Но как бы мы не мечтали с Саньком наообщаться впрок, это все таки была фантастика. Ну не могут организмы быть в вечном тонусе, даже если вам еще нет и тридцатки. Поэтому мы все равно уставали, засыпали, и просто лежали обнявшись. Сейчас мне просто удивительно это. Вместо того, чтобы подумать почему мы оказались в этой ситуации, мы просто старались насытится тем, чем насытится нельзя по умолчанию. Дураки малолетние.
Так проходил наш последний день. Мы перепробовали все, что умели, так часто, как могли, старались держаться друг к другу поближе, и если совсем не было сил просто лежали и целовались. Но часам к двенадцати силы закончились совсем. Даже не силы закончились, а пришло осознание, что все, финита ля комедия, еще немного, еще чуть чуть, и все останется в прошлом.
Санька, чтобы не показать мне свое расстройство, встал, оделся и ушел к администратору, узнать не звонил ли кто. А я просто уткнулась головой в подушку и беззвучно плакала. Хотя хотелось выть в голос от безысходности. Ну почему нельзя просто жить радостно и так как ты хочешь? Ведь Саньки в моей жизни было всего две недели, а потом будет сплошное непотребство. Почему так?
Пришел Санька , облизал мои слезы, я поняла, что мы так же остаемся в режиме ожидания. Санек спросил:"Может домой поедешь? А то на слезы изойдешь.". Домой я не хотела. Да и куда он денется этот дом? А Сашка сейчас уедет. Я обняла Саньку и спросила:"А можно я до утра останусь? ".
-Да хоть на неделю оставайся. Ты только скажи, а я оплачу.
- Нет, не надо неделю, до завтра. И еще принеси мне выпить и закусить. Чтобы как то пережить это.
Сашка ушел. А я , чтобы отвлечь себя от горя, оделась, застелила постель и собрала на стол то, что осталось, и стала смотреть в окно. Ну да смотри не смотри, ничего не изменится. Санька вернулся быстро. Пакет еды и четыре бутылки "Томянки". Я подняла удивленный взгляд.
-Я тоже пить буду, сильно погано. Давай выгрузим на стол что принес.
-Саш, а тебе надо, тебе же лететь, еще сплохеет?
- Мне очень надо. Может забудусь. Хотя лучше было бы поллитра водки из горла. Но тогда придется на носилках в вертолет заносить.
- Ну что тогда, начали?
- Постой, есть дело. Во первых, вот тебе сто пятьдесят рублей, на всякий случай, вдруг захочешь тут подольше пожить. Оставил бы больше, но нету. Потом вот тебе еще презент, долго думал стоит, не стоит и решился. Если что то не то, то прости, ничего в этом не понимаю. Ну и третье, пока трезвая, раздевайся и ори подо мной, как будто я самый самый.
Деньги он положил на стол, в руки мне вручил футляр с золотой цепочкой и с крестиком, и положил мне голову на плечо, ожидая моей реакции на подарок. У меня от восторга и благодарности потекли слезы, и Сашка моментально воспользовался этим. Коробочку поставил на стол, поместил меня на кровать и мигом освободил от одежды.
А дальше он себя вел так, как будто с ним это было последний раз. Начал он со своего волшебного языка , а завершил все простыми движениями, на все про все ушло минут пятьдесят. Он это делал так самозабвенно, так погрузился в процесс, что я поневоле соответствовала, не могла же я его разочаровать. Тем более мы понимали, что все, прощальный поцелуй.
А потом мы, не одеваясь, налили по стакану, пригубили, закусили и лежали рядом. Одеваться начали, когда закончилась первая бутылка.