Весть о рождении сына настигла Святослава, когда враг, по донесениям сторожевых отрядов, уже выдвинулся ему на встречу. Собрались хазары числом не малым, но к русскому войску постоянно подтягивались витязи из разных племен, прослышавшие про поход Святослава и желавшие славы. Примкнули к войску из окрестных хазарскому каганату народов, издавна терпевших многочисленные набеги кочевых хазар и регулярно платящие щедрую дань Кага-беку. Да добро бы дань брали обычную, так нет! Подавай им девиц наилучших, по одной на 10 домов! Много лет стоял над их селениями бабий вой, много полегло славных мужей, что в бессильной злобе пытались отбить у хазар дочерей и сестер! Войско Святослава вселяло в них надежду, что придет конец их бедам. Святослав велел каждого приветить, да обещать долю от победы.
-Добрыня! Слышь, дядька! Еще один сын народился!
Молчаливый воевода похлопал племянника по плечу, выражая одобрение.
-Имя просят наречь княжичу. Мыслю я, что раз застала меня радость в походе ратном, быть удаче! Пусть зовется сын в честь славного Олега Вещего, великого воина! Да и мать моя тоже имя носит, будет и ей честь!
-Верно мыслишь Святослав! Пусть душа Олега в Нави порадуется и поддержит наш поход!
Гонец отправился в Киев с наказом от князя наречь младенца Олегом, а Святослав всеми мыслями устремился к будущей битве. Ох и хороши были его воины- сильны, могучи, ладны! Одной рукой могли хребет поломать коню - куда против них поджарым, мелким хазарам! Наточены мечи, навощены щиты. Веселый смех над войском вьется, словно стая птиц перелетных. Не терпится ратникам вступить в бой, дать себе и мечу разгуляться, похвастаться своею силою!
-Стали строем хазары на высоком холме и дальше не суются! - докладывали Святославу сторожа (группа лиц, посылаемых в разведку - прим. автора).
-Верно выжидают! Хотят зажать нас в силки, князь! - назидательно произнес старый Свенельд. Позади него стоял Лют, сын Свенельда, совсем еще юный, но страшно гордый своим первым походом.
-То же так мыслю! -одобрительно кивнул Святослав,- Да только и мы не лыком шиты! Поделить войско мыслю на три части. Я пойду на хазар прямо - пусть видят меня! Да остановлюсь у подножия холма, на виду у хазар. Добрыня и Асмунд пусть берут себе по части, да немедля вкруг холма отправляются! Как только сманим хазар к бою, вы и зажмете их со всех сторон!
Воинами, привыкшими в глухих лесах, на облавной охоте загонять добычу в угол, план князя был одобрен. Зашагали ратники за Добрыней, повел своих воинов Асмунд в другую сторону. Святослав, выждав день, пошел прямою дорогой прямо на хазар. Сам впереди войска ехал на коне своем могучем. Длинный чуб на выбритой голове, виден был всем воинам. Храбрость и отвага молодого князя была известна - за таким и на смерть идти не страшно! Святослав усмехался зло в длинные усы, предвкушая сладость боя и жаждая победы. Побороть хазар - значило для него много. Издавна обосновались они в этих землях, через которые шли все торговые пути. Облагали нещадной данью торговый люд, притесняли живущих вдоль Днепра. Ходили про хазар сказы разные. Как чудище трехголовое нельзя одолеть - срубишь голову, новая тут-же отрастает, так и хазары, во множестве своем разрозненном, стекались под крыло Каган-бека в Саркел, и никак то чудище не одолеть, только рубить все головы разом...
Жадно тянул грудь безымянный пока сын. Предслава любовалась младенцем - ладный, крепкий, как отец. Ярополк поодаль размахивал маленьким деревянным мечом, что Святослав подарил ему перед отъездом и младенец-брат мало интересовал его. Всё тянулся к Владимиру и тем огорчал Предславу несказанно. Присутствие в терему княжеском Владимира отравляло все ее существование. Но рождение сына все же ободрило, отступила тягучая тоска. Стала выходить из терема, греться под ласковым солнышком.
Вот и нынче вышла Предслава во двор. Няньки несли следом за ней сына, который только что насытившись заснул. Ярополк бежал впереди, порой останавливался у яркого цветка, пугая сидевших в траве ярких бабочек и заливисто смеялся, видя как они вспархивают к ярко голубому небу. Только присела на скамью, вдохнула наполненный ароматами свежей травы воздух, как из-за угла вышла княгиня Ольга, за которой поспешал Владимир. Ярополк увидел брата и хотел уже бежать ему на встречу, да Предслава схватила мальчика за руку, усадила рядом с собой.
-Ах и хорошо нынче! - княгиня Ольга щурила глаза от яркого солнышка. Видно настрой у княгини-матери был радостный. Предслава поднялась, поклонилась, не выпуская руки сына. - Поди ко мне Ярополк!
Нехотя отпустила маленькую ладошку и Ярополк подбежал к бабке, в которой души не чаял, как и Владимир. Хоть и строга была Ольга с внуками, выдерживая статус, а все же нутром дети чуяли, что любит их она! Ольга потрепала мальчугана по голове.
-Поиграйте с Владимиром! А вы дайте ка мне младшого внука!
Ольга покачивала ребенка, вдыхая особый запах, что только у новорожденный детей имеется и оттаивала душой. Предслава же зло смотрела, как ее сын с сыном милостницы, нашли что-то интересное в траве, дружно тыкали палочками в землю. Владимир, хоть и был летами не на много старше Ярополка, заботливо поддерживал брата за локоток, словно боялся, что тот упадет и забота эта отчего-то тяжким грузом ложилась на душу молодой княгине.
-Идем в терем, Ярополк! - не выдержала Предслава, - Жарко младенцу, обгорит на солнце! - последнее предназначалось для княгини Ольги и прозвучало жалобно, как оправдание.
-Ты ступай, а Ярополк пусть с Владимиром погуляет! Ему на солнышке побыть не помешает! - глаза Ольги буравили Предславу, словно на сквозь видели.
-Мешать он тебе будет, матушка! - под взглядом Ольги Предслава залилась жарким румянцем.
Ольга отдала младенца няньке, а сама подошла к жене сына.
-В тень ребенка унесите, да глаз не спускайте с княжичей! - велела Ольга сопровождающим мамкам да нянькам, - А мы с княгиней пока потолкуем с глазу на глаз!
Когда их разговор никто не мог более услышать, Ольга проговорила глядя Предславе прямо в глаза:
-Вижу не любишь Владимира, нос воротишь! А меж тем, он сын Святославу такой же, как и твои сыны! Сын мой, да и ты, не христовой веры - может Святослав по традициям много жен иметь! Воспротивлюсь тому, как смогу! Но Владимир перед тобою вины не имеет! Грех невинное дитя обижать! Не принимаешь сердцем и не надобно, а только показывать не смей и от братьев не отвечай!
Слезы потекли из глаз Предславы, похолодела душа. Обида взяла, что не понимает княгиня-мать всю ее тоску сердечную!
-Соперник он моим сыновьям! И отца с ними делить будет и княжество!
-Отца ты у Владимира не отнимешь, только Святослава от себя отвратишь! А про княжество- не твоя забота! Земель Киевских на всех хватит и сын мой решать будет кому и где править!
Ольга отвернулась от Предславы, оставив ее в одиночестве стоять под березой. Зашелестела листва, словно сочувствуя молодой женщине, пристыженной, но своего убеждения не поменявшей. Но все же задели слова Ольги какую-то струну в ее душе, испугалась Предслава мужнего гнева и с той поры терпела присутствие Владимира, хоть и стоило ей это труда великого!
Тяжело было на сердце у Ольги после того разговора. Знала она верное средство успокоить душу - в своей часовенке преклонила колени перед образом Божьей матери. Лик ее служил утешением, ведь тоже она мать, страдающая, сочувствующая, понимающая! Только женской душе дано понять, как страдает мать о сыне, о внуках! Как хочется наслаждаться миром и покоем рядом с дорогими сердцу людьми! И по что доля такая ей такая выпала?! Ни мужа любого рядом, далеки от матери сыновья, да еще и раздор между внуками может посеять непокорная Предслава! Казалось ей порой, что простой люд радости имеет больше чем она.
Отец Григорий тихо вошел в часовню, увидел преклонившую колени Ольгу. Тихо опустился рядом, перекрестился, зашептал молитву. Потекли знакомые слова, словно целебным потоком омыли душу.
-Ну что на сердце, княгиня? Вижу выговориться хочешь! Готов я разделить твои печали!
Выслушав сбивчивую исповедь Ольги Григорий, перекрестившись, заговорил:
-Каждому своя доля на роду написана! Не робщи на судьбу-грешно! Каждому свой крест даден, тот что по силам пронести по жизни! А Предславу наставляй, тут твоя правда! И никто кроме тебя не наставит ее на истинный путь!
Разговор с Григорием немного успокоил Ольгу. Но кроме Предславы, забот у нее было предостаточно. Тревожилась об Улебе, но тут видно дело на лад идет. В одной из деревень близ Киева, коровы полегли от неведомой хвори. Давеча случился на окраине Киева пожар - еле потушили! Позаботиться надо о запасах на долгую зиму уже сейчас - коротко лето! И еще множество мелких дел, которые без ее ведома и одобрения не решить! "Видать и есть это мой крест!" - думала она, вспоминая слова Григория.
Улеб вел в Киеве свою, не видную другим, войну. Медленно, шаг за шагом, завоевывал уважение дружины. Оказалось, что среди них много приверженцев веры Христовой и тайных, и явных. Вскоре сплотились они вокруг княжича, чувствовали в нем опору: вот ведь, княжеского роду, а не боится, насмешек не терпит! Верными союзниками стали они для Улеба, да и иные воины, видя старания княжича, забывали о шутках, проникались невольным уважением. А Улеб для того многое сделал! Неустанно следил за крепостными стенами, посылал дозоры и сам зачастую с ними выезжал. Выследил с гридями татей, что повадились налетать на окрестные села, угонять скот, да хаты жечь. Все ради Алтун! Не зная отдыха, целыми днями проводил среди оставшихся в Киеве воинов. Виделся с любимой мимолетом, под бдительным взором матери или какой-нибудь бабы, представленной к Алтун. И тягостно было ему от того и радостно - видно княгиня смирилась, привыкла к Алтун. Недолго еще им терпеть, мать слово сдержит, в том Улеб сомнений не имел. А вот как отреагирует брат, вернувшись из похода, на то что берет он в жены дочь хазарского племени, не знал. Святослав бывал упрям и неподатлив. Только и надежды, что мать сможет повлиять на брата...