-Здравствуй, девочка. Подвезешь бедного уволенного управляющего? Нам по пути. Практически полностью.
Виктор смотрел так виновато и немного жалко, что у Лизы внутри разорвалась какая-то жилка, звенькнула остро и ударила по сердцу так больно, что даже заломило в висках. Как могло случиться, что она бок о бок прожила с Виктором столько лет, а увидела его только сейчас. Неужели она была такой слепой? Или дурой? Лиза открыла дверь машины, кивнула приглашающе, и когда Виктор подошел близко, чуть подалась к нему, прижалась спиной, как будто искала защиты. Он обнял ее, коснулся губами затылка, развернул к себе, цепко и испытующе вгляделся, улыбнулся
-Все будет хорошо, маленькая. Не бойся. тебе больше нечего бояться. Я с тобой…
Лиза коснулась пальцами разбитой губы, поморщилась, как будто это у нее так саднила ранка, шепнула
-Прости, Вить. Это из-за меня…
Виктор взял ее руку, поцеловал ладонь, погладил по щеке
-Глупая. Да я за тебя на плаху пойду. Давай-ка, не нюнь. Садись к дочке, я за руль.
Лиза вгляделась в спокойное и расслабленное лицо дочери, покачала головой.
-Нет, не будем ее будить. Я вперед сяду, с тобой.
Дорога стелилась широкой полосой среди виноградников, машина шла ровно и плавно, Виктор так спокойно и твердо смотрел вперед, что на Лизу вдруг снизошел покой и нега, и глаза у нее сомкнулись сами собой. Наверное, впервые за много лет, в ее сне не было ни страха, ни боли, ни вот этого вечного зудящего чувства неуверенности и беспокойства, ей снились колибри. Почему колибри, она, наверное, не смогла бы объяснить, проснувшись, но яркие крошечные птички, сияя перламутровыми крылышками нежно порхали перед юной Лизой, садились на огромные разноцветные шапки удивительных цветов и пили нектар. Лиза в голубом шелковом платье в белый горошек кружилась на поляне среди цветов и птиц, протягивала к ним руки и они садились на её ладони, как будто путали ее руки с цветами. И вдруг, среди этой красоты возник звук. Звук был неприятным, резким, визжащим, так кричит большая выпь, Лиза когда-то слышала ее крик, когда ходила с отцом на охоту. С трудом очнувшись от сна, она поняла, что Виктор остановил машину и теребит ее потихоньку, боится испугать
- Проснись, Лиза. С Алисой нехорошо. Да проснись же, девочка!
Лиза вскочила, как встрепанная, с трудом унимая сердце, старающееся выпрыгнуть из груди через горло, одним прыжком вылетела из машины и дернула заднюю дверь. Алиса билась на сиденье в страшном припадке. Она выгибала спину, опираясь на затылок и пятки, раздирала ногтями щеки и грудь, кусала губы, да так, что кровь текла по подбородку, но главное - выла! Выла она так, что глохли уши, и было совершенно не понятно, откуда у худенькой девочки столько сил. Лиза бросилась к дочери, попыталась ее обнять, но Алиса, вдруг усевшись на сиденье по-турецки, резким ударом головы прямо Лизе в грудь откинула ее назад, почти лишив возможности вздохнуть. Виктор оттащил теряющую сознание Лизу, бросился в салон, с трудом скрутил бешено бьющуюся девочку, гаркнул
- Лиза! Лекарства есть? Должны были дать, они так их не выпускают.
Лиза опомнилась, достала коробочку, которую ей выдала Эльмира, дрожащими пальцами вытащила заряженный шприц, зубами разодрала пакет с салфеткой.
- Коли! Прямо через платье, в бедро. Или куда попадешь, старайся в мышцу. Давай, быстрее.
Лиза собралась с силами и, кое-как преодолев ужас и растерянность, с маху всадила шприц в мышцу бедра, ввела лекарство, покрутила салфетку, не зная что с ней делать. Через минуту Алиса обмякла в руках Виктора, буквально стекла на сиденье.
- Задери ей платье, обработай место укола. И накрой ее пледом, есть у тебя?
Лиза кивнула, тщательно протерла нежную кожу дочери, достала из багажника шерстяной плед, укутала девочку. И вовремя. Алису начала бить такая крупная дрожь, что рыжая головка ходила ходуном, зубы отбивали дробь и казалось, что они вот-вот раскрошатся.
- Поверни ей голову и вставь между зубами что-нибудь мягкое, платок, хотя бы. И придерживай ее, она сейчас должна успокоиться.
Лиза положила голову дочери себе на колени, тихонько гладила девочку по волосам, придерживая скрученный жгутом платок у нее во рту. Минут через пять Алиса расслабилась, перестала дрожать и опять уснула, изредка слабо и беспомощно всхлипывая.
А дорога все стелилась. Казалось этому пути просто не будет конца, виноградники сменялись полями, лежащими у подножия свинцово-серебристых гор, то там, то здесь мелькало сквозь ущелья близкое море, но вот и оно скрылось вдали, как будто подмигнув на прощание. И вдруг, среди серо-оливкового предвечернего однообразия предгорий что-то случилось. Оранжевая пылающая полоса прочертила горизонт, отделив сине-свинцовую туманность далеких вершин от темно-зеленого бархата долины. А в этом бархате, как в драгоценная сапфировая брошь на платье красовалось озеро. И в его сине-бирюзовой тайной воде отражалось пылающее небо. Виктор чуть притормозил, обернулся, глянул и в его глазах тоже мелькнуло оранжевое пламя
- Как вы, девчонки? Готовы к встрече со счастьем с именем Ираида? Осталось минут десять и мы на месте.
Лиза опустила глаза, соглашаясь, прошептала
- Вить…А ты что? Тоже к ней?
Виктор хихикнул, как мальчишка, басовито прожужжал
- А как же. Ты же не думаешь, что я теперь тебя оставлю хоть на пару часов! Да и как вы без шофера, пьянчужки!
Наконец, дорога уперлась в небольшие, очень изящные ворота. Серовато-белые, как будто выкованные из старого серебра, кое-где украшенные маленькой извитой буквой “И”, похожей на вензель, они вели в совершенно потрясающий крошечный сад. Светлая дорожка уходила от ворот, ложась прямой ровной линией среди изумрудного газона, похожего на дорогой ковер, и вела к совсем небольшому белоснежному дому. Стального цвета балкончик, такие же двери и крыша придавали дому удивительно нарядный вид, а сад превращал его в сказку. А навстречу шла колдунья - хозяйка. Ираида в светлом длинном шелковом платье, летящем за ней в порыве легкого ветерка казалась совсем юной. И вдруг, совершенно неожиданно, рыжей. Шикарная копна волос, собранных в свободный хвост на затылке, светилась на вечернем солнце, сияя золотом.