Очень сложно критиковать лауреата (более того, первого лауреата) премии "Просветитель" в номинации "Гуманитарные науки". Сложно, но нужно. И дело даже не в том, что это кого-то чему-то научит (поверьте, Григорий Козлов сам кого угодно чему угодно научит). И даже не в том, что "искусствоведы несут чушь" - несут, и ещё как, и в этом случае тоже, но, повторюсь, это не главное.
Лично для меня главное, что автор написал действительно очень сильную книгу, большую часть которой занимают истории разной степени криминальности, связанные с тем или иным объектом арт-мира. Например, есть история про кражу "Джоконды", про аферу с картинами Ротко, про подделки ван Гога и Вермеера. Всё это сопровождается многочисленными иллюстрациями, фотографиями, документами, врезками энциклопедического формата, изящно и небезынтересно свёрстано (для 2007-го так точно) - в общем, практически мечта. Ещё и издано прекрасно (к счастью, издательство "Слово" в варианте 2009-го года отказалось от магритовской головы в пользу более нейтральной обложки). В общем, полноправный лауреат премии "Просветитель".
Но что же на другой чаше весов? А на другой чаше весов всего три компонента:
а) крайняя безапелляционность автора. Практически не давая ссылок на источники, он утверждает вещи достаточно противоречивые, ставит диагнозы буквально по фотографии и везде предлагает верить ему на слово. И многие верят;
б) манкирование фактами буквально в каждом крупном утверждении. Например, в главе о Ван Гоге утверждает что "проблемы с психикой у него начались только за полтора года до смерти", хотя заболевание у Винсента было наследственным, проявилось в раннем детстве и так или иначе охватило всю семью; заявляет, что "легендарная нищета Ван Гога - преувеличение" на основании того, что Тео выплачивал ему содержание, но забывает, сколько времени художник, согласно его собственным письмам разных лет, сидел на хлебе, кофе и алкоголе, отчего у него крошились зубы и была кровавая рвота; поменяв местами проповедническую деятельность в Боринаже и работу в фирме "Гупиль", называет оба периода "трезвым расчётом", первый - чтобы стать священником "в обход учёбы", второй - чтобы узнать, как "устроен мир искусства" и стать художником. Но из писем мы знаем, что в Боринаж Винсент был отправлен против собственной воли как раз после окончания евангелической школы и отказа в должности священника, а о художественной карьере он до того момента практически не думал.
Параллельно Козлов пишет, что
Торговый дом "Гупиль", чтобы был понятен его калибр, потом превратился в антикварную галерею Нодлера - ту самую, через которую в 1930-е годы будут проданы в Америку эрмитажные сокровища.
И снова "несёт чушь", поскольку каждый может убедиться, что галерея Нодлера - один из бывших американских филиалов "Гупиля", полностью выкупленный Мишелем Нодлером в 1857 году, задолго до "эрмитажных распродаж". "Гупиль" же, в свою очередь, продолжает работать под своим именем до сих пор, сейчас это аукционный дом с тремя штаб-квартирами.
И это только 3 разворота о Ван Гоге, а подобные факты я заметил и в главе о музеях (факты о Гитлере, маркизе де Саде, Наполеоне), и в главе о "Джоконде", и много где ещё - просто бросил уже выписывать. Если подойти к проверке фактов серьёзнее, выйдет, думаю, ещё более некрасивая картинка;
в) наконец, многочисленные теории собственного изобретения. Часть из них искусствоведу в принципе позволительна, часть - с одной стороны смешна, с другой - просто нелепа. При этом Козлов зачастую противоречит самому себе.
Так, он пишет, что "Джоконда" - вероятно, совсем не "Джоконда", поскольку этим названием мы обязаны Вазари (в некотором смысле это действительно так). Но сразу после этого замечает, что
Леонардо был в зените славы, его буквально осаждали толпы коронованных заказчиков. С какой стати ему было писать портрет ничем не примечательной жены какого-то купчишки средней руки?
Во-первых, коронованных заказчиков у Леонардо после бегства из Милана во Флоренцию резко поубавилось. Во-вторых, ни один великий художник того времени, даже "в зените славы", не отказывался от заказов "купчишки средней руки", если за них хорошо платили, - примером тому, например, работы Микеланджело и Рафаэля для купца Аньоло Дони.
Смешнее (или нелепее) другое. Дальше Козлов замечает:
Первое достоверное сообщение о знаменитом картине принадлежит секретарю кардинала Арагонского Антонио де Беатису. Но в нем ни слова нет о Моне Лизе Джоконде. Де Беатис посетил мастерскую Леонардо незадолго до смерти художника и записал в дневнике, что видел «портрет флорентийской дамы, сделанный с натуры по просьбе Джулиано Медичи». К герцогу Джулиано Мона Лиза Джоконда не имела никакого отношения.
Т.е. нам предлагается верить на слово некому секретарю кардинала, а не художникам, видевшим портрет в тот момент, когда он писался, а не десятью годами позже (тому же Микеланджело, высоко ценившему эту работу Леонардо и при этом другу Вазари)? Более того, между 1503-м и 1506-м (эти даты указывает сам Козлов) Флоренция была республикой, где имя Медичи было под запретом. Джулиано II Медичи стал герцогом Немюрским за год до смерти, в 1515 г., во Флоренцию он вернулся двумя годами ранее и физически не мог попросить написать портрет некой флорентийской дамы.
И так всю дорогу. Скажу честно, я считаю, что раз уж перед нами не исторический роман, а вполне себе научно-популярное исследование (пусть и названное "арт-детективом"), подобные ошибки (и особенно их количество) уже криминальны. И это сильно снижает ценность книги. Очень жаль, что ей не досталось исторического консультанта или хотя бы дотошного редактора, умеющего настоять на своём.
#искусство #имхи_и_омги