Ера чихнула. Повозилась, пытаясь понять все ли у нее на месте. И снова чихнула. Пыль была везде. На коже. Под кожей. В волосах. В зале, котором Валгир столько лет вдалбливал им в головы глупые и пустые, как считала Ера, знания.
«Валгир!» - послала она самый сильный импульс, на какой только была способна. Если бы она могла, она бы закричала. Заорала в голос. Нет, Валгир учил их. Разным доисторическим языкам. Говорить с помощью языка и губ. Но она всегда сопротивлялась. Ей было понятнее и привычнее общаться мыслями. И сколько раз она получала линейкой по ладоням за непослушание – и не сосчитать.
Мадо - тот был покладистым. Ему даже нравилось. Его часто можно было застать в библиотеке. Слово-то какое архаичное. Би-бли-о-те-ка… Мыслью отправить – и то сложно, а уж сказать. Он читал вот эти вот, с листочками, как их… Как будто не проще закачать прямо в мозг нужную информацию. Валгир, правда, говорил, что, если закачать, мозг не будет расти. А зачем ему расти? Ера никогда не понимала.
«Мадо, Валгир!» - еще раз мысленно покричала она и попробовала встать. После некоторых усилий ей это удалось. Зал был полностью разрушен. Скальный потолок раскололся и огромными глыбами осел по всему периметру, обнажив черную пустоту тибетского неба. «Периметр? Что это такое вообще?» - подумала Ера и двинулась в сторону того, что еще недавно было коридором, ведущим в жилые помещения.
Лучше бы она туда не ходила. В нелепых позах, так, как их застигла смерть, застыли все обитатели станции. Все тридцать человек. Тридцать первым был Валгир. «Наверное, он пытался вывести их в зал», - подумала Ера и отвела глаза. Каким бы мучителем он для нее не был, он – единственный, кто знал ее, как облупленную, и всегда мог и утешить, и рассмешить. «Почему облупленную? Так говорят про яйца». «Или про лак на ногтях», - неожиданно всплыло из подсознания. «Но где же Мадо?» Ера раз за разом обходила то, что осталось от ставшего поневоле ей родным жилища и не находила его ни живым, ни мертвым.
Прошло три дня. Ера посчитала. Валгир научил их отсчитывать дни по солнцу. Землетрясение, а это было именно оно, она не сомневалась, каким-то образом сдвинуло плиты, и прямо посредине библиотеки пробился источник с удивительно вкусной водой. Этим она и поддерживала себя. Но с каждой минутой ей становилось все страшнее и страшнее. Одна, без Валгира, без служителей, без запасов еды, запертая в скале. Уж лучше бы ее накрыло вместе со всеми.
Прошло еще несколько дней. Ера сбилась со счета. Мадо не отзывался. Ей хотелось есть. Все запасы были похоронены под завалами. Ей одной их никогда не достать. Зато, пока она бродила в поисках съестного, она нашла некое подобие лестницы, которое, как ей показалось, вело наверх, туда, к небу. Странно, что она никогда не видела ее раньше. Валгир говорил, что выхода отсюда нет.
Каждый шаг давался ей с трудом. Она ослабла. И вся дрожала. То ли от холода, то ли от беспомощности, то ли от страха. Ступенька за ступенькой. Скользко. Больно босым ступням. Оскальзываясь и раня нежную кожу. «Валгар бы мною гордился,» - узкие губы чуть-чуть раздвинулись. И тут же вернулись в прежнее положение, как будто совершили что-то греховное.
***
Потом Ера никак не могла воспроизвести в памяти, как она выбралась на поверхность. Зато навсегда запомнила ощущение чего-то влажного и горячего, что привело ее в чувство. Огромное лохматое животное лежало рядом с ней и время от времени облизывало ее лицо. Чуть поодаль, привалившись к странному столбу, увитому разноцветными веревочками, сидел Мадо и улыбался.
Мадо. Улыбался.
Потом он заговорил. Заговорил. Медленно, еле разжимая зубы и страшно напрягаясь, чтобы растянуть губы. Но заговорил. И Ера его понимала.
- Скажи спасибо Анубису. Если бы не он, ты бы тут так и замерзла. Тебе тоже придется научиться говорить. Иначе Анубис тебя не будет понимать. Захочешь его погладить, а он подумает, что ты ему угрожаешь, и нападет на тебя.
«Мадо, Валгир погиб. Все погибли. Еда под завалами. Там, далеко внизу. Нам не выжить. Что это за зверь? Зачем ему меня понимать? Почему Анубис? Он сам тебе сказал, что его зовут Анубис? Я его просканировала, он не умеет говорить», - Ера лихорадочно отправляла импульсы Мадо. Анубис зарычал, огромные клыки уставились прямо ей в лицо.
- Ера, тихо, тихо. Молчи. Постарайся не издавать мысли. Он этого не любит. Он – собака. Тибетский мастиф. Он не разговаривает, но все понимает. Анубис он потому, что я его так назвал. Он не возражал. Ты можешь встать? Давай, я тебе помогу. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Еще она запомнила, как Мадо учил ее ловить рыбу. Она не очень понимала, откуда он сам умеет это. Возможно, Валгир рассказывал ему, когда они уединялись для занятий строго для мальчиков, как они это называли. Рядом с пещерой, куда привел ее тогда Мадо, плескалось небольшое озеро. Наверное, его питали горные реки, потому что в нем было полно рыбы. Они запекали ее на солнце на плоских камнях, Анубис предпочитал сырую. И даже не потрошил ее, варвар.
Они стояли по пояс в воде, поджидая добычу. Ера чуть оступилась, выронила палку, которую они приспособили, чтобы бить рыбу и ушла бы с головой под воду, если бы Мадо не подхватил ее.
Они сто раз обнимались, даже делали «это» под строгим надзором Валгира. И ей всегда было противно. Но не сейчас. Что-то тяжелое зашевелилось внизу живота, свело ноги, она вцепилась в Мадо, заглядывая ему в глаза, пытаясь понять, что с ней происходит, и происходит ли тоже самое с ним.
Потом они лежали, обнявшись, у себя в пещере. Ера, аккуратно проверив, нет ли поблизости Анубиса, который все так же рычал и скалился, когда она пыталась разговаривать мыслями, заимпульсировала Мадо вопросами: а почему мне раньше никогда не нравилось делать «это», а сейчас нравится? Почему у нас никак не рождались дети? Мы же бесконечно пробовали? Дети рождаются, когда нравится? А не просто от использования этих, как они называются? Половых органов? Что от нас хотел Валгир? Он все время говорил: захоти, захоти, ты должна захотеть. Помнишь? Зачем ему так было надо, чтобы я захотела? Зачем ему вообще были нужны дети?
Мадо ее не слышал. Он давно спал. Улыбаясь во сне.
Потихоньку научилась улыбаться и Ера. Только затем, чтобы Анубис перестал так ужасно рычать на нее. В холодные дождливые дни Мадо учил ее говорить словами. Ей по-прежнему это ужасно не нравилось, но заняться все равно больше было нечем. Когда ей совсем уж надоедало, она подсаживалась к Мадо поближе и начинала пристально смотреть ему в глаза. Она знала, долго он не выдержит, и они снова будут делать «это».
Анубис всегда деликатно удалялся и так же бесшумно возвращался обратно, точно зная, когда уже можно. В этот раз он не вернулся. Ера осторожно вывернулась из-под руки Мадо и вышла из пещеры. Собаки нигде не было. В глазах неприятно пощипывало, как будто в них попала соль.
«Анубис», - неожиданно для себя сказала словами Ера. Сначала тихо. Потом все громче и громче. Она кричала. Долго. Так долго, что проснулся Мадо. Теперь уже вместе они звали и звали зверя на разные лады. Пока не охрипли.
- Почему он ушел? – Ера жглась импульсами, как электрический скат.
- Я не знаю, Ера. Пойдем, может быть, он еще вернется. Пойдем, ты замерзла совсем.
- Мадо? – Мадо замер на месте. Ера говорила словами. Медленно, с трудом справляясь со слогами, руками двигая непослушные губы. – Я хо-чу ре-бен-ка…
***
Атман порозовела, распушилась и кубарем скатилась с Облака. Следом, получив под зад клюшкой для гольфа, отправилась Ши. «Сами там разберетесь: кто мальчик, а кто девочка,» - раздалось им вслед.
Часть 1