Священная Роща была пуста. Леха осмотрелся и направился к выходу. Негоже нарушать покой богов в неурочный час, а тем более в отсутствие шамана. А если уж всерьез, то и шаман заходит в рощу лишь раз в году, на праздник Поминовения, да изредка по крайней нужде, когда приходит время просить богов либо совета, либо милости.
Пройдя знакомую расщелину между скал, егерь остановился. В прошлый раз деретник выскочил из такой же расщелины, но тогда анчутка успел вытащить сигнальный патрон, чем всех и спас. Теперь же рассчитывать приходится лишь на себя.
Леха надвинул поляризационные очки, снял с предохранителя «Вихрь» и осторожно пошел вперед. В расщелине было тихо, только недалеко от входа сидела какая-то лягушка и лениво жмурилась.
Леха вспомнил, что старый наставник на курсах егерей рассказывал, что лягушка глотает глазами – при зажмуривании глаза сжимают пищевод, проталкивая пищу. Это, кстати, был самый верный признак отличить лягушку настоящую от различной нежити, которая вертится возле ведьм и колдунов – та никогда не жмурятся при еде. Леха постоял с минуту, подмигнул лягушке, прислушался, однако ничего подозрительного не обнаружил.
Отойдя от пещеры пару верст, Леха снова насторожился. На каменной тропинке отчетливо виделись следы борьбы – куски шерсти какого-то некрупного животного, пару капелек еще не запекшейся крови, несколько камешков были стронуты со своих мест. Егерь поднял «Вихрь» и осмотрелся.
Судя по следам борьбы, добыча улизнула. Едва примятая трава тянулась в редкий лесок, на половине пути прерываясь лежкой. Добыча, судя по всему, отойдя на несколько шагов от места схватки, отлеживалась. Это настораживало – если хищника кто-то спугнул, то это был более крупный и опасный зверь.
С другой стороны, лежка была совсем недалеко, и вряд ли добыча безмятежно зализывала раны по соседству с хищником. Судя по следам, раны были не очень опасные, и уйти в лесок добыча вполне себе была в состоянии.
Леха внимательно принялся разглядывать место схватки через очки, однако ничего необычного не увидел. Необычное ожидало его, когда он поднял голову.
На камне над тропинкой, прямо над головой егеря, сидел некрупный аспид. Один глаз его был прикрыт и заметно распух. Аспид тер глаз сгибом крыла, здоровым поглядывая на егеря.
- Кто это тебе так симметрию нарушил? – поинтересовался Леха.
Картина стала понятна. Не было никаких крупных хищников – видимо, добыча спрыгнула с каменной тропинки, и аспид оставил ее. Непонятная особенность была у этой нечисти – аспид может сидеть только на камне. Неизвестно, по какой причине, но ни на землю, ни на дерево он не садится.
Аспид посмотрел на егеря здоровым глазом, щелкнул клювом и вздохнул.
- Ты не поверишь… заяц. Перевернулся на спину, да как двинул задними лапами, я подумал – сейчас башка оторвется. Хорошо, что я легкий, вслед за башкой улетел…
Леха задумался. Заяц, несмотря на пренебрежительное к нему отношение, умел встретить неизбежную опасность лицом к лицу. А точнее – лапой в морду. А с учетом того, что бегун он знатный, удар толчковой ногой мог остановить зверя и покрупнее аспида.
- Оголодал? – Леха сочувственно посмотрел на незадачливого аспида.
Тот снова потер крылом глаз и кивнул.
- Ты не поверишь… месяц не жрамши. Шаман с абасами договорился, вроде как не будут трогать поселения, ну а нам уже довели… поперек абаса мы не можем…
- Ты что же, под абасами живешь? – удивился егерь.
Аспид пригорюнился.
- Ты не поверишь… Я над абасами живу, вон на той скале…
Егерь задумался. В здешних краях опаснее и злобнее абасов никакой нечисти не водилось, и если уж они решили держать слово, то остальным и подавно приходилось умерить свой аппетит. Причем в самом прямом смысле этого слова.
- А в горах ничего не найдется поесть? – поинтересовался Леха. – Там же водится какая-никакая дичь, червячка заморить хватит.
- Ты не поверишь, я с голодухи на грибы перешел, так всех червячков заморил… в смысле – от глистов избавился… я ведь мухомор от опенка не отличу, без привычки то…
Леха кивнул.
- Ну вот видишь, сколько пользы для организма. Не зря говорят про лечебное голодание.
Аспид пригорюнился.
- Ты не поверишь, но польза только от грибочков. Я когда голодал, никакой пользы не было. Даже червячки начали вылезать, интересоваться – я не помер ли часом?
Все было ясно. В лесу аспид охотиться не мог, ввиду отсутствия камней, в поле тоже на земле ему с добычей было не управиться. Традиционный промысел по деревням, где можно было на лету схватить дурную курицу или овцу, был закрыт абасами. Оставались только скудные скалы, где даже охотники поопытней нередко жили впроголодь.
Леха достал кусок мяса из рюкзака и протянул бедолаге.
- Угощайся, пока ноги не протянул с грибочков. Неизвестно, сколько еще на грибочках сидеть.
Аспид торопливо схватил кусок мяса, покосился здоровым глазом на егеря и с горечью помотал головой.
- Ты не поверишь, известно. До конца промыслов, аккурат еще месяц.
- И как же ты жить будешь? Ты кроме как в скалах бываешь где-нибудь? – поинтересовался егерь.
- Ты не поверишь, на кладбище.
Леха удивленно поднял брови.
- Кто-то умер?
Аспид хмыкнул.
- Ты не поверишь, там все умерли.
- И что тебя туда понесло? – спросил Леха.
Аспид задумался, разглядывая кусок мяса.
- Ты не поверишь, но поминальные приношения иногда попадаются. Яйцо там, вареное… рыбка соленая. Пока держусь…
В голосе аспида слышалась тоска. Держался он, похоже, из последних силенок.
Леха встал.
- Ладно, пора мне. Держись уж, деваться все равно тебе некуда.
Аспид закатил здоровый глаз.
- Ты не поверишь, есть куда деваться. Говорят, в неделе лету отсюда есть теплые скалы, так там и еды поболее, и абасов нет. Только я ослаб, не долечу. Подкормиться надо.
Леха прикинул, о каких скалах вспомнил аспид, и скептически покачал головой.
- Везде хорошо, где нас нет.
Аспид задумчиво посмотрел на егеря и кивнул.
- Ты не поверишь, но это правда. Где мы есть – везде плохо.
Леха кивнул аспиду и накинул рюкзак.
- Кормись, доходяга.
Дорога вела его мимо скал, где стараниями абасов вся нечисть сидела тихо, словно мышь под веником. Леха размеренно шел, надеясь к вечеру выйти к развилке, и безмятежно поглядывал по сторонам. В голову лезли всякие спокойные мысли.
«Ты не поверишь, но перемирие с нечистью имеет хорошие стороны. Аспид вон от глистов избавился».