Ровно сто лет прошло с тех пор, как с 10 апреля по 19 мая 1922 г. Г.В. Чичерин возглавлял советскую делегацию на Генуэзской конференции — первом международном форуме высочайшего уровня, на котором присутствовала Советская Россия и где впервые «встретились» государства с разными социально-экономическими системами. Это стало подтверждением того, что мир был вынужден считаться с фактом существования и укрепления первого социалистического государства и признал невозможность разрешения серьезных вопросов международной жизни без него.
Ведущие мировые державы возлагали на Генуэзскую конференцию 1922 года надежды добиться от правительства РСФСР возврата иностранных капиталов и уплаты долгов царского правительства, а Страна Советов надеялась на дипломатическое признание и финансовые инвестиции для восстановления своей экономики.
Интуиции Г.В. Чичерина принадлежит выбор тактики и стратегии ведения переговоров на Генуэзской конференции. Подготовка материалов к этой дипломатической встрече велась под его непосредственным руководством. Он разработал основные пункты идеологической программы, впервые предложенной мировому сообществу от лица РСФСР. Именно нарком по иностранным делам настоял на том, чтобы каждый рубль, каждый пункт в списке претензий Советской России к странам Большой Антанты имел какой-либо «документ, необходимый для обоснования своей позиции».
Генуэзская конференция ознаменовалась еще и тем, что впервые на высочайшей дипломатической площадке были публично изложены основные принципы внешней политики Советского государства. Выступая со своей программной речью в величественном зале ренессансного дворца Сан-Джорджо, народный комиссар по иностранным делам РСФСР произнес ее сначала на чистейшем французском языке, а затем повторил на английском.
Работа над текстом этой знаменательной речи шла в непосредственном сотрудничестве Г.В. Чичерина с В.И. Лениным, хотя их взгляды на «задачи Генуи» были различными. Нарком по иностранным делам был настроен на компромиссное сотрудничество, в то время как В.И. Ленин такую точку зрения категорически отвергал и не был согласен ни на какие финансовые уступки. Настаивая на своем, Г.В. Чичерин вступил в противоречия с Политбюро ЦК РКП(б). Таким образом, текст выступления на пленарном заседании был составлен в дискуссионной атмосфере. Еще до подготовки к Генуэзской конференции Г.В. Чичерин часто спорил с В.И. Лениным, что последнего очень раздражало.
В 1922 г. современникам казалось, что международный форум, призванный урегулировать финансовые вопросы, возникшие после разрушения Российской империи, закончился безрезультатно. Стороны находились на несовместимых и непримиримых позициях. Но всего пару лет спустя стало ясно: это была грандиозная стратегическая победа, организованная и осуществленная Г.В. Чичериным в кулуарах конференции. Подписание 16 апреля Рапалльского (по названию местечка Рапалло близ Генуи) взаимовыгодного договора с Веймарской республикой на «полях Генуи» стало первым признанием Советского государства европейской державой и открыло перспективу «парада признаний» следующих лет. Сам нарком в одной из своих публицистических работ писал: «Рапалльский договор — это есть образец договоров, которые мы хотели бы заключить со всеми государствами».
Советско-германский договор 1922 г. стал самым ярким воплощением чичеринского принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Хотелось бы также вспомнить «провидческие» слова советского дипломата Л.Б. Карахана, адресованные Георгию Васильевичу перед завершением Генуэзской конференции: «Наше положение великой державы стало признанным фактом, и этого факта из сознания ни у кого не вырубишь».
Фрагмент из каталога к выставке «Первый нарком по иностранным делам Советского Союза. К 150-летию со дня рождения Г.В. Чичерина и 100-летию образования СССР». Автор: куратор выставки, научный сотрудник Мария Сарычева.