9,5 ЛЕТ «Душа - есть вместилище, которое не терпит пустоты. Моя заполнена любовью».
Даже сон в этом новом доме какой-то другой – непробудный, как наркоз. Полная темнота, господи, где моя Катя, Машка? Матвей…
Лиза осторожно протянула руку и поняла, что мужа рядом нет, вокруг тишина, прохладная очень мягкая постель.
Он вообще ложился?
Лиза не помнила.
Жарко, как мне жарко…
Внезапный приступ удушья застает её врасплох. Вчерашний разговор…
Перед глазами – картина воспоминаний.
В тишине пустого дома после ремонта, я сижу рано утром и плачу за столом. я поливаю слезами фотографию нашей семьи в рамочке, и фотоальбом Матвея, где все вместе, счастливые.
Муж поехал за батюшкой, чтобы освятить дом, всё было уже закончено и готово к переезду детей. В новогодние дни каникул.
Рождество из-за следственных мероприятий нам нельзя было провести у бабушки и дедушки.
Мы расстроились.
С Матвея и меня взяли подписки о невыезде.
Так вчера наревелась ужасно, пока никого не было, пыталась отдышаться, дверь входную распахнула, и хлынула волна свежего, снежного воздуха, она остудила лицо и грудь. Как океан. Океан прохлады. Дыхание успокоилось, стало глубоким, ровным. Сердце. Сердце, билось учащенно.
Нет сна. Нет спокойного сна. Страх. Обида на жизнь.
Это было какое-то горе. Беда. Словно из дома пропал родной человек. Без вести пропал человек… Мы его ищем, ищем… и не находим…
Стояла, прислонившись к оконному стеклу.
Наконец-то приехали...
Батюшка, который шел по дорожке вместе с Матвеем о чем-то с ним разговаривал. А когда зашел, сразу сказал, что дом чистый, добрый, светлый… Ругаться и сквернословить в нем не нужно, а если зайдет кто со скверными словами, надо сразу попросить уйти этого человека.
После того, как всё в каждой комнате было закончено, Матвей сказал, чтобы оделась. Вышли на улицу.
Мы с ним говорили о бесноватых людях, поведение которых малоприметное, искусно скрываемое. Бесноватые люди становятся таковыми по причине нарушения заповедей, данных Богом.
Говорили о голодании, когда душа становится господствующей над похотями тела.
Сказала ему: «Нехорошие события в жизни моей случались, я отказывалась от еды, отказывалась намеренно, не могла… Услышав слова, которые не принимала моя душа, не могла принимать пищу. Я… голодала. А когда душа была спокойна – ела с удовольствием».
И он продолжил, сказал, что было торжество души над плотью, и я не заполняла душу плохим, злым, тем, что пытались донести до неё...
В момент скандалов, обид, трагедии - можно на время перестать есть, и придет светлое чувство, прощение, милость, благодать…
Я не могу есть от страха, и это душа защищается. Всё просто. А страсть мамы к тому мальчику семнадцатилетнему была греховной, по своей сути. Она была подчинена злым духам - тоже всё просто и невероятно. Немыслимо. Но ... возможно.
«Неконтролируемые вспышки гнева, самомнение с презрением к ближним, сквернословие, доходящее до внутренней потребности в матерных словах, пристрастие к соблазнительным изображениям – это и многое другое - есть подчинение души темным силам».
(Иерей Валерий Духанин).
Душа каждого человека не терпит пустоты. Если не заполняешь светлой любовью… к природе, близким, людям, животным, то она может стать обителью темных сил. Она заполняется темнотой, и в ней уже не остается места … ни для кого, кроме своих бесов, демонов.
Мама начинала с одного греха и продолжала ему поклоняться.
Захватывал до глубины души, этот зимний прекрасный лес, все волнение, обида и горе незаметно ушло вместе со словами батюшки, доброго человека. Слезы высохли, страстно вслушивалась, чтобы всё понять и в ней, в любви… раствориться.
Это же значит, всего двадцать четыре часа, как мы здесь, переехали. Детки были у неродного, но любимого дедушки, все там были и отец с Элей.
И Полина. Полина – душа её подверглась испытанию, соблазну. Она не устояла, Саша не смог ей простить слов и поступков. Он не смог простить то, что жена не хочет от мужа своего ребенка. Она не говорила о будущем, не сказала когда. На пятом курсе или в тридцать лет, она не сказала, когда хочет. И по её карим глазам с зелено-серыми крапинками, он понял, что она не знает, захочет ли подарить ему сына или дочь. Любит ли она его на самом деле?
Ксюша робкая, смущенная, растерянная, жалко её. Между двух огней.
И вот сейчас, после всего, что она вспомнила, что её так ее изумило и потрясло, Лиза задумалась о том, как мало надо времени, всего несколько минут, дней или месяцев, чтобы решиться, впустить в душу что-то нехорошее, и как нелегко от этого избавиться.
Из какой же волшебной, тонкой и чувствительной неведомой материи создана наша душа?
Любовь, в одно-единственное мгновение, может расширить ее до бесконечности и переполнить собой так, что она в глазах мерцает светом, выходит из тебя ласковыми словами, горячим теплом. Любовь.
А если ненависть, ярость, злость - душа сжимается, до боли. Она уже не способна объять и впустить туда любовь. Она маленькая эта душа, малодушные люди в своем крохотном пространстве держат всё зло, что впустили….
— Желаю нам справиться с этим, — сказал вчера Матвей, и ночью я отключилась у него на руках, отключилась, даже не поцеловав его. Без сил, но впала в сладкий спокойный глубокий сон.
Все ужасно устали, раскладывали вещи в шкафы, ставили книги, игрушки, посуду. Праздновали новоселье.
Завтра день рождения Катеньки.
Мама… Следователь опять позвонит…
Лиза осознала всё, что во сне замерло на несколько часов, отпустило её разум, она отдохнула. И снова, как при быстром воспроизведении кинопленки замелькали картинки последних событий:
Следователи по горячим следам взялись за дело с невероятным рвением под давлением вышестоящего руководства. Адвокаты безумствовали, разрывали цепочки следствия бесконечными прошениями, новыми фактами, справками, заключениями и доказательствами, несмотря на праздничные дни, дело пухло и раздувалось.
Доказать и найти, что-то, что полностью подтверждало вину мамы было всё сложней. У неё сохранился чек из интернет-магазина детских игрушек, согласно которому она приобрела подарок своей дочери – фарфоровую куклу с золотыми волосами и подарочный пакет с бантом, оплатила упаковку в магазине... Почему на подарке не оказалось её отпечатков, она тоже объяснила и доказала: привез курьер в перчатках, сверху был полиэтилен, так и отдала своей знакомой девушке. Коробки компания действительно упаковывала и запаивала в полиэтиленовую пленку.
А вот кто именно похитил ключ, чистосердечно не созналась ни одна из женщин. Обе отрицали причастность. Мама сообщала, что не знала ничего, и всего лишь просила передать игрушку в руки дочери или зятя.
Кристина давала показания, что ключ от машины Матвея ей передала мама на улице зимой, и она была в перчатках, отпечатков не было, Кристина тоже была в перчатках – ключ понятые и полиция «застали» в её руках. Они обе отрицали сговор, чтобы не увеличивать срок. Каждая пыталась обелить себя и очернить «соучастницу».
Мама бесконечно дополняла показания и путала следствие, она включала всё своей обаяние, припоминала незначительные события, писала длинные истории, плакала и страдала совершенно искренне. Она, объясняла, что, якобы, плохо себя чувствовала, боялась «этих людей и их гнева, они же такие богатые».
Но все версии сводились к тому, что она попросила об одолжении знакомую девушку, сестру своего очень близкого человека, бывшего возлюбленного, узнав, что она собиралась ехать первого января по приглашению на бал-маскарад, посвященный годовщине бракосочетания друзей её родного старшего брата.
Передать старшей дочери или её мужу подарок для любимой младшей доченьки – это не преступление.
Младшую дочь - отнял её бывший муж, женившись на молодой богатой дочери олигарха. Мама так же дала информацию, что видеть девочку ей запретили, угрожали, запугивали, и она почти сдалась, но просила это не вносить в письменные показания, так как боялась преследования.
Я знала, как мама может спокойно, с честными глазами говорить неправду, она давала столько показаний, что приглашали на допросы все восемь часов в сутки.
Мне задавали сотни вопросов и дознавались, что она может подтвердить, что опровергнуть. Я была честна, прежде всего ради своего мужа и детей, ради отца, который не мог до конца поверить, что мама планировала такое.
Обсуждали и с Максом, что случилось, когда он отказался встречаться с молоденькой Элеонорой и сел на восемь месяцев, хотя должен был на восемь лет.
Я не пугала себя мыслью о том, что мои дети могли лишиться обоих родителей, но знала, что от этого мы не были застрахованы, и только Эля, пылающая ненавистью к моей матери, спасла от заключения под стражу. Обняла, посмотрела черными глазами и прошептала: «Всё возвращается, повторяется, проверенные способы действуют, я сама такая... и представила, что ей нужно, кто ей мешает, кого надо убрать».
Все испугались, даже Валерий Яковлевич, так как за преступления такого характера предусмотрено не только строгое наказание, но и вербовка, страшные длительные допросы для выявления источников получения и сбыта синтетических запрещенных веществ.
Как говорил мне Макс: «Пока сидел, мне думалось: лучше бы казнили сразу».
Валерий Яковлевич пошел на другую дорогу, и написал заявление о привлечение к ответственности за клевету и дачу ложных показаний в его сторону, и Эльза подключилась тоже. Он предоставлял записи с видеокамер и всячески доказывал корысть, коварство и нежелание воспитывать ребенка, понимая, что тех миллионов, что перевели за добровольное освобождение от прав на Машу, ей хватит, чтобы доказать несостоятельность любой версии.
Мама успела обратиться даже в СМИ. Она начала настоящую травлю Эльзы, которая не сдавалась и ничего не боялась, кроме как за здоровье отца и своего мужа.
Кристина под арестом, а мама, Матвей и я - под подпиской о невыезде. Остальным рекомендовали не покидать город и быть в его пределах, чтобы не задерживать следственные действия.
***
Начался кошмар. Для всех. Следствие не давало времени вздохнуть свободно, дети гостили у Ольги Ивановны большую часть дня.
Лиза понимала, что еще немного, с них снимут все подозрения, но уверенности Матвея ей всё еще не хватало.
Поездки в деревню всем пришлось отменить. «Лазейки» настойчиво искал Валерий Яковлевич со своими юристами. Он сообщил дополнительно и о вероятном распространении видеоматериалов из семейного архива, инициировав повторный обыск на предмет записей своей дочери с её бывшим мужем, которые были сомнительного содержания. Эльза написала заявление, в котором обвиняла Елену в копировании записей и нарушении статьи о неприкосновенности частной жизни. При повторном обыске переносные жесткие диски с видеоматериалами были обнаружены в тайнике на кухне, и это потянуло на первую статью. Но все остальное было настолько юридически чисто, что сложно было фантазировать о том, чтобы закрыть её даже на небольшой срок. Штраф, срок условно и всё.
Макс и Рита отменили роспись, перенесли на март. Он еще в декабре перестал получать ночные послания от бывшей возлюбленной, понимая, что скоро они вернутся, дело только времени. Но ума у него не хватало даже обороняться. Когда вызывали на допросы - дрожал и выходил бледный, опасаясь обвинений.
Полина выступала в качестве свидетеля, прикрывала сообщениями, что она хорошая мать. Но у неё вырвалось то, что Елена никак не ожидала.
Сообщила следователю историю, когда она случайно встретила возле своего института Елену Александровну, и та предложила прогуляться, помочь сестре Макса.
После допроса Елены, она призналась, что это неправда, никакая подруга не работает в её институте. И тогда Полина, вместе с Валерием Яковлевичем, который поселил её в своей роскоши и всячески «задабривал», начали от обратного составлять в её мозгу цепочку. Они пришли к выводу, что есть множество свидетелей, которые опознают маму, если она специально поджидала Полину.
Проверка и опросы студентов с её фотографиями показали, что эту женщину замечали в течение минимум трех дней подряд в середине декабря. Заметная яркая стройная миниатюрная дама с прекрасными волосами произвела особенное впечатление на одного из преподавателей тем, что она, по его показаниям всю рабочую неделю гуляла возле института перед его окном на первом этаже. Волосы её из под шапочки торчали разного цвета, а дама и её походка очень сильно «подействовали» на немолодого уже мужчину.
Мама скрывала свой короткий ёжик под париками роскошных волос и действительно ждала Полину за углом. Обычно жену встречал Сашенька, но она дождалась, когда Полина одна пошла к метро.
Преподаватель застал и встречу с Полиной, хотел даже расспросить незнакомую ему студентку о том, кто эта женщина.
Следователь начал копать в этом направлении: «случайная встреча» была подстроена длительным ожиданием, и Полина Сергеевна была введена в заблуждение. Но этого было недостаточно. «Семейные» разбирательства всегда были крайне сложны, так как люди все созависимые. Второй следователь (адвокат потребовала замены уже через пять дней), нашел еще одну нить - банковские денежные счета были проверены, мама арендовала задолго до преступления ячейку в банке и посещала её в последнюю декаду декабря.
«Отступные» за дочь тоже вызвали у следствия вопросы, после заявления Элеоноры.
Валерий Яковлевич добавил масла в огонь, на котором висел котёл, в котором варилась мама - он инициировал проверку салона красоты, в надежде, что штрафы и закрытие салона - действенная мера. Деньги... деньги скоро иссякнут и взять их будет больше неоткуда.
«Вода станет горячей, она еще не закипит, а твоя мать уже позовёт на помощь. Кого ей звать? Этого недотёпу Макса? Психологов, подружек? Виталия Сергеевича или нас с Матвеюшкой? А может быть тебя? Подумай, птичка, милая моя, оставшаяся в живых. Всех, кто тебя обидит - должна молния поразить, вот так вот».
Он так же самостоятельно нашел и пригласил двух свидетелей, которые были среди персонала. Администратор салона и мастер не особенно уважали новую владелицу. «Старый тигр» обещал им свое покровительство, но взятки не давал, чтобы не подставиться. Девушки показали, что старшая дочь многократно, в их присутствии искала мать и требовала посетить, заняться воспитанием своей сестры Маши, что ставило под сомнения ту часть показаний подозреваемой, где ей было запрещено видеться с ребенком после бракосочетания бывшего супруга.
Но жизнь продолжалась, детки веселились...
Ксюша после тех ночных слов о любви больше ни разу не говорила о Сашеньке. Все понимали, что она не хочет лишний раз встречаться с ним в домашней обстановке. На работу к Матвею в новогодние праздники она приезжала, хотя брат предлагал ей на время отдохнуть от такого руководителя, как его, уже почти неженатый друг.
Саша не подавал на развод. Он прятался за «делами» в клубе отца и старался тоже не приезжать в общий ресторан. Сказал, что нормальному человеку было бы стыдно даже перед собакой....
Лизе было грустно от этого, но она не лезла, потому, что ничего изменить не могла.
Полина не была под домашним арестом и в ссылке у Валерия Яковлевича, он занимал её немного другой работой. Решил, что если Полина так хочет быть психологом, лучше зарабатывать на том, что ей понятней, ведь девушка так и не смогла сопереживать семье с детьми. Он объяснял ей, что нельзя консультировать пары на грани развода без учета эмоциональной привязанности к детям. Привел множество доводов, что ей надо практиковаться и обещал устроить штатным психологом в одну из компаний к своему молодому протеже. Полина умела манипулировать слезами, она убедила Сашеньку, что ей нужно исправить нос и совершенно серьёзно взялась за Валерия Яковлевича, который хитро сочувствовал, а потом так же хитро игнорировал её просьбы и мечты. Он хмурил брови и говорил, что жена по мужу должна скучать. Должна. Полина несколько раз звонила Сашеньке, но он не знал, что ей сказать.
«Любить мы можем, но что сделать, если вместо любви только тоска по прошлым временам, когда всё только начиналось? Как жить, если не видишь будущее? Я должен подумать и выбрать одно из двух».
На день рождения ребенка они попросили следователя по возможности дать им передышку.
***
Этим утром Лиза окончательно и бесповоротно решила, что выбивать из своей души любовь к матери она не позволит ничему извне, сколько бы зла мама не сделала. Так сказал и батюшка, так она чувствовала. Он же не зря рассказал историю про грехопадение, покаяние, исцеление и она решила верить, что придет то время, когда-нибудь, хоть через девять с половиной лет...
Время, когда душа матери снова впустит любовь, она расширится и будет в ней место и для детей и внуков... Немножко места, хотя бы настолько мало, чтобы помнить, кто мы, и не делать нам зла.
Как однажды сказал один преподаватель, неважно этот человек с тобой или где-то очень далеко, предал он тебя или даже не заметил тебя, твоя душа наполнена любовью, она не пуста.
Для матери в моей всегда будет место.
С этой мыслью она оделась, умылась, убрала волосы и пошла искать своих любимых-единственных. Лиза не представляла, что проспала до самого вечера, но заметила, что уже начало темнеть.
Через панорамные окна на первом этаже увидела, как возле дома стоят трое мужчин: Матвей, Валерий Яковлевич и отец с Максом на руках. Рядом бегают, валяются в снегу Катя и Маша. Матвей посматривал на дом, увидел её, быстро повернулся к мужчинам и направился по дорожке к входу.
Лиза всем помахала, и Валерий Яковлевич тоже махнул ей рукой, словно хотел, чтобы она уходила от окна подальше. Иногда он так махал и говорил «Сгинь!» своим слугам.
Матвей улыбнулся, оттеснил Лизу, быстро скинул куртку и, закрыв её спиной от всех, кто был на улице, коснулся пальцами груди. Вишенки уперлись в его ладонь, он резко прижал к себе и поцеловал.
— А-а-а-а… Матвей, ты холодный! У тебя губы холодные! Ты курил…
— Прости я … у нас с тобой полчаса! Детка иди ко мне на ручки, моя тёпленькая…. Выспалась, кошка… Ласковая моя…
Он уже нёс её по лестнице наверх.
— Что случилось?
— Потом, кошка. Хочу тебя.
Лиза понимала, что им дали время, но что-то в его взгляде было другое. Блеск в глазах казался каким-то стеклянным.
— Матвей, я тебя тоже люблю, но … Что ты им сказал? — бесцветным голосом спросила Лиза. — Котя, подожди… Да куда ты меня несешь?
— Мне всё равно куда, в доме никого, вот, ближайшая гостевая комната… Поцелуемся? — бархатный голос мужа действовал мгновенно.
— Стой, подожди… Никаких поцелуев. Скажи, что случилось.
— Сказать, что я люблю тебя?
Он поставил на ноги и погладил плечи. Лиза прильнула, почувствовала, обняла за талию.
— Матвей, не томи…
— Лиза, не томи…
— Хо-ро-шо. — Она усмехнулась и начала снимать одежду. — Быстрее? Еще быстрее?
Он нежно провел прохладной ладонью по худенькому плечу, Лиза вздрогнула и засмеялась.
— У нас полчаса, дай… насладиться, любимая моя… Или у меня крышу сорвет…
— Что случилось?
Вместо ответа он стащил футболку и налетел на губы, сильнее ласкал грудь, всё дальше и дальше забывался...
— Я сама. Успокойся, ложись, всё хорошо… У нас целых полчаса…. Представь, что мы с тобой на своём волшебном острове…
Он застонал и снова притянул к себе.
***
— Матвей, когда ты со мной, я не чувствую времени. Ты не закрывай глазки, пожалуйста… Надо вставать.
— Да, сейчас… еще несколько секунд.
— Ты мне скажешь или я должна умолять?
— Что? Что я должен тебе сказать? Я не хочу. Пусть кто-то другой. — Он усмехнулся и открыл глаза.
— О, боже. Её освободили!
— Ты мысли читаешь? Освободили от должности подозреваемого, теперь она свидетель.
— В твоих глазах всё-всё. Ну… как это случилось?
— Она купила подозреваемого. Он стал обвиняемым. Какой-то нарик. Пустой, подставной, его подставили, когда дело стало резонансным… Те, кто продал такой объем, свернулись в узел. Эти связи еще от баклана остались. Они и подставили, срубили, наверное, все её сбережения, но как она заплатила? Столько наличных было? Или кто-то помог? Мы не знаем.
— Подписка о невыезде, свободное передвижение по городу, как у нас… Господи, ну почему хотя бы не домашний арест!
— Да, кошка. Так же было и с Максом, только в его случае, как будто перепутали машину, запрятали в багажник, мужик сказал, что куртка тоже его. Макса отпустили.
А в этот раз – дал показания против Кристины. Валера там прошелся по руководству. Вроде как показания такие: парень, знакомый Крис, а он действительно её знал по тем временам, когда с бакланом общался, вскрыл на стоянке машину, зная, что там оно есть. Хотел украсть, украл, собрался ехать в столицу и обогатиться. А она ему обещала сбыть всё сразу. Часть он оставил себе, а остальное передал ей. Призналась, что хотела отомстить из-за того, что её парня посадили, потому, что ненавидела эту парочку. Куклу выкинула, всё упаковала и отомстила.
Он возьмет на себя перевозку, хранение и сбыт. Её осудят по той же статье. Дело закроют, если уже не закрыли. Остались только штрафы и сама знаешь, какие статьи.
— Можно отвернуться и забыть о ней, но нет, я не смогу. Что будет, милый?
— Будем осторожны. Мы просто никогда не повернемся лицом. Пока я жив – буду вас защищать.
— Хочу быть уверенной, что ты будешь жив и со мной рядом, — избегая смотреть в глаза, проговорила Лиза. — Если я … если она тебя так ненавидит из-за меня, может быть я смогу тебя защитить? Я повернусь лицом и встречу её своей грудью...
— О нет, твоей прекрасной грудью, — Он потянулся и начал ласкать губами и языком, — Никому не позволю… смотреть на мою грудь. Она моя. Ты – моя.
Лиза дёрнулась и прошептала:
— Я вся твоя. Хочу знать, на каких условиях могу жить с тобой и любить тебя. Если всё так случилось, если она была готова пожертвовать и мной тоже, нашими детьми… Хочу знать, что стало причиной её ненависти и какую жертву надо принести этому… демону.
— Наверное, невинного… девственника.
— Телёнка? Ты говоришь о Максе?
— Это не я.
— Старый тигр… Полина передала её слова любви… Единственный кому доставались слова любви… Если они были искренними… Бедная Рита. Бедный Макс. Безумный Макс.
— Жаль. Мне очень жаль, малышка.
— Я хочу расспросить Полину. И этого психоаналитика. У меня прием в Катин день рождения, я … поеду, ладно? Мы будем у тигра?
— Да, под охраной будем, у Валеры. Он без нашей дочери … говорит, что жить не может. Всё он может, просто не хочет.
Лиза молча стала одеваться, она задумчиво замерла, а потом попросила:
— Матвей, отвези меня сегодня, пожалуйста, в ресторан. Ксюша работает? Я хочу с ней срочно встретиться, а потом…
— Поцелуй меня! … Как хорошо, что ты рядом. Мы можем бросить всё и сами уехать на остров.
— А где наш сын будет учиться?
— Я сам буду его учить. И ты. Приедет и сдаст экстерном.
— А папа? Эля? Нет, Матвей. Это даже смешно…. У нас подписка о невыезде, никто ничего не отменил. ...
Мы убегаем от демона, который … вселился. Десять лет назад в последний месяц лета на берегу моря…
— Девять с половиной… — Прошептал Матвей, и глаза его стали холодными, как сталь.
***
Лиза легко прошла сквозь танцующих молодых людей в клубном зале ресторана.
В новогодние выходные всегда очень много гостей на танцполе, все столики были заняты. Она хотела увидеть Ксюшу, которая еще не закончила смену.
Сколько прекрасных дней, сколько хорошего связанно с этим местом. Уехать в другую страну и не видеть никого больше…
— Лиза! – воскликнула Ксюша с пустым подносом. — Ты с Матвеем? Боже, мне позвонила Полина… такие новости…
Они обнялись. Передав поднос улыбающемуся бармену, Ксюша встала рядом с единственным свободным местом у стойки.
Выглядела девушка серьезной, скромной и несчастной.
Несчастная любовь что-то сделала и с её внешностью.
— Ксюш, Матвей пошел сказать, что твоя смена закончена.
— Да? Можно выпить коктейль. Ты будешь?
— Да. Сейчас сюда приедет Сашка,
— Пускай приезжает! А мы уедем. Мы же уедем, Лиз? – умоляюще сложила руки на груди Ксюша.
— Нам надо поговорить все вместе.
— О чем? О чем нам надо вместе поговорить? Я могу потом поговорить, когда у меня всё пройдет.
— Ты не хочешь его видеть или не можешь себе позволить его видеть?
— А это имеет значение?
— Для меня да. — раздался голос Сашеньки за её спиной.
Он всё еще был дорогим небожителем, мечтой для многих знатных невест, тот, кого любила её близняшка сестра, и кто наполнил сердце любовью до такой степени, что признание сорвалось с её губ.
Сашенька похудел, жесты его небрежны, потирает запястье на котором снова дорогие часы - волнуется. Короткие светлые волосы, словно небрежно взлохмаченные, а на самом деле – дорогая стрижка. Потерянный взгляд наивных серых глаз. Он был похож на себя и в то же время, кажется по-человечески одиноким, как одинокий простой смертный.
Их взгляды с Лизой встретились. Ксюша не повернулась, только взяла бокал.
— Всё можно купить, да, Лиз? Всё можно продать и купить… Держись, детка. Твой парень улыбается.
— Я тоже. Мне нельзя не улыбаться, на меня дети смотрят нежным взглядом, я не хочу, чтобы он у них стал испуганным и тревожным.
— Да, ты настоящая мать. Актриса просто чудесная.
— А ты, Саш?
— Я?
— Ты хороший актер?
—Нормальный, — парень улыбнулся, — Я же небожитель. Все могу.
— Когда у Вас с Полиной все пошло по неправильной дороге жизни, ты же это заметил?
— Конечно.
— Ты играл с нами, притворялся счастливым?
— Наверное, да. А что? Так видно было? — Голос парня стал насмешливым.
— Я не просто так, Саш, чтобы тебе больно сделать. Ты с нами был чудесным, а персонал страдал, и еще может быть, кто-то страдал от твоего гнева. Ты срывался на других людях, когда любовь от тебя ушла…
— Да они меня бесили, Лиза! Сами виноваты, проклятые смертные косячат. Переходят черту.
— Я думаю, что … моя мать так же. Любовь ушла из души. Любовь к отцу ушла. Она срывалась на мне, на персонале ресторанов и салонов красоты, на подругах даже… Её все бесили, а отец на двух работах… и приходил без сил, но он… был для неё, …как отец! Леночка, Леночка… милая… Всё готовил сам, всё делал сам. Они почти не виделись. Но он её смягчал, заботился. А потом она рассталась с папой, и, пока с Максом, …еще была такой… нормальной. А сейчас её бесят вообще все. Она всех ненавидит, только притворяется счастливой такой, словно ей на всё наплевать.
Ксюша обняла Лизу и уткнулась ей в плечо. Лиза вся дрожала.
Сашенька заметил это и сказал:
— Эй, Лисёнок. Успокойся… Всё наладится. Мы не дадим тебя в обиду.
— Дело не только во мне.
— И Макса не дадим, сами съедим.
— Саш, ты такой догадливый. Я не могу.
— Да я чудесный. С полуслова понимаем друг друга.
— Как ты думаешь, Саш? ... Матвей так же… Он сам на себе испытал. И Эля была невыносима, когда страдала по нему.
— Да, детка.
— Добрые слабее?
— Ну я бы так не сказал. Есть только … один момент ... Одна ничтожная смертная.
— Рита. Я за неё боюсь.
— Если бычка пустим на мясо, она останется …
— А если не пустим, что с ней будет? Он сможет её защитить? Я брал зверя на себя, чтобы ... мою девочку не тронула... — Матвей подошел и обнял Лизу.
— Ко всем охрану не приставишь, Матвей.
— Я, Ксюша и Рита… из одной породы. Мы способны… ждать своих любимых, когда они приедут к нам и встанут под окном. Матвей, я тебя люблю. Очень.
— А кто Макса обрадует? Он уже знает?
— Я позвонил, конечно. Он в шоке… В его жизни, вообще всё было… Давайте вместе дружно пожалеем бычка. Я даже снова готов делать ему уколы, если до этого дойдет. Он тоже под окном стоял. Мог насмерть замерзнуть у нас под окнами…
— Матвей, это совсем не смешно.
— Но я же спас ему жизнь? Валера тоже спас ему жизнь. Ты его в больнице вытащила своими глазками и словами, за руку подержала… Мы его вытаскивали.
— Будем надеяться, что … любовь заполнит сердце.
— И они будут жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит.
— Ксюш, ты что, плачешь? — прошептала Лиза чувствуя, что у нее намокло плечо.
— Сейчас все успокоимся, Ксюх... Не страдай, мы скоро поедем домой. — сказал Матвей.
— Я привезу её. Мы пройдем сейчас, умоемся, посидим, поговорим… — тихо сказал Сашенька.
— Нет.
— Ксю, я только хотел…
— Сань, не надо, еще не время.
— Напомни свою историю, Матвей. Еще не время? Схватил и … пригрозил.
— Он сначала спросил, как меня зовут. А потом сказал, что я буду в его машине!
— Дальше я знаю, прекрасная история насилия над маленькой напуганной семнадцатилетней девочкой. — Медленно произнес Саша и добавил, — Полина при разводе получит всё. И коня. Его зовут… Грей.
— А мой?
— А твоя – Инфинити…
— Машина?
— Размечталась, — улыбнулся Сашенька, — Нет, её так зовут. Красивая!!!… Весной ты погладишь её морду, тебе заплетут гриву, украсят цветами, сядешь на нее… Жизнь продолжается, да? … Девушка, меня зовут Александр. А вас как зовут…
НАЧАЛО и все части этой истории
Спасибо большое всем за чтение, за отзывы, комментарии, я их читаю после написания текста, все до единого! Спасибо! Спасибо тем, кто любит хороших героев и хочет забрать их от плохих, потому, что просто любит ) Зло будет наказано, но вот как? Сама идея и смысл романа в том, что за преступление одних расплачиваются другие, как часто бывает в жизни. Мы ждем обратно бумеранга, а он ... летит по несколько искривленной траектории и может пролететь мимо, ударив кого-то рядом по лбу.
Хочу добавить анекдот:
Бойся красивой женщины, еще больше бойся красивой и одинокой, а если она красива, одинока и обижена, лучше сразу притворись мертвым...