⇦ предыдущая часть
3. Хабаровск
В Хабаровске, столице Приморского края Восточной Сибири, я принужден был жить целых четыре дня, ожидая парохода, идущего вверх по Амуру только раз в неделю.
Несмотря на своё административное значение, как местопребывание генерал-губернатора, Хабаровск имеет только 8 000 жителей. Да и то из них 3 600 солдат и 340 ссыльно-каторжных. Домов 672, церквей 2. Город расположен на правом берегу Амура при самом впадении в него реки Уссури.
Профиль местности очень оригинальный: город разбросан по четырём хребтам, идущим перпендикулярно к Амуру и разделённых глубокими оврагами, почему улицы с очень крутыми спусками и подъёмами. Сейчас же за городской чертой уже начинается дикий лес, который растёт даже посреди многих из второстепенных улиц и среди дворов, так что город кажется потонувшим в зелени; видно, что место для него ещё не отнято, а только отнимается у дикой тайги.
Нам странно видеть не мощёные, поросшие травой улицы с огромными посреди них пнями, которые нужно объезжать. Нечего и говорить, что освещения ещё нет, домики небольшие, деревянные, магазинов совсем мало, дороговизна невозможная и полное отсутствие движения. Видно, что жизнь города поддерживается только присутствием высшей администрации, то есть искусственно. Уедет генерал-губернатор, пойдёт железная дорога через Манчжурию, останется Хабаровск в стороне и… заглохнет, зарастёт лесом, развалится, как Николаевск. Оно и понятно: местного населения нет, потребности края ничтожны… Когда ещё этот край, неприютный, суровый, заселится хотя чуть-чуть сносно? Да и заселится ли когда-нибудь.
Перед нами есть пример: это города Софийск и Николаевск, основанные одновременно с Хабаровском, но попавшие в менее счастливые условия. Первый в период наибольшего процветания имел только 152 жителя, а теперь в нём 15 дворов, из которых 4 разваливаются, и город переименован в деревню!..
А местоположение Хабаровска несравненное! Я хорошо знаю наши выдающиеся по красоте города России – Киев, Нижний-Новгород; но им до Хабаровска, как небу до земли.
Могучий Амур и впадающая в него Уссури образуют целое море воды; заливные луга левой стороны идут безгранично далеко, а со стороны юга горизонт окаймляется, как будто лиловой волной, высокими горами хребта Хехцира.
На самом берегу Амура разбит городской сад. Берег здесь- это гранитная скала, высотой до 20 сажень, и воды Амура, омывая её подножие, образуют страшный водоворот. Лучшего сухопутного вида я в России не видел, хотя её изъездил всю вдоль и поперёк.
Жалко только, что Амур так пустынен и дик… Перед вами необъятное пространство воды, но вы не видите ни парохода, ни маленькой даже лодки: мёртвая, водная пустыня. Чувствуется, что будь такое место где-нибудь на юге России, - в 10 лет вырос бы город с сотнями тысяч народа, а здесь население едва влачит своё жалкое существование. Видно во всём отсутствие предприимчивости, энергии и настойчивости.
Даже нет пристани пароходной. Приходится идти к пароходу по тропинке, вьющейся по крутому глинистому берегу, буквально утопая в грязи. Когда высокопоставленным лицам приходится ехать, - их сносят на пароход на руках. Отсутствие подобных, самых элементарных удобств поражает, тем более что Амур – это главная артерия края, а Хабаровск – его главный город.
В городе нет и гостиницы. Единственные меблированные комнаты представляют из себя нечто невозможное, где грязно, мерзко и масса насекомых. Понятно, нет и водопровода. Воду возят из Амура, платя за бочку по 50 копеек.
Лучшее место города – на высоком мысу, образуемом реками Уссури и Амуром, занято китайской кумирнею, построенной ещё раньше города. Здесь бы место православному храму… Пока я добрался до кумирни, идя по китайской части города, я чуть не задохся от вони и не утонул в нечистотах, окружающих жилища этих сынов Небесной империи. Но за то я был награждён несравненным видом. По моей просьбе мне отворили кумирню, в которой стоят до 15 идолов, и было совершено богослужение.
Этой маленькой экскурсией и ограничились мои развлечения в Хабаровске. Городской сад, запущенный и небрежно содержимый, в котором два раза в неделю играет плохой военный оркестр, не мог представлять ничего интересного. Поэтому я был очень рад, когда, наконец, настал день отъезда вверх по Амуру.
4. Вверх по Амуру до Благовещенска
Пароходы, ходящие по Амуру от Хабаровска до Благовещенска, двухэтажные и довольно большие. Каюты первого класса также просты и с такими же неудобствами, как и на пароходах Уссури; вообще замечается такое же невнимание к публике. Счастье ещё то, что каюты не текли во время дождя. Когда пассажиров мало, так что каждому достаётся двухместная каюта, ещё сносно; но если бы помещаться по два в этих ящиках, именуемых каютами, - было бы очень тяжело. Нет и библиотеки, отдельных умывальников и т. д. Но кают-компания уже лучше; есть даже какая-то старая балалайка, напоминающая по виду пианино. Кругом верхнего этажа идёт крыльцо, к сожалению узкое и некрытое. Стоят на нём и деревянные диваны, также узкие и неудобные; есть и столики, маленькие и скверные. Всё это за ничтожную сумму можно было бы сделать лучше и удобнее.
Второй класс занимает заднюю часть парохода. Что же касается до третьего класса, то это один из кругов Дантова Ада. В тёмном пространстве, кругом котлов и машин, то есть в страшной жаре, скучены около 500 человек: женщины с грудными детьми, китайцы, тут же овцы и другой скот. Воздух – невозможный, теснота страшная… Главное то, что пассажиров третьего класса берут не по числу мест, а сколько влезет, набивая пароход буквально как бочку сельдями.
Капитаны пароходов – часто без всякого образования, люди с тёмным прошлым, привыкшие смотреть на публику, как на лишнюю обузу. Самым тяжёлым временем дня был промежуток от 11 до 4 часов. Так как защиты кают от солнца в виде навесов не было, то каюты накалялись и в них была адская жара. Всё это время не найдёшь угла, где приклонить голову.
Амур далеко больше Волги. Ниже Хабаровска его ширина доходит до 4-6 вёрст, при очень большой глубине, так что морские суда могут свободно идти вверх почти на тысячу вёрст.
Выше Хабаровска всё-таки Амур ещё могуч, но после впадения реки Сунгари он уже далеко не так широк. Здесь появляется масса островов, которые непрерывно следуют один за другим. Вследствие этого, развиваясь на много рукавов, Амур иногда даже теряет характер большой реки и, только освободившись от островов, опять разворачивается в ширь. Эти острова составляют здесь корень зла, так как каждый из них даёт песчаные отмели. Кроме того часто после большой воды фарватер переходит из одного протока в другой. При отсутствии и здесь надлежащего надзора плавание также трудно и рискованно, как и по Уссури. Первые 400 вёрст от Хабаровска берега Амура низки, плоски и заросли лиственным лесом. Целые дни мы не видели ни единой лодки или парохода! Мёртвая пустыня, полная безжизненность. Событием дня были три утки, слетевшие с берега.
По берегам нет ни сёл, ни народу. Лес, лес и лес!
На всём пространстве только два убогих села попались на пути. К ним приставали. Понятно, нет ни пристаней, ни пассажиров. Впрочем, у села Михайлово-Семёновского вышло несколько баб и вынесло на продажу молоко, яйца и живых кур. Простоявши полчаса, мы пошли дальше и опять погрузились в полное безлюдье.
По ночам стояли. Капитан не решался путаться между островами, везя ещё баржу; как раз станешь на мель.
Близ Благовещенска крайне редко попадались на берегу казачьи посёлки Амурского казачьего войска. Печальна их история! Когда-то, лет 30 тому назад, их расселяли по Амуру на расстоянии 20-30 вёрст для образования нашей пограничной военной цепи. Многие поселились неудачно; их заливало водой, они терпели массу мук и переселялись на другие места по 3-4 раза. Крайне редкие из них образовали ещё сносные сёла, имеющие до ста дворов, но большей частью это жалкие деревушки, едва влачащие свою жизнь.
Хлебопашество не существует: как здесь сеять хлеб, который почти не родит, среди болот и лесов? Рыболовством почти не занимаются вовсе и часто во всей станице живущей на берегу такой реки, как Амур, нет даже невода, не только хорошей сети. В них вы не найдёте ни за какие деньги не только рыбы, но даже хлеба или молока.
Чем же они живут? Покупают у китайцев их водку «ханшин», состоящую почти из чистого сивушного масла, разбавляют водой и продают втридорога золотоискателям и другому бродячему люду.
Эта водка действует на организм хуже опиума, но обладает тем драгоценным для русского человека свойством, что не требует опохмеления: напившись ханшином, достаточно на следующий день выпить ковш холодной воды, что бы опять быть пьяным. Эдакая благодать!
Школ, понятно, не существует. Об умственном развитии и нравственных качествах амурского казака предоставляю судить читателю.
Можно вообразить, как скучно ехать в низовьях Амура, когда нет никакой жизни ни на воде, ни на суше, когда пароход идёт вверх со скоростью 7-8 вёрст в час и по ночам останавливается на стоянку.
Достали как-то 4 номера «Шута» и пять старых номеров «Нового времени». Были счастливы без конца и всё это прочитали от первой строчки до последней, до последнего объявления, с чувством, толком и расстановкой. А потом опять скука смертная, и пароход, точно на зло, ползёт как черепаха по серому, скучному Амуру.
Газета «Донская речь» № 303 от 29 ноября 1896 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
Навигатор ← Необъятная Россия
