Интересно, как этот человек, певший о лиловых неграх, подающих манто в притонах Сан-Франциско, мог стать уместным среди гимнастерок и послевоенных крепдешиновых платьиц?
Ведь в глазах идеологов он был кем-то вроде булгаковского Воланда, бросающего в зал свои песенки, как фальшивые ассигнации.
С "бананово-лимонным Сингапуром".
По биографии Вертинского можно изучать мировую историю XX века. Можно и географию, и искусство, и, даже медицину.
Во время Первой мировой войны он служил добровольцем-санитаром в поезде, и на его счету было тридцать пять тысяч перевязок! Тогда же возник образ печального Пьеро, когда Александр давал концерты для раненых.
Он четверть века прожил без родины, молил власти о возвращении, обрел личное счастье после 50 лет и умер в гостинице.
За время эмиграции певец объездил с гастролями весь мир. Но тематика его песен стала другой. Все как обычно: чем человеку хуже, тем поэту — полезнее. Ни одной абсолютно счастливой песни у Вертинского не встретишь. Он пел о спасении России.
Как и в своем знаменитом романсе “То, что я должен сказать”, который был написан более 100 лет назад после гибели трехсот юнкеров, защищавших московский Кремль.
Это был самый громкий антивоенный манифест своего времени. Это была точка отсчета, после которой возникло все остальное. “Поезд в огне” Гребенщикова, “Перемены” Цоя, "Россия" Талькова и другие авторские протестные песни.
"Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги – это только ступени
В бесконечные пропасти – к недоступной Весне!"
Надтреснутый голос Вертинского, ломающийся на высоких нотах, был как его надтреснутая жизнь. Даже его вокальный дефект стал метафорой эпохи.
Долгие годы романс оставался в забвении, но сейчас эти строки вспоминают все чаще. Потому что каждая мать может оказаться в образе “женщины с искаженным лицом”.
В конце жизни Александру Вертинскому пытались дать звание заслуженного артиста Союза. Члены комиссии спросили, есть ли у него заслуги или победы на конкурсах.
«У меня нет ничего, кроме мирового имени»,- ответил поэт
И еще песен, каждая из которых - чья-нибудь судьба. Может быть, и кого-то из нас тоже?