Что происходит в душе ребенка, когда он узнает: мама с папой не его биологические родители? Он чувствует обиду, непонимание и страх. Это открытие может перевернуть мир даже взрослого человека...
Одно из ярких воспоминании моего детства - рождение сестренки. Незадолго до этого мне исполнилось пять лет, и казалось, что появление Вики - еще один подарок.
Вопреки мнению, будто старшие дети из ревности к родителям не любят младших, я Вику просто обожала. Если был у меня кто-то ближе, чем сестра, то это папа. Мама со смехом говорила, что мы с ним из одного теста: энергичные и любопытные. Я участвовала во всех школьных мероприятиях, будь то конкурс для юных художников или историческая викторина. Папа меня всегда поддерживал:
- В этой жизни нужно попробовать себя во всех сферах, чтобы понять, что тебе по-настоящему нравится.
Я и профессию выбрала благодаря папе. Он вырос в детдоме, много рассказывал мне об этом, и я решила стать социальным педагогом.
Когда я с отличием защитила диплом, родители подарили мне однокомнатную квартиру, которую мама получила в наследство от бабушки с дедушкой. О лучшем начале взрослой жизни я и мечтать не могла: своя квартира, работа по профессии (меня приняли на должность социального педагога в детский дом). Многие мои сокурсники даже думать не хотели о работе по специальности, но мне казалось, что я на своем месте.
Я переехала от родителей, но в гости к ним приходила почти каждый день: забрать какую-нибудь мелочь вроде наушников или поужинать, если не успевала приготовить еду сама.
Однажды я заскочила к ним в обед: нужны были документы, чтобы пройти медосмотр на работе. Среди прочего прихватила и свою детскую медкарту - вдруг пригодится.
Вечером я пролистала ее и наткнулась на угловатую запись на первой странице: «Дата рождения - ориентировочно май 1985 года, родители - неизвестны». Усмехнулась тогда: каких только ошибок не бывает! Но решила все-таки на эту тему с родителями поговорить. Пришла к ним на следующий день, рассказала о найденной в медкарте ошибке. Но по маминым наполнившимся слезами глазам поняла: это не ошибка. Папа тоже зашмыгал носом, но сумел взять себя в руки. С отступлениями, паузами и вздохами он рассказал, что они с мамой мне по крови не родные, что меня, двухмесячную, прохожие обнаружили в парке на скамейке. Найти тех, кто подкидыша оставил, так и не удалось. А через два месяца меня из дома малютки забрали приемные родители. Маме еще в юности врачи предрекли бесплодие. Однако через четыре года после моего появления в их жизни произошло чудо: мама забеременела Викой. Папа уверял, что никакой разницы между кровной и приемной дочкой они никогда не делали, что любят нас обеих одинаково сильно. Впрочем, это я и сама знала. Оттого и чувствовала себя мошенницей, как будто украла у сестры половину родительской любви и наследную квартиру в придачу. Когда папа закончил рассказ, я вынула из кармана ключи от своей квартиры отдала ошеломленной Вике, которая тоже весь папин рассказ слышала.
- Это по праву твое, - сказала я напоследок и вышла из родительской квартиры.
Ночевать я напросилась к подруге. В ту ночь я не сомкнула глаз: то думала, как мне жить дальше, то принималась проклинать судьбу, которой вздумалось вдруг открыть мне правду. Утром я, уставшая и изможденная, пришла на работу, где меня поджидал папа. Он не стал втолковывать мне прописную истину: отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. Сказал просто:
- Ты, наверное, захочешь найти своих настоящих родителей, и я тебя понимаю. Сам, когда из детдома ушел, первым делом решил их найти. Мне-то проще было: и документы имелись, и помнил я их смутно. Навел я справки, узнал, что отец десять лет назад умер: зарезали его в пьяной драке. А мать не первый срок отбывает за воровство. Тогда я и понял: лучшее, что родители для меня сделали - это бросили своего ребенка. Хоть я и вырос в казенном учреждении, зато с малых лет усвоил, что хорошо, а что плохо, по родительским стопам не пошел. Ты можешь обижаться, что мы правду от тебя скрывали. Но одно знай: мы с матерью тебя любим.
У меня и впрямь были мысли искать своих родителей. Но, работая в детдоме, я знала, что это будет непросто, особенно для безымянных подкидышей вроде меня. Да и понимала я, что вряд ли меня оставили на скамейке в парке любящие и заботливые мама с папой... Так что затею с поисками я оставила, а для себя твердо решила: у меня есть семья, а другой и не надо.
Все в моей жизни осталось по-прежнему. Живу в квартире, которая досталась по наследству, и работа та же. Правда, сначала я хотела уволиться: общение с брошенными детьми напоминало мне о том, что я из таких же брошенных. Но папа уговорил этого не делать. И оказался прав: когда шок прошел, я смогла использовать личный опыт в профессиональных целях. Гораздо проще установить контакт с ребенком, когда он знает, что ты на его месте тоже когда-то была. Мне повезло, что меня удочерили, и теперь настала моя очередь помочь тем, кто живет в детдоме.