54
Мария вдруг, словно образумившись, неожиданно сказала: — Никаких разговоров больше... Давай эту ночь до утра посвятим нашей будущей любви. — Такая резкая перемена вывела меня из равновесия, взволнованный, я не знал, как поступить дальше... Однако это неопределенное положение продолжалось буквально мгновение.
Мария ласково обняла меня, и наши губы слились в протяжном поцелуе...
Утром Мария толкнула меня в бок, и поглаживая мою голову, сказала, что ей пора идти, иначе ей может влететь от нарядчицы.
Она, поднявшись, села, поправляя и расчесывая руками свои густые, спутанные на голове волосы.
— Какая отвратительная тварь эта нарядчица. И еще в добавок в коблах обитается, почти дотянула до полсотни лет и все удовольствия для себя ищет.
Я ничего не ответил. Я смотрел на Марию, как на родное близкое существо, и не понимал произошедшую в себе перемену. Утром она казалась еще красивее. Меня уже не смущали ее резкие, порой жаргонные словечки. Все мои желания сводились к тому, чтобы постоянно видеть ее и быть с ней рядом.
— Я провожу тебя, — сказал я, когда она встала и пошла к выходу. Ей было всего двадцать три года, но в ее присутствии я, почти тридцатилетний, уже немало переживший, чувствовал себя ребенком.
Мария, усмехнувшись, ничего не ответила. Мы вышли из барака. Я не мог оторвать от нее взгляда.
— Давай немного постоим, — предложил я. — Хочу полюбоваться на тебя при свете солнечного утра.
— Ну что ж, постоим, — улыбнувшись, произнесла Мария. — У нас будут теперь смотрины после ночной картины. — Чувства переполняли меня. Нина, которой я был страстно увлечен, теперь казалась мне совершенно неприметной и невзрачной по сравнению с красавицей Марией. Вконец одурманенный ее присутствием я начал считать себя самым счастливым человеком.
— Как хорошо, что мы встретились, — с чувством произнес я, глядя в ее большие черные глаза, — ты околдовала меня.
Мария, слегка усмехнувшись, ответила:
— Я поняла, что ты очень чувствительно увлекся мной. Вообще, ты мечтательный мальчик и вполне мне подходишь. Может, полюблю тебя, если всегда будешь таким. Я еще по-настоящему никого не любила из своих поклонников. Хотя многие преданно любили меня. Однако все опротивело за прожитые годы. С пятнадцати я начала жизнь, как взрослая, вполне зрелая женщина. Выбор был многообразный среди женихов, но я ни на ком не остановилась. Слишком блуждающий был мой нрав. И теперь, в заключении, я по-прежнему такая своевольная. Мимолетные утешения увлекают меня больше, чем самостоятельная жизнь.
— Значит, возможно, завтра ты уже будешь с другим, — обиженно проговорил я. Ее откровенность словно обожгла мне душу. Мария спокойно пожала плечами.
— Не знаю, Гриша, что ответить тебе. Мне надо еще долго разбираться в своих чувствах. Одна ночь мало делает надежд, что мы будем постоянно вместе. Ты, конечно, еще неискушенный всякими пороками в жизни мальчик. Я первая, которая по-настоящему соблазнила тебя. Пусть время нас рассудит. Поживем — увидим, на что мы способны в дальнейшем. Итак, пока прощай. Мне пора уходить. Бабы уже ползают по полю, как раки.
Она повернулась и быстро пошла.
«Да, это конечно лишь мимолетное лагерное увлечение, — глядя ей вслед, огорченно подумал я. — Любовь должна быть не такая, а духовно и физически чистая. Но, видимо, в моей жизни такое уже невозможно. Да и какая может быть настоящая любовь в лагерных условиях?!» — Мои мысли, путаясь, перебивали одна другую.
Я подошел к тому месту, куда должны были прибыть подводы, но их все еще не было. Побродив немного у реки, я обратно вернулся в барак. Неожиданно на нарах я обнаружил листок бумаги и обломок карандаша. Кто-то, видимо, собирался писать письмо — были написаны всего два слова «Здравствуй, Катя» и затем перечеркнуты. Я с огорчением вспомнил о своих родителях, ведь я им смог написать только одно письмо, когда строил «Блюминг» близ Нижнего Тагила, но ответа не получил. Вскорости попал на штрафник. Потом возможности писать у меня просто не было. Я тут же подумал на этом клочке нацарапать письмо; на моих глазах появились слезы. Едва я нажал на карандаш, как обломился кусок графита, и появилась жирная черта.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
«Нет, на таком клочке и таким карандашом письмо написать нельзя — напишу в лагере, подыщу там что-нибудь более приличное», — решил я, вращая обломок карандаша. Я вспомнил, что в детстве писал стихи. Неожиданно мне в голову пришла строка: я помню тот Ванинский порт. Около часа я корпел над стихотворением, зачеркивая и исправляя слова и вот, наконец, что-то получилось.
У реки в это время послышался шум, приехали подводы. Я быстро выскочил из барака и направился к ним. Когда я подошел к подводам, навстречу мне вышла Капошина: — Мне уже сказали, что ты провел ночь с Машкой Черновой. Один через тайгу пошел и зверей не побоялся. Сообщаю тебе одну неприятную новость. Недели за три до вашего приезда в Талон двух конвоиров — молодых мужиков задрал медведь недалеко от поселка. Они пошли охотиться с винтовками. По разу выстрелили в медведя и начали в паническом страхе убегать. Легко раненый хищник бросился на них и задрал. Винтовки валились рядом разбитыми об сосну. Зверь с чисто человеческой местью разделался с ними. Когда сделали облаву, медведя найти не удалось, правда, поймали двоих беглецов и привели в лагерь. Потом этапом отправили в Магадан. Ты тоже угодишь на этап, если будешь по-прежнему влюбляться с Машкой. Она тебя доведет до веселой жизни. Если не попадешь в лапы медведям, то образумишься в Магадане.
— Не пугай, я уже пуганый, — ответил я спокойно Капошиной, — и, пожалуйста, оставь меня в покое. С кем мне быть, я решу сам.
Я уверенной походкой направился прочь, не желая продолжать неприятный мне разговор.
— Опомнись, Гришка! Ты погубишь себя! — крикнула она вслед.
Ко мне тут же подошел Уваров.
— Ну ты и даешь вспышку, как молния в сильную грозу. Один полетел, точно на крыльях, по тайге и не побоялся. Влюбился, значит. Ну что же, неплохое дело для тебя, молодого и здорового парня. Интересно, какая она на внешность?..
— Она самая лучшая из всех рабынь этого лагеря, — шутливо ответил я, улыбаясь. — Потом убедишься сам. Сейчас она трудится на поле. Извини, что-то не хочется об этом говорить, как-нибудь в следующий раз расскажу.
— Ну хорошо, оставим на потом мое любопытство, — весело ответил Уваров, и как бы оправдываясь, добавил:
— А мы, вот, не смогли вчера приехать; две лодки понимаешь, дали течь, и их надо было клепать и заливать, и потому пришлось остаться в лагере.
Уваров умолк и мы пошли к реке разгружать с подвод лодки.
Второй рейс оказался для меня опять неудачным. Я вновь сел на мель на прежнем месте. Отчаянию моему не было границ. Это место кто-то будто заколдовал для меня. Я опять начал выбрасывать мешки в реку. На этот раз, наученный горьким опытом, я легко справился с такой работой. Однако нечаянно выпал из лодки и искупался в ледяной воде. Продрогший, я проклинал все на свете. «Это все из-за проклятых баб — взволнованно внушал себе я. — Все, больше ни с кем не встречаюсь». Но моей решимости хватило только до разгрузки. Потом будто какая-то неведомая сила подхватила меня, и я опять один, той же дорогой направился теперь уже с одной определенной целью: видеть Марию. Ее существо, казалось, заполнило все мои клетки — все мысленное пространство. Я думал только о ней и ни о чем больше думать просто не мог.
Когда я подошел к бараку, Мария уже ждала меня, беседуя неподалеку с незнакомой мне женщиной. Как только она увидела меня, тут же вышла навстречу, оставив свою собеседницу.
Дорогой мне часто думалось, что Мария может поступить так же, как и Нина, и только теперь при виде ее мои мысли круто переменились. Я ликовал и не находил слов, что сказать.
Продолжение следует.
Сердечно благодарим всех, кто оказывает помощь нашему каналу. Да не оскудеет рука дающего!!!