Обида может выгнать человека из родного дома и погнать в дальние дали. И думаешь тогда, что не нужны те люди, которых оставил. Уйду-уеду, пусть они будут без меня. И поймут тогда, что не правы.
Главное – характер выдержать, не позволить себе расслабиться.
И уехал парень из дома – пусть сердитая злая мать поживет одна, а он устроится на работу в далеком северном поселке на химическом предприятии.
Нужно ехать на старом грязном поезде ночь – вот как далеко! И дали ему комнату в общежитии: там всё есть, и кровать, и стол, и платяной шкаф, и небольшой холодильник в углу.
На оформление документов – неделя ушла. И на работу. Выйдешь из общаги в шесть утра, во дворе служебный автобус на место доставит. И в комнату попадешь в семь вечера – примерно так.
Все-таки матери сообщил в равнодушном коротком СМС, где находится, потому что долг велит. И прибавил, что не будет звонить – не жди.
Работа оказалась неожиданно тяжелой, потому что труд неквалифицированный. И в цехе полно бывших заключенных. От них подальше держаться надо: мало ли?
И в общежитии одиноко и тоскливо – нет телевизора, чтобы забыть о своем положении.
Начали мысли приходить, что погорячился, нужно бы тогда разум подключить и не пороть горячку. Возвращаться нельзя – будет поражением.
А мама не звонит, молчит, наверное, сильно обиделась, отказалась от грубого несдержанного сына: пусть сгинет на химическом предприятии.
По контракту три месяца отработать нужно – приковал себя цепями к ненавистному месту.
Четвертый день работы, на улице тоска смертная от холодного ветра и от серых туч, которые как будто прыгали по крышам. И живот немного болел от недоедания: не хочется готовить на общей кухне.
Заставил себя отработать, в темном салоне автобуса всплакнул, потому что никто не видел: тюрьма, это настоящая тюрьма. А есть где-то теплый, светлый родной дом и дорогие лица друзей.
Приехал, и ему улыбнулась бабушка на вахте. С чего бы? Поднялся по лестнице, зашел в комнату, и в нос бросился запах дома. Включил свет, на столе большая сковорода пышных домашних котлет, в кастрюльке еще не остывший суп, и записка: «Покушай, сын, домашнего. Если что – напиши, а я приеду, пока ты на работе – приготовлю».
Мать с ночного поезда, познакомилась с комендантом общежития, выдали ей ключ от комнаты, нашли где-то кастрюлю и сковородку.
Приготовила, и на станцию, чтобы успеть на вечерний поезд. Вот она какая, мама!
Есть счастье на свете, пока живо любящее сердце. Забыл про тучи и про химический завод – про печали забыл. И мысль: плевать на контракт. Завтра вечером на поезд и домой – к маме.
Позвонил, когда она приехала к себе, сначала благодарил за еду, потом спросил, как добралась, не выдержал и почти детским голосом протянул: «Мама, прости меня, пожалуйста, прости».
А мама сказала: «Приезжай быстрее домой, соскучилась, душа по тебе болит. И меня прости».