Его хиты «Яблоки на снегу» и «Странная женщина» свели с ума весь СССР. Под его песни шли в бой советские бойцы в Афганистане, а его биография похожа на приключенческий роман.
В гостях у «Жизни» певец и композитор Михаил Муромов.
– Как так получилось, что именно Вы перевозили тело Игоря Талькова из Питера в Москву. Вы ведь не были друзьями?
– Случайно получилось. Я исполнял свой солдатский долг. Мне позвонил Андрей Державин и сказал: «Если ты не поможешь, я один не смогу». Мы взяли по котлете денег и поехали в Питер. Приехали во дворец спорта, там нам рассказали, что случилось. Мы поехали в больницу, куда его привезли, вышел дядька с пузом в крови и сказал, что ему Талькова привезли уже неживого. В итоге мы нашли его в криминальном госпитале, в военном морге. Нам сделали цинкач, гроб… Такая вот была солдатская работа.
– Вы же ещё с похоронами помогали.
– Мы созвонились с Кобзоном – он всё сделал. Когда шли на Ваганьковское, поняли, что забыли маму Талькова. Я развернулся, поехал назад, забрал её со служебного входа, проехал через толпу, посадил в автобус. На могиле как начали стихи читать, Джуна ещё водки принесла. Накатили, и начался балаган.
– Кто Вам помогал, кроме Державина?
– Джуна, друзья Талькова. Его брат был совершенно не готов к этому. Газманов ещё с Толмацким участвовали. Самое трудное было поднять на этаж гроб, а потом спустить. Нужно было ещё и переодевать. Сначала Наташа кричала, что надо в казачий костюм, в сапоги. А гроб был тесноват – рука у него всё время поднималась. А тут пришёл поп и сказал: «А что он? Воевал? Наденьте нормальное платье». Надо было всё снять, надеть костюм. А ведь он уже окоченелый. Всё это нужно было делать…
– Его смерть окутана легендами. У Вас какая версия случившегося?
– Как я думаю, была обычная драка, в процессе которой получился случайный выстрел. Самое главное – ему ведь делали искусственное дыхание, чего нельзя было делать категорически. Кровь была закачана в брюшину. А кровь, закачанная в брюшину, начинает тут же разлагаться. В общем, сделать уже ничего нельзя было.
– Почему тогда так много домыслов?
– Каждый хочет себя показать… Мол, я знаю, я!
– У Вас была песня с Джуной, я так понимаю, что Вы даже дружили.
– Ещё как!
– Как Вы познакомились?
– Я увидел стихи у Славы Мостового. Говорю: «Что это за грузин?» «Напиши на эти стихи что-нибудь, и я тебя с грузином познакомлю», – предложил он. А дело было перед фестивалем. Так я и познакомился с Джуной. Я сделал песню «Катюша», с которой катался в ледовом балете. Хорошая песня получилась, но её вырезали, потому что Джуна не сделала что-то хорошее Косте Орджоникидзе, а он отвечал тогда по комсомолу за фестиваль.
– Ещё как дружили. Это Вы о чём?
– У нас были общие специальности. Электромагнитные воздействия на биологические субстраты. Так это назовём. Я и ночевал у неё один раз, возил её в Тверь, чтобы показать, как работает её песня.
– Какой она была человек?
– Для простого человека она была очень сложной. Но и я непростой, поэтому мне с ней было легко.
– Предсказывала она Вам что-то?
– Нет, пыталась, но я просил её поберечь себя для людей. Говорили, что она ничего не умела, но я сам видел результаты её работы. Она никого никогда не оставляла, отслеживала больных. Потом она ушла в науку – лучше бы собой занималась.
– Что в ней было такого, что она так привлекала к себе людей?
– То, что она могла делать, тем и привлекала. Бесплодие, язва, кровоизлияние в мозг. Она лечила на моих глазах. Мальчик-картингист, австриец. На третий сеанс он принёс ей цветы в той руке, которая у него висела, а ведь его не брались лечить. Я видел женщин, которые благодарили её за рождение детей. У нее было громадное магнитное поле. Другое дело, что начинала она со специальности киномеханик. И что? У меня вот за плечами всего-навсего музыкальная школа, что многих раздражает.
– В одном из интервью Вы рассказывали о своих романах и называли даже цифру Ваших побед на любовном фронте.
– Мой директор запретил мне рассказывать. Скажем так – это много нулей и хорошая цифра спереди.
– Михаил, и всё-таки… Вы очень заинтриговали цифрой побед.
– Ладно. Ну смотрите… Начинаем с 13 с половиной лет, считай с 14. Последние десять лет отбрасываем – там уже было рыхло. Не потому, что не могу – потому, что мешают. Поэтому считаем так: первые три года – по одной в день, это обязательно. Другой раз и по два, по три. Один раз в Туле я отработал концерт, меня остановили девки, вчетвером затащили к себе. Хорошо, что я брата с собой взял – он на себя одну взял. Я вышел потом на сцену, и у меня ноги дрожали. Я же по-гусарски хотел – не по разу, а по два. А мне с балкона кричат: «Как девчонки в Туле?» Все уже знали… Так потом две из них у меня на подпевках работали. Хорошие, скажу я вам, подпевки, фактурные.
– Если много романов, то много и расставаний, причём не всегда простых…
– Я очень честный, что мне мешает жить. Когда я начинал встречаться с девушкой, сразу говорил ей, чтобы она ни на что не рассчитывала. Да, сейчас хорошо, но на большее рассчитывать не стоит. Получится больше, хорошо, нет – значит, нет. У меня есть подруги, с которыми я дружу по сорок лет. Их мало, но это даже и удобнее.
– Мстительные были?
– Пугали, но ничего не делали. Бог миловал. Я атеист, член партии, но меня охраняет очень сильно тот, у кого сын Иисус Христос. И от ножа, и от пистолета, и от воды. Людей спасал…
– Это известная история, как Вы спасли пять человек из воды. Кому Вы еще помогали? У Вас же десятки спасённых…
– В горах, например. Мальчик ехал из Карачаевской горнолыжной школы на чешском бугеле. Известно, что там надо с двух сторон садиться, а на саму палку, перекладину, нельзя, а он сел. В общем, он поднимается, а сверху прокрутилась и не зашла в барабан палка, на которой он сидит. Она его захлестнула… Если бы он сидел сбоку, мог бы соскользнуть, но нет. Она выдернула его, он вылетел вверх метра на два с половиной, упал на ведущий трос, схватился за него руками, и его потащило прямо в барабан. Я ему крикнул жёстко: «Брось». Он бросил, упал вниз около заграждения от снега и лежал испуганный. Доктор подъехал, посмотрел – к счастью, были только ушибы… Но спас ли его мой окрик? Спас…
– Мы отвлеклись от темы. У Вас было много романов, но не складывалось крепкой семьи. Почему Вы такой противник долгосрочных отношений?
– Я для этого не создан. Каждый человек для чего-то создан. Ну, вот кто знал, что я буду петь. Я знал, что могу, но, чтобы взять си-бемоль… Это только Градский может. И я…
КОНЕЦ
Автор: Юлия Ягафарова
