Петр Первый вошел в историю как западник, повернувший Россию лицом к Европе, поэтому до сих пор он вызывает восхищение русских либералов и даже провозглашается ими своим предтечей. Иосиф Сталин, напротив, в наши дни изображается как кровавый азиатский тиран, столкнувший Россию со столбового пути цивилизации и построивший в ней «казарменный социализм», одновременно напоминавший утопии Мора и Кампанеллы и древние Египет и Вавилон. Таковы расхожие стереотипы, которые усиленно навязываются сегодня общественному сознанию и которые не то чтобы не имели отношения к действительности, но похожи на нее как солнце – на свое отражение в мутной луже. Ведь если мы обратимся к историческим фактам, то увидим, что и Петр был азиатским деспотом, закрепостившим всю страну – от дворян до крестьян, и Сталин был своеобразным западником, восхищавшимся американской техникой и немецкой дисциплиной и переодевшим большую часть русских, а именно – патриархальных крестьян, в европейские костюмы. А если мы отбросим эмоциональные и ничего не дающие уму клише вроде – «деспот», «азиатчина», «просвещенный европеец», то обнаружим что Петр Романов и Иосиф Сталин решали схожие задачи в схожей исторической обстановке и поэтому обречены были стать для истории близнецами-братьями. Во всяком случае, по существу своему реформы, которые они производили, были почти неотличимы (отличалось лишь их идеологическое обоснование, поскольку Петр использовал для этого теорию полицейского государства немецкого философа Лейбница, а Сталин – идеологию марксизма). И суть этих реформ – модернизация, переход страны от общества аграрного, традиционного типа к обществу индустриальному, современному, но модернизация консервативная, опирающаяся не на демократию, а на авторитарные институты.
Модернизация предусматривает перестройку всех сторон жизни общества: реформу армии, политической власти, образования, культурную революцию. Особенностью модернизации в России всегда было то, что она являлась вынужденной. Причина ее находилась вовне, а не внутри российского общества. В России отсутствовал класс, который видит цель своего существования в постоянной модернизации, каковым в Европе стала буржуазия. Вспомним меткое определение, которое дали буржуазии Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии»: «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений…». Буржуазия, действительно, выступила на Западе как мотор научно-технической революции, превратившей страны Запада в индустриальное общество, но не из каких-либо идеалистических побуждений, а потому что буржуазии был выгоден рост научных знаний и развитие технологий. Создавая заводы, пароходы, машины и механизмы, буржуа сколачивали капиталы.
В России до XIX века буржуазии просто не было, но и когда она и возникла, то была слабой, нерешительной, задавленной бюрократической опекой государства и сильно связанной с зарубежным капиталом. Характерен политический оппортунизм русской буржуазии, на который указывал Ленин и который так контрастирует с революционной настроенностью буржуазии Запада в эпоху свержения абсолютистских режимов. В силу практического отсутствия в России классического мотора модернизации роль его взяло на себя … государство (и в этом причина авторитарности наших модернизационных скачков, в отличие от соответствующих скачков на Западе, которые сопровождались усилением либеральной демократии – строя наиболее выгодного буржуа-модернизаторам). Но государству нужна модернизация только в том случае, если отказ от неё грозит утерей политической власти элите. В обществе традиционного типа, где все стремятся к сохранению имеющихся ценностей и социальных моделей и боятся нововведений, люди просто не заинтересованы в модернизации. Поэтому если российское государство в XVIII и XX веках отказалось бы от модернизационного рывка, оно бы встретило полнейшее понимание со стороны большинства общества; большинство это не хотело ничего, кроме как жить, как они раньше жили. О долгосрочных перспективах обыватели, как правило, не думают. Но для государства была очевидна иная угроза – извне.
- Геополитические причины российских модернизаций
И в XVIII и в ХХ вв. Россия находилась в тяжелейшем геополитическом положении. Молодой Петр столкнулся с экспансионистскими устремлениями Швеции, возглавляемой амбициозным Карлом XII-м, которая в ту эпоху в первый и в последний раз за свою историю возжелала стать империей. Как мы знаем, Петру впоследствии пришлось встретиться с Карлом на полях сражений. Если же говорить общо, угрозу России в начале 18 века представлял Запад. Западные державы того периода переживали период развития капитализма, промышленную революцию, пик экспансионистских намерений. Они активно создавали свои колониальные империи, вторгаясь в разные части света, и перед Россией нависла вполне реальная угроза превращения в колонию, разделив судьбу стран Африки и Америки, Индии или Китая (которые тогда по уровню своего экономического и технического развития не сильно отличались от допетровской России).
В схожей ситуации был СССР в начале правления Сталина. Советский Союз находился во враждебном окружении. Его не признавали страны Запада. В Италии уже пришли к власти фашисты, которые считали большевиков своими врагами, в Германии постепенно усиливались нацисты, вождь которых Адольф Гитлер еще в 1925 году писал, что будущее Германии – в освоении территорий на Востоке. За рубежом также находились остатки белых армий, готовые на новую интервенцию и занимающиеся террористической деятельностью («кутеповцы»), и в среде истэблишмента Запада были сторонники этой интервенции. Наконец, на Дальнем Востоке усиливалась Япония, имевшая территориальные претензии к СССР и еще недавно участвовавшая в агрессии против советских республик. Близость войны, в которой Запад в союзе с Японией снова попытается колонизовать Россию, как это было уже в 1918–1921, была ясна для политического руководства СССР.
- Реформа армии
Из этого понятно, что во главу угла проекта реформ и у Петра и у Сталина должна была стоять военная реформа. Так оно и было. Историки давно признали, что Петр строил заводы и закрепощал крестьян, а Сталин проводил индустриализацию и коллективизацию для того, чтобы у России была сильная боеспособная армия. В.О. Ключевский писал это о петровских реформах1, а современный историк Л. Бурцев – о сталинских2. Причем направленность этой военной реформы в обоих случаях была одной и той же – переход от милиционной к регулярной армии.
Русская армия допетровской эпохи была типичной средневековой армией милиционного типа. Ее ядро представляло собой дворянское вооруженное конное ополчение со слугами («походными людьми»). Дворяне были «служилые люди», которые кормились со своих поместий и жили в них, лишь время от времени выполняя воинскую повинность. Войско, таким образом, было малочисленным, плохо обученным, его было затруднительно собрать в случае военной опасности. Несколько полков иноземного строя, созданные на манер западных регулярных армий в правление Михаила Федоровича и руководимые иностранцами, не могли в корне изменить ситуацию. Армии же стран Запада того времени были регулярными, вполне профессиональными и прекрасно вооруженными.
Петр Первый реорганизовал армию и превратил ее из милиционной в регулярную. Были созданы полки, существовавшие на постоянной основе, в том числе два привилегированных гвардейских (Семеновский и Преображенский), сформированных только из числа дворян. Роль офицеров в этой армии выполняли дворяне, которые должны были служить пожизненно, начиная с 15 лет, солдат в армию верстали из простонародья по принципу рекрутского набора. Военная повинность «тяглых людей» была новацией Петра, ее не существовало в Московской Руси, где в военные походы ходили лишь личные слуги дворян.
Как и в случае петровской эпохи, РККА образца начала 1920-х годов была по своему типу принципиально иной, чем армии стран Запада, и в этом состояла ее главная слабость. Придя к власти, большевики упразднили регулярную армию императорской России, поскольку считали ее орудием, созданным буржуазией и помещиками не столько для защиты страны от внешнего врага, сколько для борьбы против собственного народа. В соответствии со своей партийной программой большевики решили заменить ее армией милиционного типа3. Конечно, большевики-интернационалисты мечтали не о дворянском, а о рабоче-крестьянском вооруженном ополчении, но во всем остальном эти армии были схожи: подобно тому как московские дворяне упражнялись в военном искусстве в своих поместьях, имея собственное оружие и лишь по призыву царя приходили исполнить воинскую повинность, и рабочие и крестьяне по мысли большевиков должны были повышать боеподготовку при Советах депутатов по месту жительства или работы, получая там для этого оружие. Этот проект начал реализовываться в конце 1917 – начале 1918 г. В армии были упразднены офицерские звания, установлена выборность командиров, власть и оружие были переданы советам солдатских депутатов. Армия была открыта только для рабочих и крестьян (отсюда и ее название – Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА)) и построена по принципу добровольного набора. Военные неудачи такой армии в начале Гражданской войны вынудили большевиков отступить от принципов милиционной армии; с марта 1918 были упразднены солдатские комитеты, выборность комсостава, введен институт военспецов – офицеров царской армии, которые стали осуществлять руководство красноармейцами под присмотром приставленных партией комиссаров, утверждены дисциплинарные уставы на манер уставов царской армии. Однако при этом подчеркивалось, что это – исключительная мера, вызванная крайними обстоятельствами, и что после войны будет воссоздана милиционная армия. Принципиальным сторонником милиционной армии был Л.Д. Троцкий, который до 1925 года оставался руководителем РВС (Революционно-Военного Совета) СССР. Он рассматривал элементы кадровой армии в РККА как вынужденную меру: «Можно считать теоретически неопровержимым, что самую лучшую армию мы получили бы, создавая ее на основе обязательного обучения рабочих и трудовых крестьян в условиях близких к их повседневному труду … роты, батальоны, полки, бригады, дивизии … совпадали бы с мастерскими заводов, заводами, деревнями, волостями, уездами, губерниями и пр. … К такой именно армии мы идем, и раньше или позже мы к ней придем». Поэтому к 1924 году РККА и представляла собой разбухшую, постоянно меняющуюся массу вооруженных рабочих и крестьян, которые к тому же часто выполняли работу, не связанную с военным делом, что не способствовало повышению боеспособности.
Троцкому противостоял Сталин, который еще в 1919 г. на съезде партии выступил за создание регулярной армии. Не случайно отстранение Троцкого от руководства РККА и усиление группировки Бухарина—Сталина совпало с началом военной реформы 1924 г. Результатом этой реформы стало создание смешанной армии, сочетавшей территориально-милиционное и кадровое устройство. Была усовершенствована и расширена система военных учебных заведений, готовящих командиров, введена всеобщая воинская повинность, учебные сборы были заменены призывом на два года, окончательно утверждены уставы. Армия обрела твердую численность (516 тыс. человек), была ликвидирована текучка рядового состава, характерная для милиционной армии. Это был шаг к регулярной армии. По мере укрепления власти Сталина укреплялась армия, и все больше она приобретала кадровый характер. Наконец, уже после победы Сталина над оппозицией, была проведена новая военная реформа 1935–1938 годов и Красная армия стала полностью кадровой регулярной армией (что было закреплено в законе СССР о всеобщей воинской обязанности от 1 сентября 1939 года), подобной по структуре армиям западных держав и вполне способной вступить с ними в противостояние.
- Экономическая реформа
Необходимость содержать и оснащать большую регулярную армию вела к тому, что за военной реформой последовала экономическая. Причем в обоих случаях консервативной модернизации суть экономической реформы сводилась к превращению крестьян и рабочих в особые социально-функциональные группы со своими обязанностями и правами и прикреплению их и к месту жительства, и к месту работы.
Петр усилил крепостную зависимость крестьян и упразднил сословие свободных людей, которые могли по своему желанию передвигаться по стране, занимаясь ремеслом, торговлей и т.д. По указу 1722 г. всем «вольным и гулящим людям» в городах приказывалось или зачисляться на военную службу, или отыскивать себе господ, которые согласились бы принять их к себе «во двор» в качестве крепостных или холопов. Даже трудоспособных нищих полиция по указу Петра хватала и отправляла на принудительные работы. Были введены паспорта, которые выдавались крестьянам, отправляющимся на заработки, крестьянам и ремесленникам, задействованным в государственном строительстве (прежде всего, в строительстве Санкт-Петербурга). Паспорта позволяли свободно передвигаться по стране, и наоборот, крестьяне, лишенные паспортов, не имели возможности покинуть место жительства под страхом наказания (крестьянин, отъехавший от места жительства более чем на 30 верст без разрешающего отлучку документа, считался беглым и подлежал уголовному наказанию).
Число крепостных было расширено за счет перевода в сословие крепостных холопов (до Петра холопы – личные слуги дворян, отличались от крепостных тем, что были освобождены от налогов). Естественно, сделано это было для того, чтоб собрать больше налогов. Крестьяне вообще при Петре были обложены огромными податями, за выплату которых отвечал помещик, приставленный к ним в качестве госчиновника и полицейского. Если крестьяне по бедности не могли платить налог, помещик платил его из собственного кармана. Помещик также был обязан кормить крестьян во время голода, а беднейших крестьян и в обычный период (в связи с чем он не был заинтересован в бедности крестьян). Ему поручалось надзирать за качеством работы крестьян и наказывать их за лень, но в случае убийства крестьян, он сам наказывался смертной казнью. Убыточность поместья приводила к тому, что крестьян передавали другому помещику – родственнику неудачника. Как видим, крестьяне не принадлежали помещику, они были государственной собственностью, которой помещик распоряжался от лица государства и лишь на определенных условиях.
Петр создал также сословие крепостных рабочих. Первоначально на создаваемые фабрики и мануфактуры либо нанимали рабочих, либо отправляли отбросы общества: беглых крепостных, нищих, преступников. Но затем в 1721 году последовал указ, по которому крепостные из деревень, близлежащих к фабрике или мануфактуре, прикреплялись к предприятию. По этому же указу приобретать фабрики с крепостными получили право не только дворяне, но и купцы.
Крепостные рабочие по закону тоже имели определенные права (хотя начальство не всегда их соблюдало). Владелец не мог их продать (только вместе с заводом и то с согласия Берг-коллегии), он был обязан заботиться об их здоровье, пропитании в случае голода, необходимом уровне образования (Демидовы посылали своих крепостных учиться в Англию), платить пенсию из своего кармана в случае травмы, приведшей к инвалидности. Завод с крестьянами у помещика также мог быть отобран государем и передан другому.
В случае сталинской модернизации мы видим схожую картину. По постановлению ЦИК и СНК от 27 декабря 1932 года «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов» «все граждане Союза ССР в возрасте от 16 лет, постоянно проживающие в городах, рабочих поселках, работающие на транспорте, в совхозах и на новостройках» обязывались иметь паспорта, которые объявлялись единственным официальным документом, удостоверяющим личность на паспортизированной территории. В паспортах указывались кроме общих личных данных (фамилия, имя, отчество, дата рождения, национальность) место жительства, место работы, социальное положение. В паспорте была прописка – отметка о разрешении государства проживать в данном городе. Без такой прописки гражданин не имел права находиться на данной территории под угрозой административного штрафа в случае первичного задержания и уголовного наказания – в случае вторичного. При устройстве на работу гражданина в паспорте делалась отметка о месте работы, без которой гражданин признавался не занимающимся общественно-полезным трудом и подлежал выселению из паспортизированных местностей (мера не распространялась на инвалидов и пенсионеров). Паспортизация позволила прикрепить рабочих к определенному месту жительства, избежать миграции трудовых ресурсов, что создавало опасность для строек пятилетки и бесперебойной работы предприятий и неконтролируемого притока крестьян в города. Немаловажным было и то, что люди, не имеющие паспортов или прописки, то есть не занятые на государственно важных работах, но находившиеся в городах, – своего рода советские «вольногулящие», как и вольногулящие в эпоху Петра, становились заключенными и привлекались к принудительному труду.
В дальнейшем закрепощенное состояние рабочих было усилено. По указу 1940 года работники промышленных предприятий (от рабочего до директора), а также служащие учреждений (а в сельской местности комбайнеры и работники МТС) были прикреплены к своим предприятиям, по своему желанию они не могли переходить с предприятия на предприятие. В случае самовольного перехода и сам работник, и директор предприятия наказывались по уголовному кодексу. Только государство могло принимать решения о перемещении того или иного работника и часто им пользовалось, направляя специалистов в регионы страны, где строились новые предприятия, города и т.д. За отказ работника подчиниться приказу о переводе следовало уголовное наказание. Таким образом, рабочий оказался прикрепленным не только к месту жительства в городе, где он работал, но и к определенному заводу и фабрике, то есть фактически стал крепостным рабочим, чье правовое положение напоминало крепостных рабочих при Петре (с тем лишь отличием, что их статус не передавался по наследству). Однако сталинские рабочие, ставшие крепостными государства, имели и определенные права – на отпуск, медицинские услуги, на улучшенное питание в столовых завода (зачастую бесплатное, по талонам), на отоваривание в закрытых заводских магазинах, на получение бесплатной рабочей одежды. Материальная обеспеченность рабочих, особенно предприятий, важных для обороны, была даже в голодные 1930-е годы много выше, чем у других горожан, что вызывало протесты и жалобы со стороны последних. Наконец, завод мог отправить рабочего в вуз для получения образования, и тогда перед ним открывалась карьера инженера и возможность карьерного роста.
Продолжение статьи читайте на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Рустем Вахитов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!