Писательские коты или хвостатые музы
Шестипалые коты Хемингуэя
Дом-музей Эрнеста Хемингуэя посещают не столько ради творчества писателя, сколько ради возможности погладить и сфотографировать пятьдесят кошек, живущих там. При жизни Хемингуэй обожал кошек.
А еще он любил море, а моряки верят в то, что дома их поддерживают не только семья и друзья, но и коты. У котов с морем особая связь. Море дает котам рыбу, а что дают коты морю – тайна.
Однажды в 1935 году к Хемингуэю в его поместье на острове Ки-Уэст приехал старый приятель, капитан Стенли Декстер, который привез ему белоснежного шестипалого котенка.
«Пока у тебя в доме живет счастливый шестипалый кот, море для тебя безопасно, – авторитетно объяснил он. – Из всех капитанов, которые брали с собой шестипалых кошаков, ни один не утонул».
За белый мех котика назвали Снежком. Вообще у котов по пять пальцев на передних и по четыре на задних, то есть шестипалые коты – это отклонение от нормы. Такая особенность имеет научное название «полидактилия».
Обычно увеличенное количество пальчиков никак не влияет ни на психику котиков, ни на их физическую форму, просто лапка смотрится, ну… очень странно.
Шло время, котик рос, и не удивительно, что через какое-то время ему приглянулась одна из кошечек, проживающих в особняке писателя, и вскоре, на свет появились котята. Полидактилия передается по наследству, у некоторых котят было так же по шесть пальчиков.
Хемингуэй оставил себе этих котят, а остальных роздал знакомым. Прошло несколько месяцев, и Снежок с подружкой порадовали его новым прибавлением в семействе. Так к концу Второй мировой войны в доме писателя обитали уже двадцать шестипалых питомцев.
Все это время журналисты не оставляли своим вниманием Хемингуэйский питомник, то и дело наведываясь к необычным кошкам и фотографируя их.
После смерти писателя его дом на острове Ки-Уэст стал музеем. Но это был не мертвый музей с фотографиями и письменным столом, за которым уже никто и ничего не напишет. Это был дом, в котором жили 57 кошек великого писателя.Сам Эрнест Хемингуэй оставил котам и их потомкам бессрочное содержание. То есть в его доме-музее кошки, как и при Хемингуэе, живут где хотят, и людям следует кормить их, гладить, чистить лотки, в общем, знать свое место. Дом Эрнеста Хемингуэйя и его поместье – дом котов.
Казалось бы, прекрасный кошатник создал кошачий рай и теперь все кошки и коты мечтают туда попасть. Но тут произошло непредвиденное. На кото-эдем наехало правительство с очередными не самыми умными законами. Дело в том, что по закону штата Флорида о содержании домашних питомцев, у себя дома каждый гражданин волен держать не более четырех кошек. Дело разбиралось в суде, администрация музея начала битву за любимых котов.
Тяжба длилась несколько лет, но в результате сотрудники музея отстояли питомцев, объявив шестипалых котов Хемингуэя национальным достоянием Америки.
И еще одно нововведение: если сам писатель старался давать своим любимцам имена, в которых бы обязательно присутствовала буква «с», после объявление шестипалых котов национальным достоянием их стали нарекать в честь знаменитостей. Таким образом, на острове Ки-Уэст поселились Одри Хепберн и Чарли Чаплин, Софи Лорен и Пабло Пикассо.
Это добрый музей доброго человека, главные экспонаты которого можно погладить и даже взять на руки.
Мука – кошка Михаила Булгакова
Когда Михаил Афанасьевич был женат вторым браком на Любови Белозерской, в его жизни появилась белая кошка Мука. Жили они в ту пору в двух комнатах коммунальной квартиры в особняке в Малом Лёвшинском переулке. Белозерская слыла истинной кошатницей, буквально не могла пройти мимо мирно отдыхающей кошки, чтобы не погладить ее или не переброситься парой слов.
Муке разрешалось лежать на столе писателя, и он даже не пытался согнать ее во время работы, лишь время от времени отодвигая вдруг оказавшийся на его тетради хвост или подсовывая под снежно-белый бок бумаги.
Друзья Булгакова поговаривали, что на самом деле Михаил Афанасьевич не любит кошку и даже никогда не берет ее на руки, но перед кошачьими родами именно Булгаков, забросив все свои дела, часами сидел в обнимку со страдающей кошкой, ласково массируя ее раздувшийся животик.
Из Лёвшинского переулка семья перебралась в бывший особняк купцов Решетниковых на Большую Пироговскую улицу, дом 35а, естественно, забрав с собой любимую кошку.
Первый котенок Муки получил громкое имя Аншлаг в честь театральных успехов Булгакова. Но Михаил Афанасьевич подарил котенка друзьям, а новые его хозяева переименовали малыша в Зюньку; второй котенок жил с Валентином Катаевым, с которым Булгаков в то время дружил. Третий котенок Муки – Утюн – остался в семье Булгаковых и, переехав летом на дачу вместе с Михаилом Афанасьевичем, писал Любови Белозерской длинные письма, в которых рассказывал о своем житие-бытие.
Одно из таких писем, адресованных «маме», было продано аукционным домом «Литфонд» 24 сентября 2016 года за 550000 рублей.
Письмо кота
Дорогая мама, пишу тебе, как мы ходили к доктору Тоболкину. Нас обоих посадили в ту (…) корзинку, в которой дрова носят. Но у ворот Валентина Григорьевна (...) хирурга с критикой и нас упаковали. И контролер в трамвае нас не заметил. И мы все четверо и папа и Нюша приехали в переднюю.
Громаднейших размеров пес разорвал в мелкие дребезги гражданина и его за это (пса) привели лечить, сказали все „он бешеный“. А доктор Тоболкин посмотрел и сразу сказал: „он здоровый“ и написал ему удостоверение „злая собака“. Так что теперь, когда он разорвет кого-нибудь, тот не будет бояться.
Папа оказался прав и теперь с нами осторожность и прописал сантонин доктор обоим и его нету. Вот пришлю рецепт - (...), может доктор у тебя выпишет и в деревенской аптеке, может, есть.
Привези мама лекарство, а то Мука совсем стала худая, ее паразит съел.
У нас благополучно. Папа пишет и, может быть, завтра в 11.45 поедет к Вам. а Нюша - ничего себе. Твой Утюн.
P.S. Мне дали глупое название и лучше бы я был Велизарий. Папа говорит, что никоко (!) сантонина нет в деревне, но я прилагаю все таки. Муку-старуху жалко. У.
Тем не менее, самым известным котом Булгакова был черный Флюшка – прототип легендарного кота Бегемота из романа «Мастер и Маргарита». Кстати, после того как Флюшка растолстел, дома его так и называли Бегемотом.
Пушистая свита Тэффи
Знаменитая российская писательница эпохи Серебряного века и страстная кошатница Тэффи (настоящее имя Надежда Лохвицкая) любила писать о котах.
В своей жизни Тэффи делила людей на тех, кто любит кошек, и на всех прочих, вторую категорию она избегала.
Однажды писательницу пригласили на какие-то императорские торжества, куда она явилась, окруженная пятью кошками. На первый взгляд – настоящий эпатаж и желание произвести неизгладимое впечатление, но на самом деле все просто: означенные празднества длились пять дней, и писательница просто не могла оставить на такой долгий срок своих любимцев.
Царь отнесся к новым гостям со всей деликатностью, их хорошо разместили, после чего придворные и гости начали наносить визиты писательнице и ее пушистой свите.
Анна Ахматова и ее Глюк
Согласно воспоминаниям Иосифа Бродского, на даче у Анны Ахматовой проживал агрессивный рыжий кот бандитского вида и поведения по прозвищу Глюк. «Открывается старая, шуршащая… дверь и из-за нее выглядывает пушистая прелесть… знатный кот, всем котам кот…» – восхищался Иосиф Александрович.
«Ну, знаете, это уже не кот, это целых полтора кота», – характеризовала Анна Андреевна своего питомца. Кстати, она же считала, что Иосиф и Глюк невероятно похожи, а Бродскому это сравнение очень нравилось. Он ведь и сам признавался, что в следующей жизни хочет стать котом. «Я, как кот. Когда мне что-то нравится, я к этому принюхиваюсь и облизываюсь… Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел пропаганды в ЦК КПСС. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже кота?»
Кошачье детство Иосифа Бродского
Он был тощим, облезлым, рыжим,
грязь помоек его покрывала.
Он скитался по ржавым крышам,
а ночами сидел в подвалах.
Он был старым и очень слабым,
а морозы порой жестоки.
У него замерзали лапы,
точно так же, как стынут ноги.
(И.Бродский «Кот»)
Бродский обожал кошек, всех без исключения, и даже убедил домочадцев называть маму Киса, папу Большой кот, а самого Иосю Маленький кот. В эссе «Полторы комнаты» Иосиф Бродский пишет о своей маме Марии Моисеевне: «…Мы звали её Маруся, Маня, Манечка (уменьшительные имена, употреблявшиеся её сёстрами и моим отцом), и Мася или Киса – мои изобретения. С годами последние два получили большее хождение, и даже отец стал обращаться к ней таким образом… Киса, эта нежная кличка кошки, вызывала довольно долго её сопротивление. «Не смейте называть меня так! – восклицала она сердито. – И вообще перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами. Иначе останетесь с кошачьими мозгами!» Подразумевалась моя детская склонность растягивать на кошачий манер определённые слова, чьи гласные располагали к такому с ними обращению. „Мясо“ было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали величать и обходиться друг с другом как «большой кот» и «маленький кот».
«Чем я хуже кота?» – сказал однажды Иосиф Бродский.
Подписывая книги своим друзьям, Бродский нередко рисовал им котов.
По воспоминаниям друзей, в Ленинграде у Иосифа «была Кошка в Белых Сапожках. Позже жил у него рыжий кот по прозвищу, кажется, Big Red (Большой Рыжий). После смерти этого кота Иосиф Бродский поместил его фотографию в рамку и поставил на столе в квартире в Нью-Йорке на Мортон-стрит, где он проживал в то время.
Рыжий кот, с которым часто фотографировался Бродский, носил имя Миссисипи. «…Иосиф обожал котов, а его жена Мария звала Миссисипи и Иосифа – котами. «Эй, коты, идите сюда![1]» Что характерно, и тот и другой откликались немедленно».
Еще один кот, о котором писал Бродский, серый, пепельный и пушистый, носил подаренное им же имя Пас, для друзей Пасик. Из воспоминаний Людмилы Штерн: «Мама выиграла двухнедельного котёнка в преферанс и объявила конкурс на лучшее имя. – Картёжное имя Пас предложил Бродский, и его единодушно одобрили. Иосиф своего крестника обожал. Кошки вообще являлись его любимыми животными. Как-то он сказал: «Обрати внимание – у кошек нет ни одного некрасивого движения».
В честь этого кота в канун 1963 года его хозяйка затеяла издать новогодний журнал. Бродский вдохновился идеей и написал для Пассика целую оду.
Привожу здесь ее начало:
«О синеглазый, славный Пасик!
Побудь со мной, побудь хоть часик.
Смятенный дух с его ворчаньем
Смири своим святым урчаньем.
Позволь тебя погладить, то есть
Воспеть тем самым, шерсть и доблесть.
Весь, так сказать, триумф природы,
О честь и цвет твоей породы!
[1] Из воспоминаний Петра Вайля.
Иннокент Коттон Грей – председатель честертоновского общества
Вообще в жизни его звали просто Кеша, и Иннокент Коттон Греем он сделался 29 мая 1974 года исключительно для солидности, дабы не уронить высокого звания председателя только что открывшегося честертоновского общества.
Вот как пишет о своем любимце советский и российский переводчик и писатель Наталья Трауберг:
«Этот кот был председателем честертоновского общества, избранным в 100-летнюю годовщину с честертоновского рождения, 29 мая 1974 года, когда Сергей Сергеевич Аверинцев, братья Муравьевы, Юлий Анатольевич Шрейдер и Кястас Янулайтис основали у нас (здесь, в Москве) честертоновское общество. Много позже я узнала, что тогда же его основали в Англии. Чтобы сильнее было, для этого случая Кешу назвали Инносент Коттон Грей».
Колетт и Последняя кошка
Французская писательница Сидони-Габриэль Колетт в юности играла в мюзик-холле роль влюбленной кошки. Кошки окружали ее всю жизнь, и где бы она ни жила, кошки всегда были с ней. Во всех произведениях Колетт обязательно появляются кошки. А один из ее романов, посвященный ее любимой кошке со странным и одновременно пророческим именем Последняя, так и назывался «Кошка».
Когда Последняя умерла, Коллетт не заводила больше домашних любимцев, довольствуясь общением с бездомными котами.
Не все то золото…
Слышали ли вы когда-нибудь крылатое выражение «Не все то золото, что блестит»? Конечно, слышали. А откуда оно произошло?
Расскажу вам кошачью версию. Героем этой истории стала кошка Селима, по одной версии многоцветная кошка, по другой черепахового окраса.Кошка принадлежала английскому писателю Хорасу Уолполу, который в 1747 году совершил большое путешествие по Европе вместе со своим другом, поэтом Томасом Греем.
Но во время поездки в доме Уолпола произошло большое несчастье: охотясь на хозяйских золотых рыбок, Селима упала в аквариум и утонула.
Узнав о случившемся из письма, Хорас был безутешен, а впечатлительный Томас Грей создал поэму «Ода на смерть любимой кошки, утонувшей в кадке с золотыми рыбками». В этом произведении, подобно золотой рыбке, некогда погубившей любопытную Селиму засверкала фраза: «Не все то золото, что блестит».
Владислав Ходасевич
В автобиографическом очерке "Младенчество" поэт признается, что его первыми осознанными словами были "Кыс, кыс!"
Известны имена двух котов В.Ходасевича, живущих у него в эмигрантский период: Мурр и Наль. На смерть своего кота Мурра поэт написал стихотворение, выдержанное в стиле золотого века.
Памяти кота Мурра
В забавах был так мудр и в мудростизабавен –
Друг утешительный и вдохновитель мой!
Теперь он в тех садах, за огненной рекой,
Где с воробьем Катулл и с ласточкой Державин.
О, хороши сады за огненной рекой,
Где черни подлой нет, где в благодатной лени
Вкушают вечности заслуженный покой
Поэтов и зверей возлюбленные тени!
Когда ж и я туда? Ускорить не хочу
Мой срок, положенный земному лихолетью,
Но к тем, кто выловлен таинственною сетью,
Всё чаще я мечтой приверженной лечу.
Кот Ничто
У Жана Поля Сартра был кот, которого писатель назвал Ничто. По-видимому, для Сартра кот занимал такое же основополагающе место, как философское понятие «ничто» в его книге «Бытие и ничто».
Кошатники всего мира протестуют против такого, с позволения сказать, имени. Но должно быть, они просто не знакомы с творчеством Сартра. А вот кот явно знал, что хотел сказать его хозяин. Не случайно же он столько времени проводил в его кабинете.
Чарльз Буковски
«Хорошо иметь целую кучу котов вокруг. Если чувствуешь себя плохо – посмотри на кошек, тогда тебе станет лучше, потому что они всё знают, знают таким, какое оно есть на самом деле. Их ничем не удивишь. Они просто знают. Они – спасители. Чем больше у тебя котов, тем дольше ты проживешь. Если у тебя сто котов, то ты проживешь в десять раз дольше, чем если бы у тебя было только десять. Однажды это обнаружится, и люди станут заводить по тысяче кошек и жить вечно. Это в самом деле смешно», – сообщил Чарльз Буковски в 1987 году журналу «Interview».
Понятно, что Буковски обожал кошек, в романе «Капитан ушел обедать, верховодит матросня (Дневник последних лет жизни)» есть фраза: «Писательство – это тоже моя кошка»: «У вас есть кот? Или кошки? Они спят, знаете ли. Могут дрыхнуть всего по 20 часов в сутки и выглядеть после этого восхитительно. Потому что знают, что для волнения нет причин. Следующая кормежка. Прикончить какую-нибудь пузатую мелочь. Когда меня разрывает на части, я смотрю на своих кошек. У
меня их 9. Просто наблюдаю, как одна из них спит или дремлет, и
расслабляюсь. Писательство – это тоже моя кошка. Она позволяет смотреть
правде в глаза. Умиротворяет. По крайней мере, на какое-то время»[1].
[1] Перевод — Олег «Флагман» Озеров, lib.ru.
Полностью книгу "Mona Мурр! Книга о выдающихся котах и кошках" можно прочитать на АвторТудей https://author.today/work/178235
