- Соседи, соседи, - нервничала в голосовом сообщении, в группе нашего околотка дама под ником Жужа. – В районе Лесной, 46 ходит рыжий кот, похож на мейн-куна! – голос Жужи срывался, будто виделся ей вовсе не мой Потап, а, как минимум, динозавр. «Новенькая» - подумала я, попивая кофеёк, старенькие кота знают и не боятся.
- На самовыгуле он, - прилетело в группу ещё одно сообщение, от Китти. О как! Мои соседи отслеживают похождения моего кота и делятся впечатлениями. Через 10 минут, громыхнув о забор тушкой, рыжий вернулся домой. Вразвалочку, как боцман на корабле, котяра направился в мою сторону. Запрыгнув на крыльцо и боднув меня башкой, Потап издал нечто среднее, между «Мауу», «мама» и «Мамай», дескать, пришёл я, в «Багдаде» всё спокойно.
- Ты зачем соседей нервируешь, золото ты моё самоварное, - потрепала я кота по мощной спине, - Жужу почти до инфаркта довёл, небось, нюхаться полез?! - Кот презрительно фыркнул и зевнул, в глазах читалось «фу» и «фи».
- Иди, я тебе там курочки положила, дозорный, - Потап радостно зашевелил усами при слове «курочка», и скрылся в доме. Усы у него необыкновенные! Длиннющие, чёрные, вперемешку с белыми, как полоски зебры. И брови такие же! КрасавЕц!
В этот самый момент из-под забора показалась серая лапа. Не Лёлина. Затем вторая. И, наконец, «вислоухая» голова с двумя жёлтыми фарами-глазами. Лёлькин хахаль.
- Заходи, раз пришёл, - сказала я «голове», - Лёля на охоте, подождёшь. Кошка наша, несмотря на сытую жизнь, ежедневно занимается охотничьим промыслом. В основном, в качестве «дичи», она тащит в дом ящериц, хвостами которых усыпана вся близлежащая территория. Сама «кормилица» их не ест, складывает штабелями на кухне, очевидно, запасает «мясо» в зиму. Чаще всего, придушенное «мясо» через несколько минут приходит в себя и само уходит на улицу. Не брезгует Потаповна и воробьями, хоть справиться с ними сложнее, но Лёлька изо всех сил старается угодить двуногим сожителям. Потап тоже пытался охотиться, но его огромное золотое гузно видно издалека, поэтому «дичь» успевает улететь (убежать, окопаться).
Гость заходить не торопился. Когти Рыжего не раз драли непрошеных пришельцев, Котофей, скорее всего, знал об этом.
- Принимаем металлолом, банки, склянки…- на нашу улицу свернула машина-побирушка, с орущим на крыше «матюгальником». Потап вылетел из дома со скоростью звука, только по счастливой (для него) случайности не задев меня. «Жених» быстро втянул голову под забор, от греха подальше. Через пару секунд дозорный уже сидел на воротах и орал на «металлистов» кошачьим матом, их тарантайка стремительно промчалась мимо. Рыжий степенно спрыгнул, глянул на кобеля с чувством непередаваемого достоинства: «И кто из нас собака?!», и запрыгнул на качели, недавно установленные для человеческого детёныша.
Из-под ворот во двор прошмыгнула Лёля, таща в зубах мышку. Потап покровительственно махнул головой: «Умница, дочка». Я взяла в руки швабру и заняла оборону у крыльца. Только мышей нам в доме не хватало. Под забором мявкнул серый ждун, подзывая любимую на свидание, Лёля, косясь на швабру, решила подарить мышь обожателю и выпустила её на соседский участок.
Задремавший было на качелях Потап, погнался за кем-то во сне и тут же ударился оземь всеми своими десятью килограммами. Почесался, улёгся здесь же и блаженно вытянулся, подставляя бок ещё тёплому осеннему солнышку.
Спи, мой герой, мой похрапывающий защитник, умаялся малыш. А впереди столько дел, столько дел, да, нелегка доля дозорного, отдыхай, «Дядька Черномор».