снаряжение бойцов было традиционным для армии тзаньства. Геральдика на доспехах также была знакомой. Это был дом Нинингде – дяди Фэню, а возглавлял отряд никто иной, как двоюродный брат ван-нар – Ланьлун.
Светлокожий юноша был немногим старше Фэню. Худое тело недавно начало вытягиваться вверх и не успело возмужать и уйти вширь, но в высоту он уже достигал обычного мужчину, а на лице проступали первые волоски. Под декоративной тканью куджа-бу, сшитой из шелка и золотых нитей скрывался дорогой доспех, в котором юноша двигался не слишком уверенно, но это было видно лишь знающему воину. Джен понимал, что такой неопытный аристократ не мог командовать закалённым, покрытыми шрамами воинам, сопровождавшими его. В подтверждение этого высокий мужчина в позолоченном шлем, шедший рядом с юношей, отдал двум воинам приказ найти в городе лошадей для отряда. Выправка, одежда и доспех говорили о благородном происхождении офицера. Было ясно, что отец молодого принца позаботился о своём чаде, приставив к нем своих лучших людей.
– Приветствую, дорогая сестра Фэню! – радостно улыбаясь произнёс юноша и все его воины поклонились принцессе.
– Приветствую, дорогой брат Ланьлун, – ответила ван-нар и поклонился уже Джен.
– Рад видеть тебя в добром здравии! Я отправился в путь сразу, как только прилетел почтовый голубь с посланием. Мои люди защитят тебя, и мы в безопасности прибудем в земли моего отца.
Фэню вежливо улыбнулась, но её душу терзало на куски. Едва она начала убеждать Джена покинуть всех власть имущих и жить своей жизнью, как прошлое стремительно рушило все её мечты, закрывая все пути. Все, кроме самого ненавистного.
Джен напротив, почувствовал, как тяжесть груза ответственности покидает его плечи. Он доверял Фэню, но она знала о горной дороге лишь по рассказам учителей и картам. Появление отряда Ланьлуна доказывало, что этим путём можно пройти, причём быстро. И, хотя память о демоне ещё тревожила его, жан-ши надеялся, что тот больше не преследует принцессу. А от разбойников они отобьются.
Ланьлун бесцеремонно прошёл мимо принцессы внутрь дома и пригласил сестру войти. Вслед за ван-нар пошёл офицер в золотом доспехе, но стоило жан-ши приблизиться, как тот попытался захлопнуть дверь у Джена прямо перед носом. Молниеносная реакция не позволила этого сделать – рука стремительно вырвалась вперёд и с грохотом ударилась о дерево. Фэню, обернувшаяся на звук возмутилась:
– Это мой телохранитель. Он всегда со мной!
Ланьлун, мгновение назад бесцеремонно схвативший из вазы спелое яблоко, откусил кусок и сквозь чавканье произнёс:
– Неужели ты мне не доверяешь, сестра?
– Дело не в этом, брат. Ты ван-ига, а я… нет, я даже не ван-нар. После гибели отца, теперь я ван. Правитель. И мое место ничуть не ниже тебя, дорогой Ланьлун. Поэтому я говорю тебе, что мой слуга будет сопровождать меня!
Хруст яблока послужил ей ответом на ближайшие мгновения. Отвоёванное братом время истекало быстро, но его хватило, чтобы показать – юноша ещё подумает, прежде чем согласиться с сестрой. Тем не менее, ван-ига всё же был вынужден махнул рукой, и офицер пропустил Джена.
Видя настрой Ланьлуня, Фэню, отбросив церемониальную размеренность, поспешила занять скамью перед открытым очагом посреди комнаты. Центральное место должна занять правительница, но самоуверенный мальчишка мог её опередить. Поэтому, следовало не допустить развития конфликта.
Взгляд юного принца совершил несколько едва уловимых движений: сначала на место напротив ван-нар, затем на ближайшую скамью рядом с ней. За неимением возможности быть напротив, юноша решил сесть поближе. Телохранители молча встали за своими господами. Ван-нар чувствовала, как напряжён её брат. Как он тщательно пытается что-то скрыть, но знает, что придётся об этом сказать рано или поздно. Тайфун в душе юноши прорывался молчаливым потоком напряжения сквозь каменную стену его невозмутимого лица. Понимая, – лучше раньше узнать, что же скрывает Ланьлун, Фэню широким жестом призвала его к диалогу, позволяя ван-иге сделать первый шаг, а ван-нар позволить хорошенько поразмыслить над ответом.
– Итак, сестра, мы прибыли спасти тебя от ужасного захватчика, разоряющего земли тзаньства и порабощающего наших людей, – ван-ига подчёркивал тяжесть положения нажимом на тех словах, что окрашены горечью и страхом. – Железный каганат собрал сильное войско, я даже слышал об их грязном колдовстве, что оскверняет нашу родину. Множество прекрасных людей погибло, первым из которых, разумеется, являлся твой отец. Я соболезную тебе. Это утрата для вех нас. Но враг не остановится, пока мы не дадим ему отпор!
Фэню грустно улыбнулась, как велит традиция в случаях прниятия соболезнования об утрате.
– Благодарю тебя, брат, за поддержку в этот скорбный час. Все мои надежды обращены к Небу и императору. Армия придёт спасти наших людей, ведь моя земля – ключ к сердцу тзаньства.
На этот раз по велению традиций скорбное выражение посетило лицо ван-иги.
– Увы, вынужден огорчить тебя. Как человек, прибывший из загорья, я знаю, что гвардия императора возвращается из похода и прибудет ещё не скоро. На помощь соседей тоже рассчитывать не приходится. Нашей семьей остаётся полагаться лишь на самих себя, необходимо как можно скорее привести войско моего отца на подмогу… твоему войску, – Ланьлун еле заметно запнулся. Ему было тяжело признать факт того, что его сестра теперь ван и владеет армией и землёй своего отца. С трудом, но он всё же был вынужден отказаться от разговора с высока, мужчины с женщиной и перестроиться на разговор наследного принца с действующей, пусть и молодой правительницей.
– Я надеялась, ты предвестник дядиной дружины, вышедшей нам на помощь.
Ланьлун замялся.
– К величайшему сожалению, та горная тропа… или если говорить честно, тот путь сквозь камни между крутых скал, которым мы прошли совершенно не годится для целого войска с прихотливой конницей и обозом.
– Значит дядя направился со стороны столицы?
Тяжелый вздох предшествовал объяснению молодого принца.
– Дорогая сестра, войско дяди готово выдвинуться в любой миг, но и ты, несмотрян а всю учёностью многого не знаешь о государственном деле. Даже родственные узы не позволяют вану направить хоть сколь-нибудь серьёзные силы пересечь границу владений равного. Поэтому нам требуется твоя поддержка, а лучше союз.
– Я с радостью соглашусь на союз меж наших двух семей…
Ван-нар хотел продолжить, но брат прервал сестру:
– Но разве мы не одна семья? Твои владения сейчас разоряются врагом и прогнать его – дело не быстрое. Многие жизни падут, многие поля будут сожжены. Ваньство ослабнет и наши провинции должно объединить, чтобы дать отпор не только Железному каганату, но и стервятникам, что после будут ждать гибели обескровленной земли.
– О каких стервятниках ты говоришь, брат? О соседних народах?
Ланьлун усмехнулся, выражение лица вновь стало мрачным, отражая презрение к тем, о ком идёт речь.
– Не только. Тебя не поразило то, что дядя не может направить свои войска, не имея разрешение равного в то время, как над нами властвует тот, кто может приказать ему выйти тебе на помощь?
– Ты прав, император в праве вести воинов по всей своей земле. Почему же он медлит?
Брат вознес руку вверх, предвосхищая следующую тему для разговора – небесные законы.
– Отдать приказ не так-то просто. Нужно соблюсти множество ритуалов, так гласят традиции, на которых стоит наша огромная страна. Но ритуалы и правила – удел чиновников и жрецов, подверженных влиянию власть имущих. Не все наши собратья по служению императору желали видеть твоё ваньство сильным. Многие хотели бы стать северным защитником империи, прибрав к рукам торговые пути, что пролегают через твои земли. Они знают о гибели твоего отца и с нетерпением ждут, когда ты попадёшь в руки каганату. Они мешают дяде выйти тебе на помощь, но поверь, это не последняя их подлость.
– Что же нам делать?
– Объединяться. Преодолеть то недоразумение, что разъединило нашу семью.
– Но время невозможно повернуть вспять, наш дом отделился безвозвратно.
– Фэню, ты женщина и ты знаешь способ перейти даже в чужой дом.
– Выйти замуж.
– Верно!
Фэню вскочила, голос в мгновение ока пронзил пространство комнаты.
– За тебя?! Брат, ты в своём уме?!
– Не бойся! Этот брак станет лишь ширмой. Мы обманем всех и нам не придётся совершать непростительные вещи. Ты меня знаешь, я бы на это не пошёл.
Ланьлун жестом призвал к спокойствию и указал на лавку, приглашая сестру вернуться к разговору. Фэню села, но не успокоилась:
– Я тебе верю, брат. Но я всё же что-то знаю в государственных делах. Моя земля останется моей и твоего отца это не устроит. Но если я передам тебе права на владения, станет ясно, что брак – игра. Тогда за провинцию начнётся спор. Передавать землю без страха начала войны можно лишь сильному претенденту, и это не ты. Дядя потребует от меня родить наследника.
Ланьлунь тяжело вздохнул, принимая то, что кровосмешение в предлагаемом им варианте неизбежно. Отвращение быстро сменилось спокойствием, словно вода обратила пламя в пар.
– Даже если так, то что с того? Величие нашего рода может требовать жертвы.
– Быстро же ты отказался от своих слов, брат. Но я не могу с тобой согласиться. И не только потому что Небо запрещает подобный брак. Признаюсь тебе, я не желаю власти. Я не хочу выходить замуж ни за тебя, ни за кого-либо другого. Один мужчина в моей жизни мил мне, но пребывание у власти не позволит мне быть вместе с моим любимым.
Ван-нар указала на Джена резким жестом, демонстрируя свою решимость. Ланьлунь мгновенно это оценил, понимая, что уговоры больше не помогут. Женщина, наполненная гневом, стала глуха к его словам и оставалось лишь решить вопрос с помощью силы. Телохранитель ван-иги уловил намерение хозяина в мгновение ока, но жан-ши почувствовал угрозу раньше.
Рукоять ян-дзи прыгнула в руку. Клинок со свистом рассек воздух, стремясь сблизиться с врагом, не дав тому вооружиться. Словно стрела, острие направилось к офицеру по прямой, летя над головами двух господ. Но осторожность заставила жан-ши замешкаться. Всего лишь миг, но этого хватило врагу, чтобы увернуться.
Джен посмотрел на меч, висевший на поясе врага. Но вместо него, соперник достал булаву. Ван-ига попытался встать, но его телохранитель опустил левую руку на плечо господина, оставив его сидеть, дабы случайный взмах или укол не оборвали его жизнь. Чтобы хозяин не вертелся под рукой, офицер стал обходить брата и сестру справа от себя. Жан-ши было это неудобно, ведь его меч находится в правой руке, а враг приближался слева. Удар тяжелой булавы было нечем блокировать – левое плечо, облаченное в стальные пластины, приняло на себя удар, отозвавшись тупой болью. Металлический шар соскользнул с наплечника, подарив жан-ши немного времени на ответные действия.
Перепрыгнув через лавку, на которой сидела Фэню, он приблизился к её брату. Ланьлун по глупости вновь вскочил, но на этот раз некому было его остановить. Напротив, Джену это было только на руку. Пнув того в живот, жан-ши отправил молодого господина под ноги своему телохранителю. Булава попыталась дотянуться до жан-ши, пролетая над головой ван-иги, но рукоять была слишком коротка. Длинный клинок ян-дзи пронзил лицо противника, заставив его рухнуть на того, кого при жизни клялся защищать.
***
Влюбленные бежали по дороге через огромное поле. Открытая местность не давала спрятаться, но выбора не оставалось – ни оврагов, ни леса в округе не было. Оставалось лишь надеяться, что хватит сил добежать до ближайшего укрытия, в котором пара путников сумеет спрятаться от взора наверняка преследовавших их воинов во главе с опозоренным братом ван-нар. Джен надеялся, что принц очнется нескоро, но, обернувшись в очередной раз, он увидел толпу вдалеке.
Сразу же от них отделилась небольшая группа всадников – лошади, добытые в деревне, в том числе и принадлежавшие Джену и Фэню, теперь служили преследователям. Не было ни шанса убежать от них пешком, поэтому жан-ши готовился к бою. Он не представлял, как мог бы одолеть их и единственной надеждой служило то, что они будут боятся причинить ван-нар вред, но это его не успокаивало. Однако попытайся он вернуть лошадей в деревне, их бы вскоре окружили десятки лучших бойцов соседнего ваньства.
Двигаясь к валунам, дарившим призрачную надежду заставить всадников спешиться, Джен понимал, что они с уставшей принцессой, не привыкшей к долгим переходам, не успевают. Однако случилось чудо. Или, скорее, ночной кошмар жан-ши.
Позади раздалось конское ржание. Знакомый страх в голосах животных и людей. Даже не оборачиваясь, Джен понимал, что именно напугало преследователей. Чувствуя присутствие демона кожей, воин поторопил девушку, но той не требовались лишние указания, - страх, подстегивающий к движению, передался и ван-нар.
Послышались звуки битвы, ещё капля надежды упала в иссохшую чашу рассудка Джена. Быть может удастся уйти, спастись от многочисленных преследователей а там… но трава позади подозрительно зашуршала. Обернувшись, жан-ши увидел знакомый силуэт. Кривая улыбка на бледном лице преследователя содрогнулась, губы пришли в движение, испустив безумный крик:
– Лучше бы ты меня похоронил!
Тао, окруженный темной пеленой приближался к беглецам. Фэню вскрикнула, рухнув наземь от страха, но Джен, как бы ему не хотелось отвести взгляд, отступить и сдаться лишь выхватил оружие, сосредоточившись на биении своего сердца. Он не мог сделать ни шагу назад, ведь тогда вся его жизнь рухнет при живом теле. Ужас пытался сковать дыхание ледяным коконом, но горячая кровь продолжала течь внутри.
Он по-прежнему боялся умереть, перестать существовать, но это больше не сковывало разум. Он был готов погибнуть, отвоёвывая право на иную жизнь – в памяти любимой. Готовый умереть, он знал, что в худшем случае разменяет свою жизнь на жизнь Фэню. Смирение объяло сердце пламенем неизбежности смерти. Приняв, свою судьбу, он заранее отказался от жизни. А значит, всё равно что мертвый, Джен понимал, что ему больше нечего терять.
Клинок ян-дзи вспорхнул в привычном движении, угрожающее приблизившись к левому колену мертвеца. Тот по привычке отшатнулся, теряя концентрацию, позволив дзюттэ нанести укол в руку, сжимавшую рукоять меча. Сделав шаг назад, Тао ошарашено посмотрел на будто бы лишенного страха человека. Но большее удивление, похоже, у разбойника вызвала его собственная реакция – вместо боли, взгляд отражал скорее изумление и озарение. Он не понимал, почему позволил ложному выпаду отвлечь себя, но по решимости, сменившей удивление во взгляде, было ясно, что второй раз обмануть себя мертвец не даст.
Жан-ши в свою очередь лихорадочно соображал, как же ему одолеть того, кто не чувствует боли. Кого нельзя обмануть ложной угрозой, болевым приемом, запугать. Узкий клинок будет кромсать плоть слишком долго, чтобы уничтожить тело. Там, где обычный воин потеряет боеспособность, этот враг лишь обретет преимущество, когда жан-ши сам своим выпадом откроет тому путь к атаке.
Размышления резко перетекли в действия. Прыгая вокруг Тао, Джен старался отрубить ему руку или сломать ногу, но опытный противник не позволял этого сделать. Напротив, с каждым ударом воитель сам становился уязвимее, разбойник начинал считывать движения жан-ши. А время играло против него. Демон или ван-ига, кто-то точно доберется до них с Фэню… нет, уж добрался!
Когда водао едва коснулось руки Фэню и наземь пали капли крови, Джен снова вспомнил, чем рискует. Его жизнь – цена, и главное не продешевить, иначе он потеряет самое ценное что для него есть. Тут и собственная кровь может послужить разменной монетой, если правильно всё рассчитать.
Вдох наполнил легкие морозным воздухом в последний раз. Согласный на размен, жан-ши увидел яркий свет… нет, он словно сам был светом. Мгновение, и тело врага лежало не земле. Ещё одним мгновеньем позже его голова катилась по траве. Черная кровь замораживала траву, покрывая ту полоской льда. Студеный воздух стелился над травой, неся с собой невесть откуда взявшийся туман.
Раздалось дикое ржание. Совсем близко. Бросив взгляд на вставшую Фэню, Джен стремительно обернулся на звук и увидел, как испуганная лошадь несется к нему. Приблизившись, та вскочила на дыбы и знакомые императорские подковы блеснули огнем закатного солнца. Надежда на спасение читалась на лице жан-ши светлой улыбкой. Большие черные глаза животного, отразили этот «свет», и успокоившись, лошадь позволила беглецам забраться на себя. На один лишь миг Джен посмотрел на поле боя. Черная фигура, окруженная россыпью кровавых тел, посмотрела на него, прежде чем раствориться в назревающем тумане.
***
Стук сердец был неотличим от грохота копыт, терзавших землю быстрым маршем. Беглецы стремились покинуть поле боя как можно скорее, спасаясь не столь от ван-иги, сколько от демона, чья коса была близка к тому, чтобы пожнать их жизни. Почему он отступил? Мешали люди? Быть может. Страх быть побеждённым? Однозначно нет! Ещё утром Джен был уверен, что справится с ним в поединке, но бой с Тао заставил усомниться. Да, он одолел этого демона, но тот был слабее… он пытался побороть жан-ши фехтованием и пойдя в размен, воин смог за счет мастерства его переиграть. Но тот с косой сражался не умением. Он был слишком быстр и силен… Джен попытался выбросить сомнения, убеждая что опыт поможет ему вновь. Демон, даром что худой, манерой боя был похож на деревенщину, что рассчитывает на свою мощь.
«Знаем таких, – думал Джен, – и били. Справимся и в этот раз»
Когда уже окончательно стемнело, уставшая лошадь начала сбавлять темп. Беглецы также успокоились, зная, что преследователи тоже устанут. Когда дыхание выровнялось, а разум очистился, Фэню заговорила:
– Теперь ты видишь? Мы должны бежать ото всех. Мы оба в изгнании, жан-ши. Нам другой дороги нет.
– Но куда? Как дальше жить? – сидя позади неё, Джен обнял её крепче, стараясь заглушить отчаяние, рожденное неизвестностью в объятиях с любимой. – Что ты видела кроме своего двора? Что видел я кроме войны? Какой у нас может быть выбор, если весь выбор – иллюзия?
– Мир диктует нам свои законы, и выбирая между предложенными путями… мы оказываемся в ловушке. Лишь отринув это предложение, мы сможем стать свободными, мы престанем быть рабами судьбы, которая говорит нам, что мы не можем быть вместе! Я знаю, что мы смогли бы выжить в этом мире… но я знаю, что есть и лучший мир. Жрица поведала мне одну легенду. О храме высоко в горах. В наших горах, к которым нас ведет эта дорога. Это забытый храм, в котором могут найти покой истинно влюбленные друг в друга души. Если мы найдем его, никто не сможет между нами встать.
– Ты правда веришь в эти небылицы? – Джен и сам хотел поверить в прекрасную сказку о вечном счастье.
– Всем сердцем, любимый. А ты?
Джен не ответил, лишь прижался губами к шее Фэню. Пусть так. Любимая верит в эту сказку, а он будет верить в то, что где-то в горах есть место где никто их не найдет. Где они смогут оставить мирскую суету хотя бы на время… пока их не перестанут искать. А там найти свое место в жизни, рухнув с небес наземь – из богатой клетки в жестокую свободу… но свою.