Ссылка на предыдущий эпизод:
Зрительный зал выглядел так же, каким Всеволод его запомнил, когда впервые попал сюда. Все те же кучи разнокалиберного хлама - от сломанной мебели до ржавых деталей вагонов и самолетов, все те же тучи пыли в воздухе, все те же гнилые подмостки под скупым светом дышащих на ладан электрических лампочек. Но в этот раз - абсолютная тишина.
Он устроился в просторном, протертом до дыр кресле Розы Семеновны, которой оно уже никогда не понадобится, и задумчиво оглядывал помещение, раз за разом выхватывая глазами все новые предметы. Стопки полуистлевших книг, на которые при других обстоятельствах он бы жадно набросился, чтобы потом, в своей норе, зачитать до дыр, теперь были лишь одним из элементов эклектичного интерьера. Две половинки красного бархатного занавеса, изрядно побитые молью, напомнили ему веки мистического гиганта, навсегда сомкнувшего их в своем летаргическом сне, а торчащие из пола остовы зрительских мест - его сгнившие от старости зубы.
Варяг повторил любимый трюк покойной грымзы - постучал кулаком по подлокотнику кресла так, чтобы поднялось облачко пыли. Этой пыли в некогда красивом, а теперь безвозвратно утратившем товарный вид предмете интерьера было столько, что особых усилий и не потребовалось. Дозорный тут же закашлялся и, протирая заслезившиеся глаза, решил эксперимент не повторять. Но непроизвольно улыбнулся. Почему-то собственные действия очень его развеселили.
Возможно, приподнятому настроению способствовал и тот факт, что сегодня было 31 декабря, а значит, завтра - Новый год. Это был тот праздник, который гвардеец, несмотря ни на какие обстоятельства, старался отмечать всегда.
В санатории "Луч", как выяснилось, этот день в календаре также был выделен красным цветом. И теперь вся местная "братия" от мала до велика наряжала во дворе огромную елку. Игрушками служило абсолютно все, что можно было повесить на ветки, - от разодранных шелковых шарфиков, чайников и выкрашенных в веселенькие цвета велосипедных покрышек до каким-то чудом скрепленной воедино фортепианной клавиатуры и (Варяг готов был в этом поклясться) фрагментов какой-то виманы.
Все жители поселка были при деле, на лицах – сплошь счастье и радость. Видимо, оттого что в кои-то веки можно было отдохнуть от разбора бывшей городской свалки. И еще оттого, что рядом не стояли грозные надсмотрщики. В действе участвовала и Надька со своими слабоумными товарками. Во всей этой толпе они как будто слегка растерялись и не знали, чем заняться. Забавное зрелище.
В процессе украшения елки не участвовали лишь две оставшихся в живых старухи «царицы», так называемый директор санатория Николай Степанович, сам Варяг, спавший сутки напролет Слава и рыжий Костик. Он как раз вошел в зрительный зал через одну из боковых дверей, неся на подносе два стакана с чаем и песочное печенье.
- Скучаешь? - задорно спросил он молчаливо сидевшего в кресле гостя. - Я нам вкусненького принес. Это специальное печенье, новогоднее. Его сделала Наташка, моя сестра. Попробуй, пальчики оближешь!
Следопыт нехотя протянул руку за печеньем. Есть ему не хотелось, но и парнишку - единственного, на его взгляд, адекватного обитателя бывшего дома культуры - обижать не стоило.
При упоминании имени Наташи внутри все скрутило, как будто намотало на вал огромной мясорубки. Ему не хотелось думать ни о ней, ни о том, что она носила под сердцем его ребенка.
Старая мегера Софья Борисовна, лично "курировавшая" девушку, слывшую самым удачным результатом работы местной генетической лаборатории, не без ехидства уведомила Варяга о том, что тот скоро станет отцом. И ничтоже сумняшеся предложила ему повторить "эксперимент" с другими воспитанницами. Нечего, мол, пропадать такому добротному материалу. Наоборот, надо активно делиться им с окружающим миром, под которым, как нетрудно было догадаться, подразумевался исключительно санаторий "Луч" и его престарелые хозяйки со своими дьявольскими задумками.
Наташу он, конечно, заберет с собой, как бы он ни относился к ней и ко всей этой неловкой ситуации. Такое решение Варяг принял в тот момент, когда согласился на неоднозначное предложение Инессы. Та ничего не имела против. Наоборот, неожиданно для него искренне порадовалась за девчонку, у которой может начаться новая, куда более счастливая жизнь.
Сева не был уверен в том, что именно такое будущее сможет обеспечить матери своего ребенка, пусть и незапланированного. В конце концов, была еще она...
Он долгое время не хотел думать о будущем с ней. Оно представлялось ему крайне неопределенным и пугающим. В то же время давило огромное чувство ответственности за несчастную душу, которая была так ему близка и одновременно бесконечно далека.
Ту девушку, в которую Варяг безумно влюбился много лет назад, звали Алена. Она действительно напоминала ему ту самую Аленушку с картины Васнецова (репродукцию которой он увидел в одной из многочисленных книг родителей), задумчиво сидящую перед черным бездонным прудом в надежде дождаться ответа от своего непутевого братца. Да только вот ответ никак не приходил.
И он решил, что будет тем, кто даст ей этот самый ответ. Он был совсем еще юн - всего лишь двадцать с небольшим, кровь бурлила круглосуточно, и ему казалось, что он уже познал все тайны жизни. Поэтому всегда отрешенную от мирских забот красавицу он не мог не заметить. Она ломала все его стереотипы, заставляла думать о ней ночи напролет и притом не выказывала в его сторону совершенно никакой приязни. Убийственный набор для самоуверенного в себе юноши, рассчитывающего покорить мир.
Разумеется, внимание на Варяга (хотя тогда к нему еще не прилипло такое прозвище) она в конце концов обратила. Он приложил к этому массу усилий: одной лишь яркой внешности и лихого задора было для нее недостаточно. Она ценила в людях прежде всего ум и рассудительность, а не грубую силу и умение выживать в глухой тайге. Очень странные ориентиры для человека, живущего в тяжелые времена, когда именно последние качества играли ключевую роль. Так поначалу думал Сева.
А потом обнаружил, как много у них общего. И насколько он сам, любитель чтения, классической музыки и рассуждений на философские темы (пусть и существовавших исключительно в собственной голове) далек от своих современников. Алена, очевидно, почувствовала эту близость взглядов и в итоге ответила на его ухаживания. Но вовсе не так, как это делали другие девушки. Просто однажды, когда они сидели рядом в ходе какого-то общественного мероприятия, где он от скуки читал принесенную из дома книгу, она взяла и молча положила голову ему на плечо. У него от этого жеста перехватило дыхание, и он не смог никак отреагировать. Только отложил книгу в сторону. Так и просидели они не один час, пока не кончилось собрание. Потом она взяла его за руку и повела на долгую прогулку, где они разговаривали обо всем на свете.
Поженились через пару месяцев. Алена переехала к мужу. Когда Славка, уже тогда отличавшийся бунтарскими замашками, вдруг решил уйти из родительского дома, чтобы найти, как он говорил, собственный путь в жизни, Алена поддержала Севу, чувствовавшего себя преданным. Потом, когда эмоции улеглись, начали подумывать о ребенке. Но этим планам не суждено было сбыться.
В один злополучный день Алена отправилась в одну из своих "вылазок", которые так не нравились Варягу. Как тут не переживать, когда она в одиночку и без оружия, с которым совершенно не умела обращаться, уходила в только ей известные места в глухой тайге, где, как она говорила, хранятся "великие знания". И она действительно добывала эти знания. Сева очень надеялся, что однажды она принесет информацию о том, куда пропала его сестра, и поэтому скрепя сердце давал добро на экспедиции. Он не мог не признавать, что девушка обладала необычной способностью находить контакт с дикой природой, будь то растения или животные. Наверное, и с саалом бы нашла общий язык, но, на счастье, хищная ящероподобная тварь ни разу ей не повстречалась.
Что в тот раз произошло в лесу, Сева не знал, но только вернулась Алена оттуда уже другим человеком (человеком ли вообще?). Ее лицо было искажено гримасой ужаса, глаза широко раскрыты, а руки беспрестанно дергались, как будто отмахиваясь от роя насекомых. Как она смогла в таком состоянии найти дорогу домой, оставалось загадкой.
Но только с тех пор она не могла больше ни говорить, ни адекватно себя вести. Мужа она не узнавала в упор, иногда даже натыкалась на него во время ставших обычными хождений кругами по дому, останавливаясь в глубокой задумчивости и затем продолжая идти одним лишь ей известным маршрутом.
Никто из лекарей, бабок-знахарок и старожилов, успевших в свое время получить хоть какое-то медицинское образование, помочь бедной девушке не мог. Никто просто не понимал, что с ней произошло. У нее ничего не болело, все системы организма прекрасно работали. Только вот рассудок отчего-то был утрачен. Очень хотелось надеяться, что не навсегда.
Именно в этот момент Сева понял, сколько же опасностей на самом деле таит бескрайняя тайга. И как мало она дает ответов на вопросы человека. Он вдруг явственно ощутил, как остро тому осколку цивилизации, частью которого он являлся, требуется защита. Решение пойти в только еще создаваемую Петром Алексеевичем, старым приятелем отца, гвардию возникло мгновенно и крепло с каждым днем. Сомнений не было.
Алену он отвез на попечение к ее престарелой родственнице в дальнюю деревню, где никто никогда не слышал о нем. Ему отчего-то не хотелось, чтобы про него узнали до тех пор, пока он не найдет средство вернуть жену из мира теней, в который она неожиданно погрузилась. Как будто он ощущал вину за то, что случилось с женой. Если бы он не позволил ей отправиться в эту глупую "вылазку"... Однако та самая престарелая родственница жены и отговорила его положить свою жизнь на алтарь благополучия болезной. "Аленка встретила в лесу свой Страх", - шепотом сказала она ему. - "И должна договориться с ним. Иного пути нет. Ты тут ни при чем. У тебя своя жизнь, а о ней я позабочусь".
Варяга вернул к реальности звон ложки о стакан. Костик энергично помешивал чай, чтобы тот побыстрее остыл, и не отводил взгляда от гостя. Что, интересно, он сейчас увидел на его лице? Сожаление? Горечь? Отчаяние?
Хотя последнее было маловероятно. Стадию отчаяния следопыт миновал давным-давно. Время постепенно стирало из памяти те недолгие месяцы, что они с Аленой были вместе. И, хотя он старался регулярно навещать ее в упомянутой глухомани, визиты не приносили ничего, кроме страданий. Видеть, что любимый человек не может спастись из плена странных, необъяснимых наваждений, - тяжкое испытание.
А теперь к этому и без того немалому грузу ответственности добавлялась Наташа. Бросить он ее здесь, несмотря на то что не питал к ней никаких особых чувств кроме жалости, попросту не мог. Он хорошо представлял себе, что с ней может сделать разгоряченная толпа лишенных доступа к женскому телу юнцов, которые скоро останутся без присмотра в лице бабки Инессы (и как ей только удавалось держать их всех в узде?). Ведь не посмотрят же на то, что девушка беременна. Вернее, даже не заметят. Растерзают и ее, и неродившееся дитя. А ребенок как-никак был Варягу не чужим.
- Тяжелые думы? - поинтересовался Костик.
- Не то слово, - покачал головой Сева. - Вкусное печенье, спасибо.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Наташка не будет тебе обузой, она очень добрая и работящая. Она не виновата в том, что с ней сделали старухи.
Варяг вздрогнул от этих слов. Неужели его мысли можно было так легко прочитать? Как по-взрослому рассуждает этот малец, прямо как Никитка. Неужели он тоже из этих, из "них"? Нет, не может такого быть. Ведь он прямо указал на то, что Наташа - его сестра, значит, паренек родился и вырос здесь, в санатории. Пришлых здесь не было. Их всех либо продавали в рабство Рау, либо ликвидировали (тут дозорный вспомнил отрезанные мужские головы в подвальном холодильнике, и ему стало не по себе).
- Не виновата, - согласился он с Костиком. - Но от этого не легче. Я не знаю, куда мы отправляемся и что будет дальше.
- Дальше все будет так, как ты себе нарисуешь, - загадочно прокомментировал его фразу парнишка. - Ты сам выбираешь путь, которым идти. Свободу воли никто не вправе у тебя отнять.
- Откуда ты знаешь? - хмыкнул Варяг. - У тебя же ее нет. Равно как и у всех твоих, гм, родственников в этом санатории.
- Мы сами выбрали этот путь. Он для чего-то нужен нам. Думаю, я скоро пойму для чего.
- Смотри в оба, чтоб не проглядеть этот смысл, - еще раз хмыкнул Варяг, поднялся и потрепал парня по рыжей голове. - Позаботься о своих друзьях. Кроме тебя у них тут никого не останется.
Теперь настала очередь Костика хмыкнуть.
- Вот еще, делать мне больше нечего, как возиться с этими недоумками. Я отправлюсь с вами, - нагло заявил он, хотя ни о чем таком в договоренностях с Инессой речи не шло. - Ты же не сможешь увезти брата и двух пассажирок одновременно, тебе нужен второй водитель. Если хочешь, конечно, можешь взять Надьку, ты ей очень нравишься, но не рекомендую. Может и руки с ногами сгоряча переломать.
Варяг улыбнулся. Внезапно к нему вернулось праздничное настроение.
- Пойдем тоже нарядим елку? - предложил он. - А завтра в путь.
Продолжение следует...