Мне четыре года, я с родителями в гостях у их друзей, у которых дочь, условно назовем её - Настенька, четырёх лет и сын, которому нет и года.
Пока взрослые беседуют на кухне за рюмочкой чая, мы играем в соседней комнате на полу. В этой же комнате, на краю кровати лежит на спине, на какой-то пеленке и гулит этот самый сын. По случаю закаливания и для всяких там воздушных моционов мелкий пухляш лежит раздетый.
Настенька показывает мне своих драгоценных кукол и их наряды и вроде как присматривает за братом. Мне скучно, я хочу домой, но так как сам напросился- поддерживаю игру и жду, когда предки соберутся домой.
Мы играем, в доме эдакая идилия.И вдруг! Пухляш с кровати, видимо решив на свой манер поучаствовать в игре, либо просто- обозначить своё присутствие, начал опорожнять мочевой пузырь. Струя по параболической траектории, под напором, упала с кровати в то место, где мы играли. И попала как раз на Настеньку. Которая, в отличие от меня, осталась сидеть на месте, и, по мере намокания, превратилась в несчастную Настеньку.
Пока пухляш творил свое чёрное дело в комнате воцарилась мертвая тишина. Слышно было только как кряхтит сверху на кровати мелкий диверсант. По окончании диверсии я не нашел ничего лучше, чем тыкая в Настеньку пальцем, рассмеяться. Настенька же, в свою очередь, не нашла ничего лучше, чем раззявить свой рот и исторгнуть из него крик раненой чайки и сирену воздушной тревоги одновременно. При этом из глаз её хлынуло столько слез, что она в раз вымокла сильнее, чем от выходки пухляша до этого.
На крик погибающего гиппопотама и паровоза прибежали все родители сразу. Конечно сразу начали смеяться и хором успокаивать Настеньку. А та, о ужас! Продолжала реветь, при этом указывая на меня, стоящего в сторонке, пальцем, и не говоря ничего внятного. Видимо ей очень уж обидным показался мой смех.
Родители же с обеих сторон, к еще большему моему ужасу, решили, что виновником произошедшего являюсь я!
-О-о-о-о-о, ну теперь, то ваш должен будет на Настеньке жениться! Слышишь, сват? пойдем сватовство отметим! - говорил отец Настеньки.
Мысль, что я сходил "по- маленькому" на другого ребенка, показалась взрослой компании, ну очень забавной. Они принялись, пока наводили порядок, на все лады обсасывать эту тему, периодически взрываясь дружным хохотом.
Мои робкие попытки оправдаться и вскрыть правду никого не заинтересовали. И тут уже, помню, от стыда и несправедливости, белугой разревелся я.
Всю жизнь родители вспоминали этот случай, и всю жизнь мои объяснения они не воспринимали. Считая, что это я всё таки нахулиганил таким образом, и просто пытаюсь оправдаться. Но я на них не в обиде.