Дождь тяжёлыми каплями барабанил по козырьку. Благо, сегодня никуда не надо. Да я бы всё равно не пошёл. Подобралась хорошая компания в этой тесной и немного мрачной комнате: я, маленькая бутылка виски, лёд, большая бутылка колы и старый друг Гриша. Не знаю, какой чёрт вообще дёрнул взять выпивку. Мало того, что невкусно, так и вылить жалко. На три дня осталось рублей двести. Приходится скорее пить колу с виски, чем виски с колой.
— Эх, Гришка. Верчу я твой нож в руках и думаю, на кой ляд ты мне его отдаёшь? Хоть и на время.
— Ну невежливо, с пустыми руками-то.
— Балбес ты, Гриша. Такими вещами разбрасываться. Сам же говорил, что счастливый.
— Не просто счастливый, а ещё и дедовский. Крепкий, охотничий, с увесистой рукояткой. Не порезать, так хорошенько по лбу треснуть. На нём ещё рисунок остался, правда уже потёрся наполовину.
И действительно, по затёртым контурам угадывались очертания фермеров, сидящих у костра. Хотя что за бред. Кто будет на ноже рисовать фермеров.
Стул под моим ёрзающим телом стал противно поскрипывать. Видимо, копчик отсидел. Глоток газировки со спиртом отозвался не то противным вяжущим чувством, не то сдавливающим. Невольно морщусь, всё-таки редко пью.
— А ты ж помнишь, с чего я его так называть стал? — спросил Гриша и задорно хехнул.
— Естественно. Сложно забыть тот поход. Большая такая экспедиция на Урал, человек тридцать. Древнией курган сам себя не откопал бы, ха-ха!
— Твоя правда. Копай во имя науки. Накопанное — в музей. Не дело ценным вещам гнить в земле. Пусть лучше гниют в музее.
Новая порция колы зашипела в стакане и после весело полилась струйками на стол.
— Зараза, Гришань, ну куда буздеришь, надо ж потихоньку наливать. Взял, налил через край. Хоть бумаги не замарал и то ладно.
Нож почти беззвучно вошёл в ножны, чтоб руки освободить для стакана. А Гришаня пока не думал униматься.
—Отошёл, называется, морошки собрать. И бог знает что бы со мной было. Замёрз бы, наверное, ночью. Эх, правильно говорю, что хороший клинок это половина твоего рюкзака.
— Мы тебя двое суток искали, Гришань. По дерьмовой августовской погоде, в морось и ветер. Прочёсывали на вездеходе местность, уже в полицию съездили до ближайшего города, звонить пытались. А вместо связи что? Ни-чер-та.
— Вот точно так, — товарищ слабо хлопнул по столу. — Слушай, а чего это ты диктофон на стол включённый положил? Я могу понять, что ты решил записать, как мы тут сидим и жрём спиртягу, но всё равно странно.
— Да душевно чёт сидим. Вот, запишу, буду зимними вечерами слушать, вспоминать.
И мы оба засмеялись после этой вставки. Правда, друг сразу после стал жевать закусь, пока я наполнял стаканы и заодно ввернул вопрос для продолжения разговора.
— Как ты там говорить любишь? “Не важно, что оно выглядит просто, важно, что оно работает”?
— Именно. Вещь работать должна. Как мой батя говорил, на кой хрен тебе сложная штука, если она не работает. А ты, тем временем, не заговаривай зубы. Лучше стакан ровнее держи. Дрогнули.
Эх, Гришка. Забежал ко мне перед тем, как ехать в очередной поход в горы Алтая. Рюкзак здоровый, обвешан всяким барахлом, мокрый как суслик, улыбается во весь рот и капли воды стекают по пшеничным волосам. Как со столба накапало, хотя по росту он примерно такой же. Неутомимые три вопроса при встрече “Что есть пожрать?” “Есть закурить?” и “Дашь в дорогу почитать чего?”. Любил книги жутко, пол библиотеки у меня перетаскал.
— Ах, хорошо, — товарищ крякнул после очередной порции выпитого.
— Гриш, у меня только одна просьба. Не потеряй те два тома в дороге, а? Коллекционное издание Уэллса.
— Обижаешь, Андрюх. Я ж тебе для этого нож и дал. Что даже если и потеряю, то будет у тебя компенсация. Да и не забуду вернуть так.
— Обязательно верни, дружище. И сам вернись.
— Само собой!
Очередной пустой стакан отчеканил по столу. Дождь всё ещё барабанил по козырьку и не думал прекращать. По прогнозу ещё пару часов. Тем лучше. Посижу. Подумаю. Может, даже допью бутыль.
Я нажал на пробел и остановил запись. В проигрывателе медленно мерцала неоновая надпись паузы. Слева от меня лежал охотничий нож в простых кожаных ножнах, перед рамкой с фотографией. Гриша с неё всё также широко улыбался и смотрел с залихватским прищуром. Всё-таки это его любимый нож. Был. Как и горы.
Невольно отворачиваю взгляд от стола к книжному шкафу у стены. Две зияющие дыры на полке в месте, где стояли тома. На душе резко стало тяжко.
— Эх, Григорий. Чёрт с ними, с книгами. Не жалко, что не вернёшь. Жальче то, что ты больше не ничего из этого не возьмёшь.
Чокаюсь с рамкой пустой колой и выпиваю залпом. Нет смысла пить. Скорбь спиртом всё равно не прогнать.
Автор: Ярослав Кулындин
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ