Чайник свистел изо всех сил. Но Федор Иванович не обращал на это внимание, он стоял на балконе третьего этажа и кричал детворе заткнуть пасть мерзкой шавке и убрать скверную надоедливую собаку со двора. Ребята весело прыгали на площадке, играя в футбол, а Жулька, не отставала от них, и звонко лаяла от восторга, догоняя улетевший в сторону мяч. Она так веселилась, толкая его к ним обратно и заливалась победным лаем, возвращала мяч в игру. Деду надоел этот громкий бесконечный лай, игнорирование его просьбы, он высунулся с балкона и громко сделал очередное замечание. Бабки на лавочке разозлились и кричали ему в ответ:
- Чего ты прицепился к собаке, старый. Угомонись уже. Все тебе не так, зануда. Закрой окно и сиди молча. – Они не любили Федора, даже больше скажу - ненавидели. Втихомолку обзывали его старым пнем, занудой, занозой и еще бог весть, какими словами. А суть их неприязни была в том, что дед переехал в этот дом года два назад, совсем недавно по их меркам и нарушил спокойную размеренную жизнь бабулек своим присутствием.
Высокий, поджарый и еще весьма сильный физически человек стал предметом обожания и тайных грез нескольких одиноких барышень во дворе. Они быстро узнали, что он вдовец и каждая из них, прихорашиваясь у зеркала перед выходом на улицу, уже мечтала в душе, что было бы неплохо получше познакомиться с приятным на вид мужчиной. Одинокие вечера надоели им до смерти, а тут такой претендент. По правде сказать , дед производил довольно хорошее впечатление. Он всегда был чисто выбрит, выглажен, причесан, подтянут. От него веяло харизмой, нерастраченной энергией, ароматом чистоты и свежести, в этом, конечно, была заслуга хорошего дорогого одеколона. Но даже замужние женщины обращали на него внимание.
Женщины сразу заметили, как он по - хозяйски поправил сломанную оградку цветника во дворе, убрал невесть откуда взявшиеся на дороге булыжники, отремонтировал скамейку и в своей эйфории, начали подбивать клинья к нему, в надежде прибрать к рукам отличного хозяина и претендуя на взаимные отношения.
Но мужчина быстро привел их в чувства, своей манерой грубо и бесцеремонно разговаривать. Разочарование в мужчине отрезвило бабулек, не на шутку обозлило и они не церемонясь, стали придумывать ему нелестные прозвища. Деда это совершенно не трогало, он так же спокойно ходил в город, кое - что ремонтировал во дворе, на детской площадке, одаривал детей конфетами и пряниками, но с бабками был просто невыносим.
А еще его жутко злила маленькая черная собачка Жулька. Она была бездомной, всегда грязная, со скатанной шерстью, вертелась под ногами и звонко лаяла. Однажды она подскочила к нему в неудачный момент и он, то ли случайно, то ли специально пнул ее, смачно выругавшись при этом. Она заверещала обиженно, и жалобно поскуливая, убежала в кусты, зализывать свои раны.
- Лазишь тут под ногами, - и выдав длинную тираду непристойных эпитетов в ее адрес, закончил мастерить слетевшие качели, все проверил и спокойно ушел в дом.
Все удивлялись: как могли сочетаться в одном человеке, мягкость к детям и неприязнь к бабулькам, золотые руки и ядовитые слова, брошенные в порыве гнева? Никто не мог ответить на это. Но спокойный на вид дед мог неожиданно стать агрессивным и вредным, и наоборот. Нестабильное эмоциональное состояние переходило в спокойствие, на лице появлялась улыбка.
Ничто так не сближает людей, как совместный враг. Женщины сплотились еще крепче.
- Человек настроения,- решили они и отстали от старого повесы. Демонстративно отворачивались , когда он появлялся возле них и бросив сухое «ЗДРАСЬТЕ», уходили подальше, чаще молчали в его присутствии, кидая в его сторону гневные взгляды.
А деду только того и надо было. Он отстранил от себя всех, никто его не донимал разговорами и расспросами, только эта вредная собачонка продолжала его доводить. И он вел с ней борьбу.
- Сами расплодили во дворе живность, подкармливаете ее, а она жить спокойно не дает, вот покусает вас. - Крикнул дед и опрометью побежал выключать взбесившийся уже чайник.
Он налил, оставшегося кипятка в чайник и заварил крепкий чай.
- Надо бы сходить в подвал. Там у меня есть мешок и веревка. Вывезу ее подальше и дело с концом. Тогда можно будет спокойно вспоминать мою Галочку. Никто больше не будет мне мешать разговаривать с тобой, моя дорогая! – он печально смотрел на фотографию своей жены, так неожиданно и быстро ушедшей в иной мир. Это горе так потрясло Федора, что он месяц пролежал в больнице, поправляя подорванное здоровье - сердце подкачало. Потом жил некоторое время у детей, но надо было ехать домой, в загородный поселок. Большой дом пустовал, осиротел без любимой жены. Галочка любила просторные комнаты, много воздуха, белые шторы, цветы и порядок, а теперь без нее тут было пусто и одиноко. Особенно жутко становилось ему долгими бесконечными ночами. Нет, он не боялся, просто всю ночь ждал ее, а вдруг она придет к нему сегодня, поговорит, успокоит, нежно гладил подушку, простыни. Это было тяжело. Болела душа, щемило сердце. Только с первыми лучами солнца, когда рассвет проникал в его спальню, он засыпал непродолжительным тревожным сном.
Дети беспокоились о своем отце и поэтому купили ему небольшую квартирку рядом с собой, чтобы в любой момент времени была возможность увидеться с отцом. Квартирка была добротной, с новым ремонтом (дети постарались) и мебелью. Одного не хватало деду – его любимой рядом. Поэтому портрет Галины всегда стоял на кухонном столе и она улыбалась ему нежной счастливой улыбкой, когда он пил чай, кушал и просто смотрел на свою ненаглядную жену.
Посторонние женщины, решившие окружить Федора своей заботой бесили его. И добродушный по своей натуре человек становился злым, несносным и резким. В этот момент он был готов сделать что угодно, лишь бы нежеланные претендентки навсегда забыли о его существовании.
От этой злости и Жульке перепадало. Она ведь тоже была в каком то смысле женщина.
- Ух, ты, сучье племя, - укоризненно говорил дед в своей злобе, вспоминая липнувших к нему старушек и крепко сжимал кулаки.
Он помыл чашку и поспешил в подвал. Дверь подвала была изрядно сбита и дыра,зияющая в нижней ее части давала возможность кошкам пробираться в теплое помещение.
- Непорядок, надо будет заменить, - подумал он и открыв замок спустился вниз. Дверь скрипнула и закрылась, только в дыру проникал одинокий луч света. Он включил фонарик и прошел по коридору к небольшому шкафу, который принадлежал старым хозяевам. В нем лежали вещи, которые не представляли ни какой ценности в квартире, но порой были необходимы в хозяйстве.
Дверца не открывалась, Федор дернул ее хорошенько, ножка старого шкафа подкосилась и он всем своим весом придавил старика к полу.
- Феденька, радость моя, вставай, уже пора! – Галина теребила его волосы, целовала в уста. Она была молода и красива. Черные волнистые локоны щекотали лицо.
- Галочка! Как ты тут оказалась? Я тебя совсем не ждал сегодня.
Она продолжала целовать его в губы, лоб, щеки, но вместо нежного аромата ее духов, он чувствовал неприятный запах псины, услышал звонкий лай над ухом и липкие прикосновения к лицу, брезгливо поморщился, потирая голову. А это Жулька облизывала его своим шершавым языком и звонко лаяла от переполнявшей ее радости.
- Дед, да ты в рубашке родился! – говорили мужики, вытаскивая его на улицу. Кругом толпились мальчишки и любопытные бабульки. Подъехала скорая помощь, деду перевязали разбитую голову, смазали царапины и ушибы. Обошлось без тяжелых травм, только голова болела и гудела. Но от госпитализации он наотрез отказался.
- Собачку благодари! Если бы не она, лежать тебе в подвале черт знает до каких времен. – Сказал водитель скорой помощи, потрепал Жульку по голове и сел за руль. Собачка довольно виляла хвостом, лежала у ног деда и шумно дышала, высунув розовый язык.
Мальчишки наперебой рассказывали ему, как Жулька яростно лаяла и тащила их за брючины к подвалу. Сначала они ничего не понимали, но увидев, как она юркнула в дыру и лаяла с другой стороны двери, решили посмотреть, что же там такое. Открыв дверь, нашли деда, придавленного шкафом, позвали взрослых на помощь.
Федор миролюбиво смотрел на собачку, она ощущая его взгляд, отворачивалась.
- Что, псина, доскакалась? – он тронул ее рукой, - пойдешь со мной? Только уговор: не лаять.
- Аав!- звонко взвизгнула псина, словно соглашаясь на его требования.
Он долго отмывал ее под теплой водой с шампунем и бальзамом, вычесывал свалявшуюся шерсть, обрезал столетние колтуны ножницами, медленно, осторожно, боясь причинить боль своей спасительнице. Жулька терпеливо лежала, сидела и старалась не шевелиться под звуком ножниц, ювелирно отрезающих свалявшуюся шерсть, понимая всю сложность такой работы. Только преданно смотрела в его теплые глаза и молчала. Это было так удивительно. Они понимали друг друга без слов.
- Ну, что псина! Не так уж ты и плоха. И не Жулька ты совсем, а Джульетта. Поняла? Прекрасная, прелестная Джульетта. Так то вот.- Старик поморщился, боясь обронить слезу.- Надо же, нашла все таки путь к моему сердцу. Ах ты разбойница! – думал он про себя.
Джульетта лежала на мягком лежаке, специально купленном ей для сна в зоомагазине, и положив голову на лапки наблюдала за человеком.
- Какой он хороший у меня,- думала она и прикрывала от удовольствия, свои яркие пуговки- глазки. Она вела себя в квартире довольно спокойно и тихо, разрешая себе резво прыгать и скакать только на лужайке во время совместных прогулок.
С тех пор на улице часто можно было заметить видного старика с красивой черной пушистой собачкой, она гордо бежала рядом с ним, высовывая маленький розовый язычок, чем еще больше привлекала к себе внимание. На шее ее висел очаровательный ошейник с блестящим медальоном - гордостью Жульки. Еще бы. Теперь она не какая то бездомная никчемная дворняга, а настоящая красавица, любимица и спутница своего законно отвоеванного хозяина.