Возвращалась Настя из Вьетнама отдохнувшей, и даже немного загоревшей. Все вопросы уладили очень быстро, а вьетнамские коллеги были милы и внимательны. В самолёте Настя слушала аудиокнигу и незаметно для себя крепко уснула, а когда открыла глаза, то увидела внизу огни большого города.
Родного города.
В аэропорту сжалось сердце: она прилетела ночью в понедельник и ощутила некоторое дежавю. Тот же терминал. Она с чемоданом.
Вито ей больше не писал. Несколько раз ей пришли сообщения от общих друзей, написанные им, но и их Настя удалила. Звонки из Испании тоже не принимала. И вот уже сутки ей никто не звонил и не писал.
Лифт в доме уже починили, и Настя без проблем поднялась на свой этаж, вот только в квартиру зайти не успела. Она услышала какие-то приглушённые рыдания, оставила чемодан у двери и спустилась на этаж ниже.
Рыдания доносились из приоткрытой двери Екатерины Игоревны. Настя хотела распахнуть их и войти, но наткнулась на препятствие.
- Кто здесь? – заплетающимся языком воскликнула соседка. Насте показалось, что ей послышалось. Но вскоре раздалось кряхтение, и дверь открылась чуть шире. А за ней на карачках стояла… Екатерина Игоревна!
- Настюша пришла! – с трудом выговаривая слова, произнесла Екатерина Игоревна. – Заходи!.. Ик! Чего в дверях стоишь? Ой, они на меня падают!
- Катерина Игоревна, как же вас угораздило? – произнесла Настя, помогая женщине встать. – Что случилось?
- А что у меня может ещё случиться? Случилось то… ик! что я родила когда-то сына…
- Так, мне всё ясно, – сказала Настя и подтолкнула женщину в сторону комнаты. Она придерживала её за талию, вела к кровати и приговаривала: – Сейчас вы ляжете, поспите, а завтра мне всё расскажете.
- А что рассказывать? Стыдно людям в глаза смотреть! Никудышная мать из меня вышла… совсем никакая…
И она залилась пьяными слезами.
Настя на её всхлипы не обращала внимания. Усадив женщину в кресло, она кинулась расправлять кровать. Потом помогла ей раздеться и уложила спать. Екатерина Игоревна всё что-то бормотала про сына, но девушка её не слушала. Завтра она всё расспросит, когда женщина проспится и придёт в себя.
Уложив соседку, Настя сбегала на кухню, принесла графин с водой и стакан. Оставив их на тумбочке возле кровати, она подумала и принесла ещё тазик из ванной. На всякий случай. Екатерина Игоревна этого всего уже не видела и не слышала: она уснула и теперь чуть похрапывала. Взяв из тумбочки в прихожей ключ, которым когда-то пользовалась, Настя закрыла дверь и поднялась к себе.
Затащив чемодан в квартиру, она быстро приняла душ и легла спать, поставив будильник. «Во что бы то ни стало нужно перехватить Екатерину Игоревну с утра, – размышляла она. – А отосплюсь потом».
Ей показалось, что прошло всего мгновение, как она закрыла глаза, и уже зазвонил будильник. С трудом разлепив веки, Настя встала и пошатываясь пошла в ванную. Она умылась, причесалась, переоделась и не завтракая пошла вниз к соседке.
Екатерина Игоревна уже не спала. Она сидела на кухне и гипнотизировала чайник. На лице у неё было написано, что чувствует она себя откровенно неважно.
- Ну? – грозно спросила Настя. – Что опять Кирюша натворил?
Женщина поморщилась, вздохнула и сказала:
- Это ты меня вчера до кровати дотащила?
- Я.
- Спасибо, Насть. И прости меня. Сама не понимаю, как так вышло? Сильно расстроилась.
- Что он опять учудил?
Екатерина Игоревна молчала. А потом вздохнула:
- Сказал, что всё из-за меня. И он прав! Если бы я его тогда не выгнала…
- Хватит! – воскликнула Настя. – Он уже взрослый мальчик! И знаете что? Больше никто – ни вы, ни я, ни кто-либо не будет звать его Кирюшей! Мы его так называли чисто издевательски. Мол, взрослый парень, а так и остался Кирюшей. Теперь он Кирилл Алексеевич! И точка.
Соседка вздохнула.
- И что? – продолжила Настя. – Вы из-за этого вчера так напились?
- Да нет, – махнула рукой Екатерина Игоревна. – Миша… Я хотела сказать, Михаил Дмитриевич, договорился со своим другом. Тот занимается операциями на позвоночнике. Чуда он не обещает, но попробовать поставить его на ноги берётся…
- Да? Здорово! Но это же хорошая новость!
- Кирю… Кирилл Алексеевич отказался.
- Почему? – так и подскочила Настя.
- Лечение состоит из нескольких операций и полугодичной реабилитации. Это всё болезненно. Кирилл Алексеевич уже устал лежать в больнице. Он и жить-то не хочет.
- Пожалуй, я сама с ним поговорю. Вот прямо сейчас поеду и поговорю!
Настя, кипя от негодования, вскочила и побежала к себе. Она оделась, схватила телефон, сумку и перед уходом ещё раз заглянула к Екатерине Игоревне.
- Меня пустят?
- Пустят, я уже позвонила.
- Хорошо.
- Насть! – окликнула её соседка. – Не принимай близко к сердцу, если он тебе что-то наговорит.
Настя хмыкнула. Кирюша для неё был настолько ничтожным человеком, что она, в отличие от его матери, никогда не воспринимала его слова всерьёз.
В больнице она нос к носу столкнулась с Михаилом Дмитриевичем.
- Настя! Доброе утро, – поприветствовал он.
- Доброе утро, – ответила девушка.
- Я как раз вас жду. Позвольте, я вас провожу в палату к Кириллу Алексеевичу.
Настя про себя отметила, что Екатерина Игоревна успела ему всё рассказать. И сердце её радостно ухнуло: возможно, между ними уже что-то есть.
- Вы выглядите уставшей, – заметил мужчина. – Не болеете?
- А, – махнула рукой Настя. – Спала только три часа.
- У вас выходной?
- Да.
- Обязательно – слышите? – обязательно поспите час-два днём, но не больше. Это придаст вам сил. Если спать больше, нарушится режим и появится состояние сонливости.
- Спасибо, я так и сделаю. Здесь? – спросила она, когда Михаил Дмитриевич остановился. Тот кивнул. – Пожелайте мне удачи!
- Удачи, Настенька, – сказал мужчина. – Дожидаться вас не могу, мне пора готовиться к операции.
- Ничего, думаю, мы ещё увидимся.
- Обязательно.
Михаил Дмитриевич развернулся и ушёл, а Настя, сделав глубокий вдох, шагнула в палату к великовозрастному сыночку.
- Ты? – удивился он, чуть приподнимаясь на кровати. – А мама где?
- Кто? – переспросила Настя. – Мама? А зачем она тебе?
- Чего тебе от меня надо?
- Мне от вас, Кирилл Алексеевич, надо только одно: чтобы вы перестали мучить мою подругу и соседку Екатерину Игоревну. Ясно? Не хочешь жить, найди в себе силы её завершить, без всяких там демонстративных сцен с тыканьем в себя иголки от капельницы!
- Может, ты не будешь вмешиваться в наши с мамой отношения? – раздражённо ответил Кирюша.
- Я, Кирилл Алексеевич, в них и не вмешивалась, пока вы не стали доставлять всем столько проблем, – сказала Настя, а потом, отбросив церемонии, заявила: – Екатерина Игоревна нашла возможность, пусть и минимальную, чтобы ты, идиот, встал на ноги! Да, шанс ничтожный, но он есть! Или ты уже смирился со своей инвалидностью? Представил, как всю жизнь мама будет за той попу подтирать?
- Замолчи!
- А то что? Встанешь и ударишь меня?
Кирилл сжал руки в кулаки, но сделать он ничего не мог.
- Итак, последний раз тебе говорю: или лечись, или живи как хочешь, но мать в этом обвинять не смей. Она не одна. У неё есть я и Марина. И друзья. И мы все встанем на защиту Екатерины Игоревны.
- Да кто вы все такие, чтобы вмешиваться? – завопил Кирюша. – Мама мне должна…
- Ничего она тебе не должна, – оборвала его Настя. – Ты напился в тот вечер сам, и мама не просила тебя этого делать. Так? А когда деньги украл? Или ты думаешь, деньги матери автоматически тебе принадлежат? Нет, и то, что ты сделал – уголовно наказуемое деяние. И когда за руль сел пьяным и чуть не убил человека, спасающего жизни! Это всё только твой выбор, твои решения. И никто не виноват, кроме тебя, что ты стал таким. Это последовательный результат твоих собственных действий.
Кирилл открыл было рот, но Настя не дала ему сказать:
- Я твой лепет слушать не собираюсь. Что хотела сказать, сказала. И знаешь, что в этой ситуации хорошо для меня? Я встану и уйду. А ты даже догнать меня не сможешь, чтобы высказать всё, что ты обо мне думаешь!
И она, резво подскочив, выскочила из палаты и только теперь перевела дух. Никогда бы она не позволила себе говорить таким тоном с человеком в подобном положении. Никогда. Но Кирюша – это исключение из всех правил.
Она тяжело дышала, прислонившись к стене, и чувствовала себя так, словно пробежала марафон. Но пробежала отлично, заняв одно из первых мест. Удовлетворение оттого что она наконец высказала всё, что о нём думает, заполнило её изнутри.
Но всё же был маленький червячок сомнения, что она вела себя излишне резко и жёстко.
Подписывайтесь на канал и не забывайте оставлять комментарии!