Многие, в том числе и я, считали поначалу, что Нигяр обладала неким интеллектом. Позже ушлая калфа сама же развенчала этот миф. И дело не в том, что она была влюблена в Ибрагима, как кошка. Точнее, не только в том.
Очень многие из её умных поступков, на самом деле не больше чем совпадение. В жизни Нигяр больше руководствовалось не интеллектом, а интуицией, которая заменяет некоторым женщинам интеллект.
Интуиция — это способность приобретать знания, не прибегая к сознательному рассуждению.
Иначе говоря, Нигяр относилась к типу женщин, которые получили образование, в некоторой степени "причесавшее" их умственные способности, весьма посредственные, но применять апгрейднутый интеллект так и не научились.
Поэтому у Нигяр иногда прокатывало, иногда нет. Поэтому она и металась между Хюррем и Махидевран, и вообще наделала много глупостей. Поэтому сумела залезть Ибрагиму в постель, но не смогла остаться в его сердце. Поэтому была нелюбима Сюмбюлем, знавшим ее очень хорошо, в отличие от той же Дайе — главный евнух гарема был наблюдательным товарищем, и осечки в мыслительной деятельности Нигяр замечал постоянно.
Обольщение Ибрагима Нигяр провернула интуитивно, а не потому что хорошо понимала возлюбленного. (Судя по тому, как закончились их отношения, она его вообще мало понимала). Сначала Нигяр уловила большую агрессию в характере правой руки Сулеймана. Мысли о причинах, вызвавших ее, завертелись в голове деловитой калфы, но не только потому что она была мазохисткой: у молодой здоровой женщины, лишенной внимания противоположного пола, заиграли гормоны. (Я полностью согласна с автором блога "Понятная психология" в том, что Нигяр была мазохисткой, но одно другому не мешает):
Быть покорной и терпеливой не значит, не пытаться получить от жизни желаемое. В психологии поведение мазохиста не патология, а всего лишь своеобразная форма адаптации к жизненным перепитиям. Нигяр, конечно, испытывала волнующие ощущения, когда Ибрагим душил ее и пинал, но вместе с тем хотела и большего.
Нигяр большую часть сознательной жизни провела в гареме. Единственным полноценным мужчиной, который мог быть наглядным пособием по изучению мужских повадок, для нее был султан Сулейман. (А может, и Селим Грозный — некоторые специалисты по ВВ считают, что на хальветы калфу не водили по причине принадлежности гарему покойного падишаха). Но это не важно, суть в том, что обхаживать мужиков Нигяр тренировалась на султане.
Вумненькая Нигяр понимала, что доступ к телу и сердцу падишаха ей закрыт. А Ибрагим — это почти султан, и волею судьбы, ходит по тем же коридорам, что и калфа. Сказано — сделано: на шею буйному визирю был накинут невесомый аркан, за который Нигяр аккуратно тянула его в свою сторону.
Интуитивно, опять же, она понимала, что любой мужчина в империи в глубине души мечтает о таком же отношении окружающих к его персоне, которое получал падишах. Знала она и о важности регулярной половой жизни представителей сильного пола. Сложила два + два и получила понимание причин приступов гнева любимого паши.
Дальше она начала "разрабатывать" Ибрагима по этим темам: ловила каждое его слово, бегала по пятам с подносами холодного щербета, рискуя здоровьем, стучала на Хюррем, низко кланялась и вид имела лихой и придурковатый, дабы разумением своим начальство Ибрагима не смущать. Параллельно подсматривая за ним во время банных процедур, в надежде, что он услышит влюбленное сопение и сольется с калфой в танце любви прямо на мокром и скользком полу хамама. В общем, вела себя так как положено вести себя образцовой наложнице.
Ибрагим на это повелся — Нигяр попала в яблочко: рядом с ней он действительно чувствовал себя не рабом, а господином. Она ведь за все время их романа и Ибрагимом не назвала его ни разу — только пашой. Воистину, мы любим людей не за то, кто они, а за то, кто мы рядом с ними!
Кроме того хитросделанная калфа со временем подсадила Ибрагима на иглу плотских утех, потому что понимала, что половая жизнь с трепетной Хатидже-султан — была ещё одним источником стресса для паши. Собственно, агрессивность Ибрагима во многом объясняется ограниченностью возможностей в вопросе взыскания супружеского долга с династийной жены. А из своего богатого опыта работы в гареме, Нигяр хорошо усвоила, что воздержание для мужчины смерти подобно! Поэтому — исключительно из альтруистических побуждений, разумеется! — она резво накинула бордовый пеньюар и отправилась поправлять подушки отлученному от тела Хатидже Ибрагиму.
Дальше был роман, в котором калфа вела себя, опять таки, подобно образцовой наложнице: преданно ждала своего господина в специально отведенном месте, развлекала беседами, была красивой и нарядной, кормила вкусняшками. Шептала на ушко приятные для мужского самолюбия вещи, ну и, конечно, обеспечивала регулярный с*кс. В принципе, так должна поступать любая любящая женщина. Но беда Нигяр том, что она не была ни любимый, ни любящей.
Она срежиссировала лав стори, в которую сама же поверила. Влюбленность у этой пары не перешла в любовь, которая помимо страсти включает в себя уважение, заботу, преданность, готовность идти на уступки и жертвы. Для Ибрагима страстная калфа была не больше, чем способом забыться, он для нее — статусом, высокой целью, наваждением. Все смешалось в доме Облонских голове Нигяр: расколбас гормонов, желание "выйти замуж", мечты покинуть ненавистный Топкапы, незакрытый гештальт темы хальветов с властелином мира.
Калфа завидовала Хюррем, которая смогла сделать то, что до нее не удавалось никому. И подражала ей как могла — поэтому так сильно возненавидела после. Нигяр пыталась быть дерзкой, манипулировать могущественнейшими людьми империи, идти наперекор традициям и граням разумного, спасаясь в последний момент как бы из пылающего огня... но получила не свободу и никях, а по щам. Но перед тем успела познать большое запретное чувство в объятиях Ибрагима. Мне кажется, главная проблема ушлой калфы в том, что она сама не знала, чего хочет...
Не знал, чего хочет от Нигяр, и сам Ибрагим. Мужик просто сильно уставал на работе, а придя домой, попадал на вторую смену — служение династии в лице Хатидже. Хоть он и был крепким орешком, но с того момента, как султан женился на Хюррем, Ибрагим с трудом мог справляться с нервным напряжением. О моральном восстановлении дома и речи не шло, поэтому он и прибег к помощи Нигяр. Его сгубил длинный язык — паша ведь любил похвалиться и похвастаться. И вообще, не обладал талантом хорошо обдумывать то, что собирается сказать вслух.
Поэтому ляпнул, что хочет ребенка. Нигяр не заставила себя просить дважды и шустро предъявила похолодевшему от ужаса паше доказательство своей любви в виде заметно округлившегося живота. Надо сказать, что забеременела она подобно султановым наложницам: втихую, без лишнего шума. (Хатидже — та торжественно объявила паше, что готова ему подарить ребенка).
Мужики, конечно, в те времена новости о пополнении в семействе неизменно радовались, но по понятным причинам, Ибрагим этого не сделал. Да, может показаться, что он решил удрать в кусты, но это не совсем так. Ребенок от служанки жены был непозволительной роскошью даже для него, и это было ясно, как божий день — и он понимал, что Нигяр это отлично знала. Не забываем, что в те времена мужики хоть и обладали кучей тех же недостатков, что и сейчас, но имели одно мощное достоинство, перекрывавшее их: чувство ответственности за то, что творят.
Да, специфичное, да не то, какое хотелось бы женщинам, но оно было. Мужчин — быстрых оленей, зачативших ребенка и унесшихся в голубые дали, было сравнительно мало: мужчина, бросивший своих детей не котировался среди своих же собратьев. (Ибрагима можно обвинять в чем угодно, но только не в том, что он не нес ответственность за своих женщин. Он и с истеричкой Хатидже по-рыцарски обходился до поры до времени, и Нигяр пытался дать возможность воспитывать ребенка, ни в чем не нуждаясь).
Нигяр явно хотела сыграть на этом. Но добилась ровно противоположного эффекта. Именно с этого момента у Ибрагима открылись глаза на его полюбовницу. Мужик понял, что его просто обвели вокруг пальца. Потому что то нежное, легкое, трепетное, на кончиках пальцев, что он испытывал в домике Нигяр вдруг стало огромной проблемой. К первым двум источникам стресса добавился третий, который перекрыл первые два...
Дальше пара дерзких любовников превращаются в... тех, кем они были на самом деле: двух нашкодивших инфантильных подростков. Нигяр остается во дворце, чтобы хоть изредка видеть Ибрагима (и играть у него на нервах), Ибрагим сочиняет планы будущего Нигяр с его личным ребенком вдали от Стамбула, но почему-то не может привести их в действие. Что будет с ними и ребенком никого в этой паре не волнует, они в потоке и моменте, ждут, что же будет дальше, украдкой вздыхая, что как раньше — уже ничего.
Пока суд да дело, обо всем узнала Хюррем, которая и помогла незадачливым влюбленным взять ответственность за свои отношения. Что было потом, знают все — опала и постепенное угасание звездной роли Ибрагима в жизни султана, казнь паши, медленное сумасшествие Нигяр, и несчастный ребёнок, выросший без родительской любви и внимания.
Что Ибрагим не любил Нигяр, а просто хотел ее, и так все знают. И часто ставят ему это в вину. Но признаков большой и чистой любви блудливой калфы к великому визирю я тоже не наблюдаю. Своей беременностью она подставила его под удар, и вместо того, чтобы бежать, теряя тюбетейку, в безопасное место, продолжала фланировать с медленно, но верно растущим животом, на виду у сотен женщин... Она могла уехать и спокойно растить ребенка от любимого мужчины, но она предпочла остаться, не задумываясь, что этим может разрушить его карьеру и жизнь. Конечно, любящая женщина именно так и должна поступить!
Когда великий визирь, чуть не лишившись не только должности, но и головы, позволил Нигяр видеться с дочерью, она не придумала ничего лучше, чем попытаться с ней сбежать, не подумав, что не сможет дать ребенку буквально ничего...
На мой взгляд, Нигяр делала по жизни только то, что хотела. А значит, любила только себя. И паша, и ребенок, были лишь средствами доказать себе и окружающим, что она не хуже других. Поэтому она и ходила лить слезы на могилку Ибрагима... жалеть свою несчастную судьбу, которую она сама же и загубила.
