IV
Пыль поднималась над дорогой, сотрясавшейся ногами уставших лошадей. Чистое небо, взвалившее на себя золотую колесницу, прогибалось под тяжестью светила, падая на землю раскалённым полотном. Иссохнувший воздух по жёсткости напоминал песок, впивался в кожу, заставляя лёгкие пылать, разогревая кровь. Та разносилась по артериям, и голова всё тяжелела. В глазах темнело, но скоро путники привыкли, терпя непривычный для начала лета зной.
Лошади же не могли скакать, – им оставалось лишь медленно брести на юг, к городу-в-ущелье, чья стража охраняла перевал в горах. Врата в южную плодородную долину служили рубежом, на случай, если войска северной провинции не справятся, давая время мобилизовать армию. Правильным решением, считал Джен, было отправить ван-нар туда сразу, не рискуя её безопасностью. Но про себя же воин понимал, что ничего хорошего в будущем его не ждёт.
– Я теперь жан-ши – воин-изгнанник, – сказал мужчина Фэню.
Принцесса посмотрела на него, думая над его словами.
– Что это значит?
– Это значит, что теперь я вне закона. Моя надежда лишь на то, что первый советник мёртв. Иначе, он обвинит меня в нарушении приказа.
– Он приказал тебе защищать меня, ты это сделал.
– Я знаю, но также, он отверг моё предложение увести тебя. Если монахи помогли отбиться от демонов и вражеского войска, а советник выжил, меня может ждать не награда, а наказание.
Фэню вздохнула, но с высоко поднятой головой произнесла:
– Вероятность этого невелика. А даже если так, скоро я вступлю в право наследования и твою судьбу решать буду уже я. Надеюсь, ты не сомневаешься в моём расположении к тебе… любимый.
Джен промолчал. Он знал, когда не нужно говорить, – тишина была достаточным ответом. Вместо этого он решил бороться с жаром – полуденное солнце пекло, заставляя томиться тело, облачённое в металл. Воин надеялся, что скоро они прибудут к спасительному городу, ведь горы уже виднелись вдалеке.
Однако, холод в такую жару нахлынул на него, словно он нырнул в озеро на ледяной вершине. Предчувствие заставило собраться, отбросить усталость и осмотреть округу внимательным взглядом.
– За мной, – сказал он принцессе и свернул с дороги, направившись в перелесок.
Лишь они достигли укрытия, как из-за горизонта показался отряд варваров.
– Патруль, – сказал Джен. – Идут с юга.
Фэню помрачнела, растворившись в тени деревьев.
– Но как?! Неужели они и вправду взяли город?
– Возможно, они направили второе войско блокировать путь с юга, чтобы империя не могла быстро подоспеть нам на помощь. Если это так, то они могли и не брать перевал, но построить укрепления перед крепостью. На месте северян твой отец так бы и поступил.
– Мой отец не оказался бы на месте гнусных захватчиков с севера!
Взгляд ван-нар загорелся гневом, но ненадолго. Остыв, она махнула рукой, дав понять, что не стоит воспринимать её слова на свой счёт. Вместо обиды, она выбрала рассудок:
– Значит, нас зажали. Назад пути нет – мы не знаем, взят ли город. С юга тоже ждут враги. Нам остаётся лишь идти в горы, что служат домом жителям деревни Кишан. Они спрятаны среди густых лесов, растущих между острых скал. Там мы сможем укрыться и отдохнуть, а затем пройти через горы в тзаньство.
– Впервые слышу об этой деревне. И разве горы можно пройти пешком?
Фэню быстро стёрла сомнение с лица жан-ши.
– Я много училась с самого детства. Отец приставил ко мне строгих наставников и первое что я постигла – знание о том, чем буду владеть после него. Не думала, что это пригодится мне так рано, – взор девушки упал на землю, словно тяжёлый груз. Но не успел Джен выронить и слова, как она указала на восточную дорогу. – Идём, я знаю путь.
***
К вечеру бамбуковый лес заполнился прохладой, ниспосланной сжалившимся над беглецами небом. Скопившись на негустых кронах, благодать резко рухнула на землю вместе с тёплым закатным светом. Для изнурённых путников это было спасение, дававшее немного сил, чтобы пройти последние шаги до маленькой хижины, затерянной в лесах.
Судя по всему, сначала здесь срубили немного бамбука, из которого и построили этот крохотный домик. По виду он напоминал обычные стоянки лесника, что большую часть времени пустовали, давая путникам пристанище в долгих переходах. Четыре стенки, две пары ставень и дверь, чтобы внутрь не проникли животные. Деревянный чан на крыльце иссох, храня на дне одни лишь листья.
Привязав лошадей к опорам дома, Джен поклонился и вознёс молитву, наполненной благими пожеланиями хранителю этого леса, благодаря которому у беглецов сегодня есть ночлег.
Последние лучи солнца отражались от бамбуковых стволов, сменяясь светом загоравшихся на небе звёзд. Вслед за прохладой землю покрывала полутьма, разрезанная серебром на тысячи кусочков.
Внутри расположился стул и спальное место из рисовой соломы. В центре небольшого помещения расположилось углубление в полу и земле, а в этой ямке – маленький очаг. Традиционный способ бедняков снабдить жилище местом, которое согреет и позволит приготовить еду, заварить отвар.
Собрав хвороста, Джен сел на стул и развёл огонь, а Фэню легла на солому. Глубина ямы и земляная насыпь вокруг неё гарантировали, что никакая искра не покинет очаг, но всё же воин не жадничал, и поддерживал лишь пламя для согрева.
Ван-нар мгновенно заснула, а вот жан-ши не мог себе это позволить. Тревога была сильнее усталости или он ещё потратил не все силы… так или иначе, воин помнил, что идёт за ними. Перед глазами предстал покойный господин. Джен до сих пор не рассказал любимой как погиб её отец. Возможно, она ещё не пришла в себя после горя и всего кошмара, произошедшего с ними, но она не спрашивала ни о чём, что бы было связано с покойным ваном.
Образ чудовища холодил кровь, несмотря на тепло пламени. Хотелось закрыть глаза, но воин понимал, они всё ещё в опасности. Джен не мог поверить в совпадение – тот же демон, что убил вана, напал и на ван-нар. Возможно, это существо всё ещё преследует их, а значит, он должен быть на стороже.
Веки становились тяжелее. Нужно отдохнуть, говорил себе жан-ши. Позади тяжёлый бой, бессонная ночь и трудный день. Впереди многие дни пути. Ему не впервой спать в пол глаза, оставаясь готовым к нападению. Обычно есть время, чтобы в мгновение ока проснуться и поразить врага. Но демон слишком быстр.
Джен вышел из хижины. Отвязав одну из лошадей, он увёл её на другую сторону, привязал к опоре противоположной стены. Демон не сможет не потревожить животных, а значит, откуда бы он не пришёл, у воина будет время, чтобы проснуться и приготовить к бою.
Вернувшись в хижину, он подпер дверь нагинатой и сел на стул. Сон пришёл мгновенно, как боевой товарищ, который понимает тебя без слов. Покой сменил тревожный разум на посту. К этому опытный воин, привыкший довольствоваться коротким отдыхом во время переходов был готов. Но как давно в походах к нему наведывались сны? Джен, спроси его об этом, и не вспомнит.
Одно полотно сменялось на другое. Павший шифу, кровь, сражения и ужас. Это необычный сон, понимал воин. В те редкие ночи, когда он что-то видел, картина была размытой, словно смазанные краски. Но страх сделал образ чётким. Каждая линия была видна и проработана вручную. Всё складывалось в то, от чего жан-ши пытался убежать.
– Это чудовище вернётся, – раздался голос.
Кажется, Джен слышал сам себя.
– Как мне противостоять ему?
Внезапно воин обнаружил себя на полу, с одним дзюттэ в руке, а над ним возвышалась тень, занося косу для последнего удара. Слёзы обжигали щёки. Несмотря на угрозу жизни, тело словно парализовало, шея сама подставлялась под удар, опуская голову, а вместе с ней взор.
«Нужно сражаться!» – слышалось в голове, но рычание сверху заглушало этот голос.
Боль пронзила шею. Взор стал лихорадочно менять направление. Нет. Это голова катилась по полу, пока не остановилась, ударившись затылком о скамью. Джен всё ещё видел, как тень проползает мимо его обезглавленного трупа, из шеи хлещет кровь.
Демон приближался к Фэню, замахиваясь для удара. Коса вновь поднималась, готовясь лишить жизни и её.
НЕТ! – хотел воскликнуть Джен, но губы шевелились беззвучно.
Слишком поздно.
Джен открыл глаза. Фэню лежала перед ним, мирно спя на рисовой соломе. В воздухе растворились капли солнечного света, что проникли в дом сквозь лес и окна. Девушка зашевелилась. Она тоже проснулась, одновременно с ним. Значит, они проснулись не просто так.
Лошади громко фыркали. Было чувство, что ещё вот-вот и раздастся ржание. И оно не заставило себя ждать. В окна было видно, как быстро ко входу хижины приближаются пятеро мужчин. Внешне скорее бродяги, ищущие пристанище. Так можно было бы сказать, пока они не сбросили плащи и не взялись за скрытое по ними оружие.
Идущий впереди держал в руке водао – средний однолезвийный меч. На его левой руке был надет прикрывавший ладонь железный наруч, из которого в области запястья вырастало два небольших крюка, смотрящих вперёд своими остриями.
Позади шёл коренастый мускулистый парень, чьи руки были прикрыты тонфами – дубинками с боковой рукоятью, концы которых имели небольшие наконечники, словно у копья. Рядом с ним был высокий, словно бамбук хромой юноша, опиравшийся на длинный посох. Приближаясь к хижине, он потянул за конец посоха и тот отсоединился, обнажив узкое лезвие. Дальше шли ещё двое. Один с шуанфу – парными боевыми топорами, а второй с фэйгоу – «летающими крюками», привязанными к двум концам длинной верёвки.
Жан-ши встал в проходе дома, а незваные гости остановились шагах в пяти перед ним. Увереннее и старше всех выглядел первый – с водао и жутким наручем. Остальные поглядывали на него, ожидая команды. Самый высокий ухмыльнулся, обнажая рот полный гнилых зубов и спросил у главаря:
– Ну, что, Тао, говорить будем или сразу заберём девчонку?
Тот, кого назвали Тао уже несколько мгновений смотрел на Джена, изучая того с ног до головы. Но когда были произнесены слова, испепеляющий взгляд жан-ши приковал всё внимание. Перед хижиной стояли разбойники, с ними не о чем договариваться. Они хотят того, чему Джен не может позволить случиться. И кем бы они ни были, кто бы их не послал, это были точно не те, кто желают Фэню добра.
Взгляд воина легко читался. Разбойники поняли, им тоже не о чем с ним говорить.
– У него нет выбора… – спокойно произнёс Тао. – И у нас тоже.
Главарь махнул свободной рукой, давая товарищам одни лишь им понятные команды. Тут же к хижине бросились трое: главарь, громила с тонфами и длинный копейщик, забывший о своей хромоте. Оставшиеся двое побежали в вперёд и в сторону, оббегая дом.
Железный шип вырвался из хвата Тао, со свистом рассекая воздух на пути к врагу. Споткнувшись об дзюттэ, замедленный снаряд отскочил от доспеха. Вслед за дротиком, кольчугу сотряс крик, а водао жадно устремился к плоти. Ему вторило острие копья, старавшееся опередить собрата и пробить доспех мощным ударом. Оба опешили, когда дзюттэ и меч одновременно отбросили их, заставив защищать владельцев от стремительной контратаки.
Будь здесь больше места, оружие могло бить с двух сторон, но дверной проём не позволял развернуться и оставалось лишь осторожно пытаться ужалить человека, облачённого в крепкий доспех.
Головорез оглушил Фэню диким криком, и стена затряслась, разбросав вокруг щепки бамбука. Словно железный дождь, топоры обрушивались на окно, пытаясь расширить отверстие. Отсутствие навыка «лесоруб» компенсировал яростью и скоростью, с которой наносил удары, словно разрубал не стену, а плоть врага.
Но ван-нар, не испугавшись ни крика, ни пламени, горевшего в глазах врага перехватила нагинату и совершила выпад, стараясь дотянуться до лысой головы. Но лезвие скользнуло по дереву – выскочившая из ниоткуда тонфа отделалась царапиной, приняв на себя удар, вместо черепа «лесоруба». Громила подставлял то одну, то другую «дубинку» под металл, выигрывая время, чтобы товарищ прорубил проход. Он переоценил себя, и рука выронила тонфу, когда лезвие дотянулось до внутренней стороны плеча.
Клинок покраснел, как девица, предвкушавшая сон в объятиях любимого. Разбойники отступили, но дело было сделано. Через пробитое отверстие в хижину ворвались «летающие когти». Словно живые, они схватили ногу Джена и двое похитителей были готовы тянуть его на себя.
Когти надавили на поножи, заставляя воина сделать шаг назад. С той же силой, что и крюки, дзюттэ впился в косяк, вытягивая хозяина из западни, даря бесценные мгновения, за которые Фэню разрубила верёвку.
Словно спущенная тетива, жан-ши вырвался вперёд, навстречу уже готовому влететь в хижину врагу. Камнем, выпущенным катапультой, он врезался Тао в грудь, застав того врасплох. Главарь отшатнулся навстречу товарищу и вместе они кубарем упали на траву.
Джен кинулся к ним. Копейщик валялся на главаре и уже поднимался, когда узкое лезвие клинка вошло тому затылок, выбив зубы и вырывшись из рта, совершив кровавый поцелуй.
Тао отпрыгнул назад. Тело копейщика распласталось перед ним, и крик ярости по погибшему товарищу разнёсся по всему лесу. Два мечника сошлись в короткой схватке – три взмаха водао, два укола ян-дзи. Словно журавль, Джен бил железным «клювом» и отходил в сторону делая длинные шаги.
Жан-ши углубился в лес и высокий бамбук «вырос» из-за его плеч, словно союзник, пришедший на подмогу. Тао и его нерасторопным подручным было сложно наносить размашистые удары – лес превратился для бандитов в клетку.
Меч резал бамбук, топоры крушили бамбук, цеп беспомощно бился о бамбук. Джен беспощадно жалил разбойников куда придётся, заставляя тех за каждую щепку разменивать новую каплю крови. Жан-ши надеялся, что скоро похитителям будет нечем платить, но внезапно, когти наруча Тао сжали его клинок в мёртвой хватке. Дзюттэ остановил водао, но теперь два мечника были связаны, словно кандалами.
Удар об бамбук выбил воздух из лёгких. Джен не замедлил ответить тем же – толкнув разбойника, но тот выдержал удар. Стремясь избежать лезвий топоров, жан-ши стал отчаянно отступать, вытягивая врага с собой. В хаосе бегства они вернулись обратно на крохотную опушку перед хижиной.
Топоры разрубили воздух рядом, тонфа и цеп скользнули по доспеху. Тао попытался остановить жан-ши, потянув врага на себя. Вдвоём, они завертелись в безумном танце, мешая подручным целиться по Джену.
Цеп огрел главаря по спине. Громила с тонфу, чья левая рука висела плетью, замахнулся. Он не успел завершить последний удар в своей жизни – голова слетела с плеч, отрубленная нагинатой. «Лесоруб» обернулся на Фэню и Джену хватило, чтобы раскрутить их с Тао как верёвку. Водао, подчинённое воле дзюттэ ранило товарища, полоснув по телу.
Потянув Тао на себя, жан-ши рухнул наземь. Опрокинутый враг кубарем покатился по земле, уступив место разбойнику с цепом. Словно крестьянин, тот начал бить траву бичом, на том месте где только что был Джен. Приняв удар на дзюттэ, он ощутил мощь гибкого оружия, когда железный шип столкнулся с наплечником. В ярости, воин едва заметно взмахнул ян-дзи – вперёд-назад. В следующее мгновение кровь хлынула из шей обоих подручных.
Оставшись с Дженом один на один, Тао с криком бросился в атаку. Водао застрял в захвате дзюттэ, перчатка схватила ян-дзи. Но в этот раз воин был к этом готов и, потянув разбойника на себя, он ударил того в лицо облачённой в железо головой.
***
Груда плоти тащилась по земле, собирая камни, пропахивая траву словно тяжёлый мешок. Земля рядом сотрясалась от ударов, сопровождавших это движение. Звон в ушах постепенно стихал, сменяясь шуршанием, шелестом и стуком. Боль приходила на смену сну и к Тао возвращалось осознание, что грудой плоти был он сам.
В действительности его тело оставалось относительно целым. Лишь боль в голове, от колотых ранах и ударов камней по спине мучили его. Разбойник видел, как отдаляется крыльцо хижины и вскоре крыша исчезла за частоколом леса.
Движение прекратилось, натяжение верёвки, которая была привязана к телу бродяги спало. Голова ударилась об камень и из рта вырвался стон. Тао хотел прикоснуться к затылку, чтобы унять боль, но руки не слушались – предплечье хаотично поднималось, однако плечи лежали мёртвым грузом. Ноги также были обездвижены – были перерезаны сухожилия!
«Ублюдок» – хотел выкрикнуть Тао, но в этот раз мышцы сковал уже страх. Вместо оскорблений, он спросил:
– Что вы делаете?!
Но в ответ услышал:
– Скажи, ты следуешь закону Неба?
Голос Джена был холоден, словно морская вода в самый тёмный день в году. Погружаясь в неё, преступник, посмевший нарушить небесные законы и тем самым заслужить такое наказание, медленно замерзал, испытывая мучения, равные одной тысяче четырехсот седьмой доли адских мук, которые он испытает после смерти. Так его готовили к бессмертию, надеясь, что душа перед гибелью укрепится и перенесёт загробные страдания, обретая шанс продержаться до перерождения и возродиться в новом теле, найдя покой в уже менее грешной жизни.
Голос Джена был холоден, словно металл. Так не разговаривают с человеком – ни единой капли чувств, только лишь сухой расчёт.
Голос Джена был холоден, вея равнодушием. Он был полностью безразличен к тому, кто пришёл его убивать и похитить его любимую. Это пугало Тао сильнее самого пламенного гнева.
– Фэню, – не так холодно, но спокойно произнёс жан-ши, – привяжи, пожалуйста, лошадей неподалёку.
Принцесса, давно забывшая о своём статусе, поспешила исполнить просьбу телохранителя, пока тот приподнимал тело разбойника, прислоняя того спиной к валуну.
– Обычно, даже отбросы и негодяи вроде тебя стараются соблюдать небесные законы: чтить предков, воздать хвалу богам, готовить душу к погребению…
– Я ничего не скажу, пёс! – прорычал уставший бояться Тао.
Хрустнули ломающиеся пальцы на его руке. Крик вырвался из глотки разбойника, чтобы захлебнуться от ладони, зажавшей ему рот. Фэню вздрогнула и обернулась на звук, но тут же отвернулась обратно, не желая ни видеть, ни слышать происходящее.
– Сколько людей в твоём отряде? – всё также холодно произнёс Джен.
– Пятеро! – воскликнул Тао и тут же услышал хруст ещё одного пальца. – Сейчас пятеро! Остальные далеко! По ту сторону…
Разбойник не продолжил, но было понятно, что остальные члены его шайки по другую сторону горного хребта. Захрустело запястье, и разбойник издал жалобный вой.
– Зачем они там?
– Ждут… приказа… готовят… доклад…
– Для кого?! – холод стал наполняться жаром гнева. Тао криво улыбнулся, растягивая искажённое болью лицо шире – это пламя во взгляде врага ему понятнее.
– Для этих… северян…
– Вы работаете на захватчиков?! Предатели! Своих же сородичей отдать на растерзание варварам!
Джен вскочил и резко наступил разбойнику на колено. Судорога, словно молния пронзила тело бродяги, но тот мало что мог сделать.
– Уж лучше варвары, чем власть ваших сородичей! – процедил сквозь зубы измученный воин. – Вы для нас такие же чужие, как и северяне!
– О чём это ты?
– Наш клан был низвергнут до шайки наёмников без роду и чести. Как и многие другие дома, правившие здесь до рода Канга... Такова была воля вашей власти, когда вы пришли на наши земли. Так отведайте расплату! – судорога вновь скрутила тело Тао, не позволив ему продолжить проклинать свои врагов.
Дав тому оклематься, жан-ши вновь присел напротив него и прикоснулся к висевшему на шее Тао оберег, сделанный из зубов волка.
– Вижу, ты не чтишь человеческие правила, но законы неба для тебя – не пустой звук. Я могу похоронить твою шайку по-человечески, попросив благословения у Неба. Возможно, священный дождь смоет твои грехи.
Взгляд Тао, полный страданий, внезапно сосредоточился на Джене, блестя малой искоркой надежды.
– Но могу оставить вас на растерзание зверям и ваши осквернённые души останутся на земле и никогда не увидят Небо. Если ты ответишь мне на вопросы, я подарю тебе быструю смерть и похороны. Расскажи мне, для чего вас послали за ван-нар?
– Я… слышал, как они… говорили о женихе… – сыне хана.
– Они хотят выдать её замуж за него?
Разбойник кивнул.
– Сколько отрядов они послали?
– Готовился идти жених… но им нужно время… послали нас… мы быстрее… нам проще найти вас…
– Что случилось с городом?
– Его осадили… монахи… отбили город…
Тао посмотрел на ян-дзи, висевший на поясе Джена. Жан-ши выхватил меч и быстрым движением перерезал разбойнику горло. Очистив клинок, он подошёл к лошадям и стал их отвязывать.
– Мы не будем их хоронить? – спросила побледневшая Фэню.
Воин огляделся. Тао, словно уставший путник сидел и укоризненно молчал, заставляя совесть Джена пробудиться. Но, взглянув в сторону хижины, он тяжело выдохнул, прикидывая как скоро прибудет новый враг.
– За тобой идёт сын хана, – тихим от усталости голосом ответил жан-ши. – У нас нет времени, Фэню.
***
Бледная тень стояла перед Дженом, опустив косу и наклонив голову, изучала его пустым взглядом. Воин испуганно держал меч перед собой, угрожая демону. Холодный пот стекал по лицу, руки дрожали, но он хотя бы не падал. Хотя бы в своём воображении.
Но, стоило лишь демону двинуться, как ноги понесли жан-ши назад. Бесполезно! Лицо демона – уродливый череп с наполовину обглоданными мышцами, возник перед глазами и лишь благодаря невероятному усилию воли рука осталась достаточно твёрдой, чтобы клинок вонзился в тело твари.
Тяжёлый выдох привлёк внимание Фэню. Молчавшая уже несколько часов, она посмотрела на мужчину, даже не представляя какая битва разворачивалась у него в голове.
– Это было очень страшно, Джен… – произнесла она. Мужчина промолчал, надеясь, что она не продолжит, но напрасно, – … то что ты с ним делал.
Слова ударили плетью, но последовавшее за ними молчание обрушилось тяжёлым грузом, медленно приближая к земле. А этот взгляд… страшнее любой стрелы, ведь он пробивает даже самый крепкий шлем, поражая насмерть. Даже не видя его сейчас, Джен знал, как Фэню на него смотрит.
В этом взгляде нет упрёка. Нет ярости. Есть сожаление. Непонимание. Как? Как ты такое сотворил? Дитя, рождённое среди шелков и фарфора, не знавшее войны не представляло, какой суровой может быть жизнь.
– Мы должны были узнать, – слова с трудом давались жан-ши. – Мы должны были узнать, кто тебя преследует, зачем и сколько послано отрядов.
– Неужели без этого нельзя было обойтись?
– Мы на войне, Фэню. От этого зависят наши жизни. Тебя хотят женить на сыне их правителя, чтобы узаконить завоевания, добиться расположения населения. Если это произойдёт, ты навсегда застрянешь в этой клетке.
– Ты действовал уверенно…
– Мне приходилось добывать информацию своими руками.
– А мой отец?
Джен хорошо подумал, прежде чем ответить. Он не мог соврать любимой, но и во всех подробностях описывать войну он не хотел.
– Достопочтенному Кангу не было нужды марать собственные руки.
Ван-нар понимающе кивнула.
– Значит, если они поймают меня, нас разлучат. Тебя – убьют, а меня сделают вечной пленницей.
– И… – Джен замялся, – возможно это ещё не всё. Я кое-что должен рассказать…
Фэню удивлённо посмотрела на мужчину.
– Тот демон, что напал на нас… я уже видел его. Это он убил твоего отца…