-Парамонов? Ты где? – кричала воспитательница. Она привела детей погулять в соседнем парке, собрать шишки для поделок, осенние листочки. Все дети толпились возле нее, подавая листочки, орешки, шишки, которые она укладывала в пакеты. Пришло время возвращаться в группу, а Юрки нет. - Ну вот где он опять бегает? Неугомонный ребенок.
Ее помощница Света обежала все кусты и увидела Юрку. Он стоял у дерева, а на его вытянутой руке сидела обворожительная белочка и щелкала орешки. Казалось, что они застыли, не дышали, смотрели в глаза друг друга и не шевелились.
- Парамонов? А ну иди сюда! - крикнула ему, запыхавшаяся няня. Юрка вздрогнул от неожиданности, белка спрыгнула с руки на ствол дерева и быстрыми прыжками взлетела вверх. – Идти пора, а ты все бегаешь неизвестно где. Давай руку. – И потянула его к детям.
Во время обеденного сна Парамонов не спал, он вспоминал черные бусинки беличьих глаз, ее маленький носик, дрожащие усики на мордочке, ушки, лапки с длинными черными коготочками, цвет ее шелковистого меха.
Он долго ворочался и наконец, уснул.
За полдником он вспоминал белочку и даже показывал детям, как она грызла орешки, чем приводил их в состояние безудержного смеха и криков.
- Парамонов, прекрати смешить детей! Когда я ем, я глух …
- И нем! – подхватывали дети.
- Ну вот и молчите! Тишина в группе! Пьем какао. – продолжала Нина Михайловна.
А на следующий день, Парамонов принес воспитателю подарок. На альбомном листе красовалась белочка, нарисованная гуашью. Она сидела на протянутой ладошке и держала в руках шишку. Это был чудесный рисунок, хотя и с большими погрешностями, но для ребенка шести лет этот рисунок был просто шедевром.
С этого момента краски и кисти были постоянными друзьями Юрки.
Мать иногда вспыхивала, жалуясь, что он разорит их своими красками. А отец хвалил Юрия и даже нашел ему настоящего художника, который ,как раз в этот момент времени, случайно, приехал из самой Москвы, писать этюды в их потаенном, но очень красивом, уголке природы.
Художник был профессионалом, он разглядел в Юре потенциал и был готов с ним заниматься. Но дела звали его обратно в Москву и он, пообещав приехать попозже в их края, умчался на скором поезде.
Юрка сильно не переживал. Он бегал по лесам и полям, все подмечая, запоминая, зарисовывая в толстый альбомчик, а потом дома подолгу разглядывал свои художества и дорисовывал, подправлял. Набивал свою руку.
Через несколько лет в их школу пришел тот самый художник, он сдержал свое слово и организовал при школе художественные курсы. Дети с удовольствием занимались с веселым замечательным педагогом. Прошел год. Результаты у ребят в студии были отличные, но Станиславу Павловичу необходимо было возвращаться, и он предложил родителям Юрия и еще одного мальчика Сергея, взять детей с собой, для поступления в Суриковское художественное училище.
Мама была в шоке от такого предложения, в ней боролись самые разные чувства: как ее мальчик будет один, где он будет жить, зачем ему это нужно, что принесет ему рисование. Да и художники всегда бедные, нищие люди, по ее мнению. Она была категорически против.
- Слишком мал для самостоятельной жизни да и денег у нас таких нет, - решили они с отцом и отказали художнику.
- Жаль! Подумайте еще. У мальчика явный талант, но нужны хорошие преподаватели, обучение, накопление опыта. Я жду до завтра.- Станислав Павлович сожалел, расстроился, ушел, понурив голову. Вот так и он, когда то давно, чуть не потерял свою дорогу в жизни. Родители пожалели денег для парня, но ему сопутствовала удача. Совершенно неожиданно объявилась какая то дальняя тетка, которая взяла обеспечение бедного Стасика на себя и теперь он ей искренне благодарен за содействие. – что же будет с Юрой?
Через два дня на перроне Юрка провожал своего друга Сергея и Станислава Павловича в Москву. Родители тащили рюкзак и чемодан, обнимали Сережку и давали напутствия в дорогу.
Станислав Павлович взъерошил волосы на голове Юрки и сказал:
- Мне жаль, что так получилось, я до последнего надеялся, что тебя отпустят. Но ты не сдавайся. Рисуй, набивай руку и при первой возможности: поступай. Удачи тебе. – Он повернулся и запрыгнул на ступеньку вагона. Серегу обнимали родители и Юрка, который еле сдерживал слезы, от обиды, он нервно кусал губы, и прятал мокрые глаза.
Прошло много, много лет. В московской квартире – студии известного художника Сергея Климова обосновались дорогие гости. Юрий, повзрослевший и возмужавший, с небольшим выпирающим животиком, размеренно ходил по комнатам, вглядываясь в замечательные изумительные обворожительные портреты, выполненные в старинном стиле, в большом количестве висящие на стенах, интересные пейзажи и натюрморты. На столе он увидел потрясающий альбом- каталог с иллюстрациями картин своего друга. Сергей стал очень востребованным художником, его знали не только в нашей стране, но и во многих странах мира, знаменитости часто заказывали свои портреты у него, покупали картины на международных выставках за огромные деньги. И вообще….
- Ну, а как ты живешь? – спрашивал его друг.
- Да как. Вот сына привез поступать в институт. Учится он хорошо. Жаль, если пропадет талант.
- Это ты правильно решил. Таланту нужно помогать, пробивать дорогу. Что, Сашок, не тушуйся, все будет окей!
- А я и не боюсь. – Уверенно сказал высокий спортивный парень, - я знаю все на отлично, готовился.
- Вот и хорошо. Значит так. Юра, я улетаю в Париж, у меня там выставка и заказы надо закончить, ключи на тумбочке, вернусь не скоро, живите сколько надо, на кухне разберетесь сами, тебе удачи, молодой человек, а у меня такси. – Он забрал приготовленную сумку и вышел, быстро попрощавшись.
Юра и рад был такому скорому общению, без расспросов и назиданий. И то спасибо, оставил жить в квартире просто так, на долгий период времени. Нет, все таки Серега, человечище. Не зазнался, помог. Спасибо ему. - Размышлял Юра разглядывая портреты. Он восхищался всем, глаза горели, восторг ощущался каждой клеточкой его тела. - Какая фактура, сюжетная линия, а палитра. Завораживают глаз гармонично подобранные оттенки, гамма, свет, текстура. Он взял в руки кисть и провел ею в воздухе. То отходил от картин, то приближался, трогая их руками, вдыхал забытый аромат красок.
Он взял чистый холст и поставил его на мольберт.
Руки сами водили по полотну, вырисовывая выбранный сюжет, открывая цвет и глубину красок. Он был доволен собой. Картина завораживала своей красотой.
- Помнят, помнят руки то, эх! – он вытер накатившуюся слезу.
Жалость к себе щемила сердце.
- Что я мог тогда, ребенок, а потом все завертелось, закружилось, армия, работа, семья. Надо поднимать детей, да и родители сильно болели, лекарства, врачи, операция отца. И везде деньги, деньги, деньги. - Он закрыл лицо руками. - А если бы…
Сейчас бы он летел на самолете в Париж. Выставлял свои произведения на выставках, и его бы имя стояло на этом каталоге картин. Юрий Парамонов. Он же был лучшим. Он, а не Сергей. – Кисточка сломалась в его руке от напряжения. Этот звук вывел его из забытья и он сложив все на место, пошел на кухню к сыну, готовить ужин. Нет, он не завидовал другу, он горько сожалел. Обида на родителей, на судьбу глодала его изнутри все эти годы. А сейчас он увидел воочию, что потерял безвозвратно.
Он вспомнил детство, белочку, сидящую у него на руке. Это же сама судьба явилась тогда к нему в руки, а ее безжалостно спугнули, и махнув хвостиком, она скрылась в верхушке густой зелени дерева.