После смерти бабки Анисьи и получения от нее силы Вика изменилась. Невольная покорность таинственным силам и сверхъестественным знаниям осеняла ее душу, отчего лицо всегда казалось печальным.
– Что ж, мам, раз у меня это от судьбы, значит, так тому и быть. Ты как одна в городе? Тяжело? - Вика с грустью смотрела на маму.
– Да я нормально, Викусь, за тебя больше волнуюсь.
– Я справляюсь, баба Настя соседям сказала, чтобы пока не ходили ко мне, и что я потом их лечить смогу и помогать. А пока учиться буду. Но все-равно пришел один парень сегодня с утра. Из города тоже приехал. Представляешь, умудрился, хозяина кладбища разозлить, и тот теперь его преследует. Большак посоветовал мне с хозяином кладбища не связываться, а чтобы тот парень сам обряд провел. Я думаю, не сможет он без меня ничего, хилый какой-то, всего боится.
– Кто посоветовал? – у Натальи Владимировны был удивленный и недоверчивый взгляд.
– Большак. Сущность типа домового, только не с простыми людьми живет, а с сильными.– Вика указала на низкую короткую шаткую скамейку у печки, – вон сидит.
Все это было сказано так спокойно и естественно, будто разговор шел об электрическом чайнике.
– А, поняла, который еще с Анисьей жил, – Наталья Владимировна всматривалась в скамейку у печки.
– Да не увидишь ты, не пытайся, – улыбнулась Вика, – я и сама не вижу, только слышу. Если бы не он, мне бы еще дольше учиться пришлось. А так мне все тетрадки Анисьины показывает, объясняет непонятное. Я много вещей не могу объяснить, а он говорит, что не все и надо понимать, просто знать, что оно работает.
За окном раздался шум.
Викино лицо собралось в напряженную гримасу и расплылось в улыбке.
– Что это? – Наталья Владимировна подошла к окну.
– Это сорока, мам. После смерти Анисьи каждый день сюда прилетает, там сидит, – Вика показала на забор, - и я прямо чую, что это сама Анисья и есть. Баба Настя говорит, за мной присматривает.
– Дочь, я всегда у Анисьи хотела спросить, но боялась. Может, ты скажешь, как это все потустороннее видится? Как картинка в голове или как?
– Даже не знаю, как объяснить,– вздохнула Вика, – недавно житель проходил мимо, просто поздоровался, а мне так страшно стало. Кажется, как будто он неживой по дороге идет. Я бабе Насте сказала, а она только головой покачала. А вечером от соседей слухи пошли, что умер он от сердечного приступа. А ему лет сорок было от силы. Так что я теперь смерти тоже вижу вроде как.
Брови у Натальи Владимировны сдвинулись и задрожали, а зубы прикусили нижнюю губу.
– Ох, доченька, переживаю я за тебя, – начала она вытирать слезы.
– Ну что ты, мам, здесь спокойно, скучно иногда, но я привыкну, и ты привыкнешь без меня. А хочешь, тоже сюда приезжай.
– Нет, нет, что ты, – замахала руками мама, – у меня там работа. Да и ты - то на что жить будешь? На бабкину пенсию? А так хоть я помогу немного.
В просвете быстро распахнувшейся двери показался молодой парень с испуганным лицом.
– Ну что ж, я пойду? – встала Наталья Владимировна, заметив, что лицо Вики сделалось серьезным. - Утром приходи к бабе Насте, я пока там побуду.
Вика молча кивнула в ответ, сосредоточенно наблюдая за гостем.
– Извините, – мялся он у входа, – а вы сможете сегодня все сделать? А то ночь скоро, я боюсь. Скорее всего, опять меня душить придет.
– Понимаешь, Сергей, ты хозяина кладбища обидел. Не так просто от него избавиться. Скорее всего, откупаться придется тебе самому. Я научу как.
За окном застрекотала сорока.
На лице Сергея отразился испуг, и усилие понять смыл слов молодой девушки, которую ему порекомендовали как местную бабку. Правда, его ожидания никак не совпадали с тем, что он видел перед собой.
У стола, заставленного склянками с непонятным содержимым, на фоне пучков трав, развешенных вдоль стены и стертых пакетов, перед ним стояла симпатичная девушка с лицом, на котором читалась убежденная мрачная покорность своему таинственному предназначению.
– А если он меня сегодня придушит окончательно? – Сергей опустил голову, и по шмыганью носа стало понятно, что парень еле сдерживается, чтобы не заплакать. – И зачем я вообще на эту работу пошел?
– Так, подожди паниковать раньше времени, давай садись, расскажи каждую деталь, которую помнишь.
У печки что-то завозилось, и Сергей вздрогнул.
– Ничего, это мыши, иди туда, садись и рассказывай еще раз, – Вика показала рукой на короткую шаткую скамейку у печки.
Парень вздохнул, сел на скамейку и пальцы сами забегали по его коленям.
– Меня отправили на отбор проб на пилораму. А она совсем рядом с кладбищем. Я же не знал, что так получится, – поднял он красные глаза на Вику. – Мне надо было отпилить небольшой кусок от доски какой-нибудь, но самый неказистый, где жуки могли быть.
Я везде посмотрел, деревяшки чистые, а одна доска как бы отдельно от всех валялась, наполовину на могиле, наполовину на лесопилке. Рабочие сказали, просто свалилась. Доска была какая-то не такая, почерневшая, внутри разъеденная. Я и подумал, что от нее образец отпилю, и наши в лаборатории точно жуков каких-нибудь карантинных в ней найдут. А нам после каждого такого обнаружения премию выплачивают.
Вика услышала белый шум в голове, и поняла, что Большак хочет что-то сказать. Она поднесла указательный палец к своим губам, показывая Сергею, чтобы тот замолк, и на пару секунд закрыла глаза.
– Ты когда кусок от доски отпиливал, разрешение спрашивал? – Вика открыла глаза и склонила голову вбок.
– У кого? – круглыми глазами смотрел на нее гость.
– Все понятно. В чужой дом пришел, чужую вещь забрал, да еще и не подарков не оставил. Давай так сделаем, я еще ночью посоветуюсь тут кое с кем, как лучше сделать, а утром пойдешь на лесопилку и сделаешь, как я скажу.
– А сейчас мне куда? До города пока доеду и обратно, уже утро и будет. И боюсь я очень этих ночей, – парень печально посмотрел на молодую ведунью.
– Ладно, оставайся у меня до утра. Но спать вон там, – Вика показала на старую потертую раскладушку, выглядывающую из - за угла маленькой комнаты, подходящей по размерам под кладовку.
Вика не подавала виду, что нервничала. Это было первое серьезное обращение к ней человека, страдающего от козней потусторонней сущности. Как вести себя и что делать в теории она уже знала, Большак рассказал, да в тетрадях Анисьи кое-что нашлось. Но если что-то пойдет не так?
Сергей лежал в одежде на раскладушке и прислушивался. Ссохшиеся гнилые половицы в доме поскрипывали под чьими-то тяжелыми и бесшумными ногами. Сердце то и дело заходилось от страха, потому что хозяйка дома уже погасила свет и, кажется, тоже легла. Потом ручка на входной двери осторожно застучала, и в доме хлопнули две двери.
«Я уже не знаю, где лежу, и что происходит, – думал парень, – но уж лучше здесь, чем дома, где этот с кладбища точно меня придушит».
Сергей вспоминал первую ночь, когда все началось и пальцы рук и ног холодели от ужаса.
