Долгое время в фургоне Карла в качестве стереосистемы использовался переносной магнитофон на батарейках, который постоянно глох, садился, зимой замерзал, ну и вообще был дрянью отъявленной. А музыки душе хотелось, особенно она была необходима для того, чтобы перекрыть грохот и все подозрительные звуки, издаваемые восстановленным автораритетом. Один раз к Карлу подкатил знакомый по институту мажор, «сынок» какой-то шишки из нефтянки. Тщедушный, но о-о-о-очень наглый паренёк, по прозвищу Фунт, счастливый обладатель модной в те времена чёрной восьмёрки на титановых дисках со стереосистемой «Пионэр». Вечно злой, как и все малорослики с симптомами синдрома Наполеона, он неожиданно предложил купить за какую-то халяву «мафон», как он сказал толи «от тестя», толи «от зятя», хотя ни женат не был, ни детей не имел.
Фунт, как и полагается всем мажорам, был сыном хороших, культурных родителей, а папа его служил руководителем на местной нефтепереработке. Правда он погиб при очень странных обстоятельствах – повесился в туалете собственной квартиры, сидя на унитазе, в нелепой позе и без штанов. «Самоубийство, однозначно самоубийство» - определили квалифицированные компетентные следователи. Но почему самоубийца решил повеситься столь странным образом, до сих пор остаётся загадкой, на это следствие ответов не дало. Папа Фунта оказался, как выяснилось потом, замешан в каких-то махинациях с левыми отгрузками и приписками. Да кто их в девяностые считал, трупы эти? Был человек - и нет человека, никто особо не разбирался.
Карл, конечно, не хотел связываться с этим типом, зная репутацию данного ненадёжного товарища, но… Уж больно нужна была нормальная автомагнитола в машину, и так надоело слушать завывающее «нечто» в багажнике, что он всё-таки решился и взял магнитофон с панелью, а потом заработал требуемую сумму на разгрузке вагонов и заплатил.
Фунт получил деньги за «мафон» и тут же просадил их на игровые автоматы, девочек и выпивку. Автомагнитолы в то время был довольно ходовой товар. Это была лёгкая добыча грабителей. Воровали тогда всё и вся. Было непростительной глупостью оставить припаркованной машину на дороге, хоть на пятнадцать минут без снятой съёмной передней панельки, любовно спрятанной в борсетку, ибо вероятность того, что по приходу ты вместо магнитолы увидишь раскуроченную приборку, с варварски выкорчеванной стереосистемой, равнялась практически ста процентам. А уж совсем верхом самонадеянности было оставлять на ночь машину перед подъездом. То, что, проснувшись утром, ты найдёшь её с пустым баком, слитым бензином, снятыми колёсами, на кирпичах, без задней полки, вырванной с колонками через выставленное заднее стекло, и без магнитолы, это было даже не сто, а двести процентов. Практически ежедневно Карл, по выходу из своего подъезда с утра в институт, а в то время не было ни домофонов, ни железных дверей, наблюдал, как входная дверь была привязана верёвкой или проволокой внутри к батарее, видимо, чтобы на всякий случай блокировать выходящих ночью за выпивкой в ближайший ларёк жильцов. И вот к гадалке не ходи, если дверь была привязана, тут не надо быть оракулом, за ней обязательно стояла тачка, неосмотрительно оставленная самонадеянным хозяином, не знакомым с суровыми законами местных дворов, раздетая до последней нитки. Всё, что можно снять, унести и увезти, было с неё уже снято, увезено, укачено, утащено и разобрано. Это был город банд, город разбойников и тёмных ночей, постсоветский Бруклин - Питер 90-х.
*****
Пока продавец дешёвых магнитофонов – сын интеллигентных родителей Фунт, просаживал карловы деньги, нажитые, кстати, непосильным трудом, Карл вместе с местным знатоком радиоэлектроники-самоучкой, Гусём, безуспешно пытался соединить купленную магнитолу с фургоном и огромной, найденной на помойке, аудиоколонкой, которую они расположили в багажнике, и даже провели от неё по всей машине, найденные тут же, неподалёку, провода под прогнившим, влажным линолеумом, покрывавшем пол зелёного крокодила. После нескольких часов бесполезных попыток соединить эти заведомо не соединяемые элементы, научный совет в лице Председателя Гуся и Заказчика Карла, пришёл к однозначному выводу, что этот чудак на букву "Ф", Фунт, подсунул им сломанный мафон. Ненавистью и злобой покрылось сердце Карла, и воспылал он благородной жаждой мщения.
На следующий же день он встретил в институте довольную рожу Фунта, сходу в устной форме выразил претензию ему за сломанный магнитофон и справедливо потребовал вернуть деньги, чтобы восстановить свою поруганную честь. На что тот, в свою очередь, ответил резким отказом и сказал, что денег этих уже давно нет, они пропиты, и проиграны в казино, после чего в грубом виде предложил Карлу идти лесом. Это предложение было отвергнуто в категоричной форме, в связи с чем по законам того времени была назначена встреча-дуэль, с обоюдным привлечением старших товарищей и тяжёлой артиллерии в качестве секундантов и третейских судей, для того, чтобы в честном и благородном поединке восстановить справедливость. Сама судьба окончательно должна была принять решение в этом непростом споре.
- Вы, сударь, подлец, - благородно сказал Карл и швырнул в лицо Фунта перчатку.
В назначенный день и час дуэли, на школьном дворе школы №66 появился зелёный фургон Карла, следом за ним приехал на своей чёрной восьмёрке Фунт, а потом уже пешком, предусмотрительно оставив тачки в соседнем дворе, гуськом подтянулись два неизвестных качка, похожих друг на друга как две капли воды. Секундантом Карла стал его бывший одноклассник, с которым они сидели за одной партой в начальной школе, Арнольд, ныне брутальный небритый чувак про которого ходили слухи, что он как-то связан с криминалом. Этот самый Арнольд, один из первых во дворе сам заработал себе на старую восьмёрку, выиграв её в карты у своего же соседа, и сам восстановил её в неком «подпольном сервисе». Посему Арнольд слыл по тем временам во дворе человеком уважаемым и авторитетным.
- Ну что, все в сборе, давайте разбираться, – спокойно сказали качки-близнецы.
- Давайте. В чём твои обвинения? - не менее спокойным голосом удава обратился к Карлу секундант Арнольд.
- Обвинения мои в том, что вот этот нехороший гражданин, недостойный звания дворянина, Фунт, продал мне сломанный мафон и не хочет деньги возвращать. А я, как человек честный, жажду справедливости и оскорбление могу смыть только кровью.
Фунт от этого обвинения подскочил на месте, затрясся.
- Да ты кто такой, чтобы хотеть? Я тебе мафон впарил, как человеку неблагородных кровей, да я тебя…
С этими словами Фунт кинулся прилюдно на Карла, почувствовав в данной ситуации, что был неправ и поняв, что решиться спор может только в честном поединке на поле брани. Однако не рассчитал подлый Фунт, эффект неожиданности не сработал. Карл, хоть и волнообразно, но любил, и занимался с детства всяческими единоборствами – от бокса до каратэ и тхэквондо. Он усердно посещал только что открывшиеся полуподпольные секции восточных единоборств, очарованный романтикой Брюса Ли, как, впрочем, многие мальчишки тогда, потом переключился на бокс в старом зале на стадионе «Трудовые резервы». Правда не было постоянства в этих занятия, тем не менее навыки ведения боя были впитаны им на инстинктивном уровне. Пропустив первый неожиданный удар от вероломно напавшего на него при всём честном народе, Фунта, который прошёл по касательной по его скуле, Карл понял, что падать и малодушничать в глазах зрителей сейчас смерти подобно. Он, воспользовавшись своим законным правом на самозащиту, ответил чёткой боксёрской комбинацией «джеб – джеб - боковой», охладив боевой пыл злобно матерящегося и плюющегося противника. Фунт продолжал хаотические наскоки, однако, как известно, алкоголь и девочки - не самое лучшее средство для улучшения физической формы, потому вторая волна ударов была уже слабее и Карл чётко отразил её блоками рук, отходами и уклонами.
Разъярённый Фунт размашистыми колхозными ударами всеми фибрами души пытался попасть благородному Карлу в лицо, и ему даже несколько раз это удалось, правда от комариных уколов мажора на лице дуэлянта осталось лишь несколько царапин. Как известно, защищаться нужно в стиле нападения, а нападать - в неизвестном противнику, поэтому, понимая, что кроме как махать кулаками негодяй ничему не обучен, выждав удобный момент, Карл прошёл не ожидающему такого поворота событий Фунту в ноги, повалил его на жёсткий безразличный асфальт и медленно стал забираться в позицию фул-маунт, нанося чёткие удары по корпусу и в лицо, правда средней тяжести, чтобы раньше времени не тратить силы.
От падения Фунт заверещал как свинья, больно ударившись об асфальт копчиком, и попытался полезть в карман. Карл боковым зрением заметил это движение. В голове дуэлянта пролетела мысль: «А зачем ему сейчас нужен карман?», и мозг установил визуальный контроль над руками мерзавца. Благородный мститель, нависая над кряхтящим и копошащемся в кармане Фунтом, продолжал наносить редкие удары по извивающемуся под ним, как глист, противнику. Тут в левой руке Фунтика что-то сверкнуло. Нож. Ничего себе! Это подлая тварь, этот низкий человек, за какой-то дешёвый мафон решил его зарезать. Так вот почему он так смело кинулся на него. Всё становилось на свои места.
Карл резким движением схватил кисть подлого, несостоявшегося мокродела и ударом ребра ладони правой руки поверх неё, выбил маленький, но весьма острый выкидной ножик, который со звоном отлетел в сторону.
- Ты это на меня, что ли? – с яростью и злобой выплюнул в рожу Фунту Карл, - ах ты ж жаба! А за неблагородного человека - ответишь.
И Карл, недолго думая, молниеносно заскочил за противника и взял отдавшего спину Фунта на удушающий "гильотиной". У подлого малорослика перехватило дыхание, он обмяк и сдался, застучав по асфальту рукой, а после того как его отпустили откинулся на газон и упал рядом, держась за бок и кашляя.
- Вот теперь полежи, подумай, индюк, - с презрением кинул в сторону корчившегося от боли Фунтика Карл и злобно сплюнул в его сторону.
Качки-близнецы подскочили к Арнольду и Карлу, даже не посмотрев в сторону извивающегося подопечного.
- Ну, что, парни, конфликт исчерпан, парень - молодец, боец, ты у кого занимаешься? У Беспалого? Привет передавайте Валентин Максимычу, – они дружелюбно пожали всем руки и удалились в том же направлении откуда появились.
Проходя мимо лежащего на земле мажора, один из них повернулся.
- А ты, слышь, Фунт, чтобы починил мафон пацану, или деньги верни. На этом всё, – вынесли они напоследок окончательный вердикт поднимающемуся с колен мажору.
Справедливость восторжествовала, а поруганная честь была восстановлена. Карл достал из машины мафон и бросил его на газон радом с поверженным противником.
- Ну что, доволен? Чтобы завтра мафон привёз починенный или бабки.
И Карл, вместе с Арнольдом, на старом фургоне и восьмёрке, коптя прогоревшими кольцами в двигателях и гремя прогнившими глушаками, свистя жжённой резиной уехали в свои фамильные замки кутить и бражничать на пиру в честь победы в поединке на рыцарском турнире.
*****
С Фунтом жизнь распорядилась иначе, чем он себе представлял. Смерть отца поставила точку в безбедной жизни семейства Фунтиковых. Спустя десятилетия Карл случайно встретили его на трамвайной остановке, пожёванного жизнью, с потухшим взглядом. Работал он каким-то второсортным проектировщиком, чётко по полученному диплому, выполнял огромные муторные чертежи за гроши в захолустном проектном институте, и от былой бравады не осталось и следа. Фунт грустно за домом гулял с ребёнком-инвалидом в коляске, и ездил всё на той же чёрной, старинной, уже ржавой восьмёрке. Вот такая судьба была ему уготована…