Мы вышли на небольшую площадь круглой формы, огороженную зелёными и жёлтыми, как будто осенними, кустарниками и большой аркой из цветов и вьющихся растений. Внутри увидели одинокую фигуру женщины, гуляющую по кругу с большой чёрной коляской. Коляска была с виду больше обычной, к тому же какой-то траурной, похожей на ажурный гробик с чёрными кисточками по окантовке. К ней словно приложили руку похоронных дел мастера – Безенчук из конторы «Милости просим» и «Нимфа». Да и сама женщина, в чёрном длинном плаще и с накинутым на голову капюшоном, вызывала отнюдь не радужные впечатления. Она ходила по кругу и пела колыбельную песню, а коляска, жалобно поскрипывая, отвечала погребальной мелодией.
- Ну что же вы встали, проходите. Только потише, не разбудите моих малышек, они так чутко спят. Давненько здесь не было живых.
Странная незнакомка сделала странный акцент на слове «живых», так, что стало несколько жутковато. Мы передвигались медленно, кошачьей походкой, едва касаясь поверхности, чтобы «не разбудить малышек». Они подошли к женщине в чёрном, лица которой под капюшоном разглядеть было невозможно, его скрывала тень. Вместе с ней путешественники мерно пошли по кругу под убаюкивающую колыбельную, поскрипывая колёсами коляски.
- «Спят усталые игрушки,
Мертвецы уснут в избушке,
Нет дней смерти и рожденья,
Спят ненастной тьмы творенья.
Ляг в кроватке ты на край,
Спи навеки, засыпай…»
Мурлыкала женщина в чёрном, продолжая свой извечный путь по кругу.
- Как зовут Вас, добрая женщина?
- Добрая… - повторила она, а её голос как эхо унёс ветер, - женщина…
Казалось, эти слова отражаются от колючих кустарников, словно в тысяче зеркал, а порыв ветра дуновением разносит их по всей площади, как прошлогоднюю листву. Внезапно женщина засмеялась страшным, кричащим, утробным смехом, исходившим из самого нутра и раскатившимся по всему вокруг.
- Я – София. А это мои дочки - Вера, Надежда и Любовь. Иногда меня ещё здесь называют Матушка Забота.
- Скрип-скрип, - скрипели колёса коляски.
Тёплый осенний ветерок колыхал чёрное платье Матушки Заботы и траурные украшения на её коляске. Мы всё шли и шли рядом и никак не могли собраться с силами, чтобы задать свой основной вопрос.
- Матушка София, мы застряли в этом лабиринте, который на самом деле никакой и не лабиринт, а просто часть подсознания, которое нечаянно расщепилось. Да ещё и я туда залетел по чистой случайности… - начал было я.
- Молчите, - оборвала его Матушка София, - не надо слов. Я итак про вас всё знаю. Это не секрет континуума вселенной, хотя и его я тоже знаю. Формулируйте ваш основной вопрос.
- Но как нам выбраться отсюда? И как нам снова попасть в свои тела, если уж вы всё знаете? – в нетерпении воскликнул я.
- А никак. Отсюда нет выхода. Нет и никогда не было. Скажи мне, ну какой у тебя выход из собственной головы? Да никакого.
- Ну тогда хотя бы как из неё выгнать вот этого вот удальца и вернуться в настоящую реальность?
- А что ты считаешь настоящей реальностью? Крысиную нору в зачумлённом мире? Или тёмный зал с тысячью дверей? А может твоя настоящая реальность - этот лабиринт? И кроме него ничего в этом мире и нет?
- Вы, София, говорите загадками. Для нас реальность - это то, что мы привыкли считать своей плоскостью бытия. Не те миллионы параллельных вселенных и реальностей, по которым нас бросает волею судеб последнее время.
- Волею судеб, как же. Вас бросает туда ваша же собственная глупость и никчёмность существования. Всё равно всё что вы видите вокруг и когда-либо видели - это всё пыль, прах, дорога из ниоткуда в никуда. У неё нет ни выхода, ни входа, а есть только путь. Траурный путь погребальной концессии на ближайший погост, - неумолимо сообщила Женщина в Чёрном.
- Может оно и так, но мы хотим пройти свой путь сами. Выпить свою чашу до дна и испытать всё то, что нам предначертано.
- Ну тогда я вам не нужна, просто идите дальше.
Матушка Забота махнула рукой куда-то в сторону, видимо обозначив таким образом направление пути. В это время налетевший ветер-шутник откинул чёрное покрывало с коляски, и мы с ужасом увидели там три детских скелета-мумии, накрытые чёрным саваном. София тут же прикрыла их, скрыв свою тайну чёрной тканью. Так вот в чём её страшный секрет. Вера, Надежда и Любовь давно уже мертвы, да и рука Женщины в Чёрном тоже напоминала сморщенную пергаментную кость мертвеца.
- Извините за беспокойство, мадам, не смеем Вас больше задерживать. Нет, провожать нас не надо, не стоит беспокойства, мы как-нибудь сами!
Оставив Матушку Заботу с её скорбным грузом в коляске, друзья побежали во всю прыть по направлению указанному мёртвой женщиной, спотыкаясь и падая на ходу, подальше из этого страшного места. Выйдя с площади, увитой плющом и колючим кустарником, мы попали в тёмный непролазный лес, в него вела одна единственная тропинка. Лес был завален буреломом, буераками и непроходимыми зарослями колючих, хищных, невиданных доселе растений.