«Теперь приспело время поговорить о семье Кочубеев. Они находились в отсутствии … и лишь в 1818 году граф, графиня и их красивая дочь Натали были мне представлены», — рассказывала в своих мемуарах императрица Александра Фёдоровна.
Традиционно в Царское Село на летние месяцы выезжал императорский двор, за которым следовала и вся столичная знать. Не было исключением и вельможное семейство Кочубеев. Проводя лето вместе с родителями на даче в Царском Селе, юная графиня (10 [22] октября 1800 года рождения) стала предметом романтического увлечения многих лицеистов. По некоторым свидетельствам, в нее была влюблена добрая половина воспитанников первого курса, в том числе и «первый друг» Пушкина — Иван Пущин.
«Женское общество, — вспоминал Пущин, — придавало особенную прелесть и приучало нас к приличию в обращении … От сближения нашего с женским обществом зарождался платонизм в чувствах … Пушкин клеймил своим стихом лицейских сердечкиных, хотя и сам иногда попадал в эту категорию».
Позднее, в набросках к автобиографии, после многочисленных исправлений, под датой «1813 год» Пушкин впишет имя «Гр. Коч<убей>». Как считал лицеист М.А. Корф, «едва ли не она (а не Бакунина) была первым предметом любви Пушкина». По мнению ряда исследователей, стихотворения лицейской поры «К Наташе» и «Измены» посвящены графине Наталье Кочубей.
«У неё изящная фигура, она прелестно танцует, в общем, она в точности такая, какой нужно быть, чтобы очаровывать», — писала современница.
Именно такой – трогательной, милой и нежной, изображена 12-летняя Наталья Кочубей на известном портрете художника О. А. Кипренского (1813 г.).
В сентябре 1820 года графиня стала женой барона (с 1826 года графа) А.Г. Строганова (1795 — 1891). Семейная жизнь складывалась неудачно. По словам современника, «со стороны барона это был брак по расчету, а любовь была только со стороны невесты».
Историк С.М. Соловьев, бывший воспитателем одного из их сыновей, писал:
«Александр Григорьевич Строганов ... служил страшным примером, какие люди в России в царствование Николая I могли достигать высших ступеней служебной лестницы ... Имея ум чрезвычайно поверхностный, Александр … с важностью выкладывал какую-нибудь нелепую мысль и старался ею озадачить, упорно поддерживая и обстраивая другими подобными же нелепостями».
А.И. Герцен на страницах своего журнала «Колокол» называл Строганова «сатрапом, защитником розог и помещечьих злоупотреблений», а однажды описал встречу барона с депутацией крестьян, жаловавшихся на притеснение земской полиции:
«Что же, ваше сиятельство! Скажите, что нам делать? Они, пожалуй, и вешать нас начнут! Что же нам тогда делать, наконец?
Висеть! — отвечал Строганов».
Н.В. Строганова занимала в петербургском светском обществе самое высокое положение. Долли Фикельмон отмечала:
«У Натали Строгановой пикантная физиономия; определенно, не будучи красавицей, она, видимо, нравится значительно больше многих других красивых женщин. Капризное выражение лица ей очень идет. Особенно прекрасны у неё глаза — в них её главная красота. При этом она весьма остроумна».
В 1830-е годы она довольно часто встречалась с Пушкиным. Так, первый бал, который поэт с супругой посетили 11 ноября 1831 года состоялся в доме графа В.П. Кочубея. На балу присутствовала и блистательная дочь хозяина вместе с мужем (приходившимся троюродным братом Н.Н. Пушкиной), который недавно был произведен в генерал-майоры.
К ней дамы подвигались ближе
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале, и всех выше
И нос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.
Именно графиню Строганову поэт, по собственному признанию, изобразил в ХIV строфе восьмой главы романа «Евгений Онегин». Об этом Пушкин говорил своему другу П.А. Плетневу, который позднее передал эту информацию В.П. Гаевскому, одному из первых биографов Пушкина. В 1851 году лицеист выпуска 1841 года А.А. Мей рассказал об этом же П.А. Бартеневу:
«Татьяна в высшем обществе срисована с графини Строгановой, урожденной Кочубей».
Н.В. Строганова стала свидетелем семейной драмы поэта. С.Н. Карамзина, рассказывая о праздновании своих именин 17 сентября 1836 года, писала брату:
«Жалко было смотреть на фигуру Пушкина … Когда приехала графиня Строганова, я попросила Пушкина пойти поговорить с ней. Он было согласился, краснея (ты знаешь, что она — одно из его «отношений», и притом рабское), как вдруг вижу — он внезапно останавливается и с раздражением отворачивается. «Ну, что же?» — «Нет, не пойду, там уж сидит этот граф». — «Какой граф?» — «Д’Антес, Гекрен что ли!»
Позднее Бартенев передал слова княгини В. Ф. Вяземской:
«Накануне Нового года у Вяземских был большой вечер. В качестве жениха Геккерн явился с невестою. … Пушкин с женою был тут же, и француз продолжал быть возле неё. Графиня Наталья Викторовна Строганова говорила княгине Вяземской, что у него такой страшный вид, что, будь она его женой, она не решилась бы вернуться с ним домой».
Рассказывая о реакции современников на смерть поэта, А.Н. Карамзин отрицал, «что всё общество было против Пушкина после его смерти: нет, это только кружок Нессельроде и еще кое-кто. Наоборот, другие, как например, графиня Нат<алья> Строганова … с большим жаром говорили в его пользу, что даже вызвало несколько ссор».
Графиня Наталия Викторовна Строганова скончалась 24 января 1855 года в Санкт-Петербурге. Похоронена на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
Автор текста — Татьяна Риксовна Мазур, ведущий хранитель экспозиции Мемориального музея-квартиры А.С. Пушкина.