Главным архитектором в те годы был в Ярославле япошка, прости Господи, по имени Комухари Комусиси. Так вот, под конец пребывания в старом русском городе, обиделся он на всех. Не ясно на что. Толи потому что чекисты его жену забрали, толи потому что райком деньги решил не платить за проект, история умалчивает. Но обиделся этот горе-архитектор на весь белый свет капитально, доделал он проект железнодорожной станции и пропал, только его и видели. Главное ведь, все его смотрели, все утвердили, целая комиссия из Москвы работала.
Начальник отделения двигался проворно, явно рассказывая эту историю не первый раз.
- А всё-таки хитёр оказался япошка Комусиси. Когда достроили станцию, то пришли принимать её торжественно Глава ЧК, воен.совет, местный райком, толпа народу собралась, сам Иван Иванович примчался на трофейном автомобиле с личным отрядом. Так вот, как глянули они на новый вокзал, так и онемели. Оказалось, что вокзал - полная копия мужского детородного органа. Вы себе представляете? Какой конфуз, какой был ле скандаль, граждане начальники! Ну просто анекдот. Строили-строили, и построили… И главное - огромный такой, полностью анатомически выдержанный, всё при нём. Шуму было, скажу я вам! Хотели этого архитектора, значит, сразу казнить, а его и след простыл. Он, чудо японское, к тому времени уже убыл из нашего города в неизвестном направлении. Ну что делать, погоревали-погоревали, да решили потом, что это будет нашей изюминкой. Архитектурной, так сказать, достопримечательностью. А что, кстати, не в каждом городе такое... хозяйство есть. Развитие внутреннего туризма, товарищи. Правда, чтобы хоть как-то закамуфлировать излишнюю символичность, ему сверху приделали радиоантенну с секретным приёмником вражеских волн, как фиговый листок. Она конечно слабовато скрывает истинную картину, тем не менее ничего лучше не нашлось. А так как вокзал этот был по комическому совпадению последним домом на улице, названной в честь великого русского писателя Льва Толстого, так и стал наш Ярославский вокзал носить гордое имя «Конец Льва Толстого». Вот тут уж действительно хоть стой, хоть падай. И смех, и грех, товарищи.