Топот копыт приближался, но Ульяна продолжала бежать, не оглядываясь. До лесочка всего ничего осталось.
Вдруг девушка поняла, что лошадь за ее спиной совсем рядом и в этот же миг все вокруг полетело, и она рухнула как подкошенная в высокую траву. Можно было и не сомневаться кто ее преследовал: с коня слетел отчим. Одним прыжком он оказался рядом с падчерицей и схватил ее за волосы. В глазах Ульяны рассыпались миллиарды искр:
- Позорить меня вздумала! - страшным голосом закричал Егор. - В глаза мне смотри, бесстыжая! Вот отхожу тебя сейчас вожжами, сесть с месяц не сможешь!
Начало.
Он поставил Ульяну на ноги, так и продолжая держать прямо за волосы:
-Я сказал тебе, что за Ваньку пойдешь?! - уже прошипел Егор. - Значит пойдешь за него!
Перед глазами девушки померк свет. Она не помнила, как ее отчим взгромоздил на лошадь, как они подъехали к дому, как мать уложила ее на скамью прямо в горнице и отпаивала горячим отваром. Гости ничего и не заметили. Так и продолжали веселиться. Лишь Иван сдвинул густые брови на ,и без того хмуром, лице. Он прекрасно все понял, ничего от него не утаилось. Девка не желает за него замуж, но кто ж ее спрашивает! Его тоже никто не спросил, сказали - пойдешь, никуда не денешься. Родительское слово - закон. Иван поднялся из-за стола и прошел в дом. Молча встал в дверном проеме и смотрел как Лизавета крутилась вокруг бледной его молодой жены. Вот что с ней делать ему? Руки распускать ему не хотелось, но как-то надо ее поставить на место.
Ульяна открыла глаза, и видимо вспомнив что произошло, побледнела еще больше. Из ее больших глаз потекли слезы, а глаза стали как предгрозовое небо, темно-синие. Девушка плакала молча, не всхлипывая, без единого звука. Она смотрела в потолок и из глаз потоком лились слезы. Ивану стало жалко девчонку. Он тихо подошел к ней и молча посмотрел в глаза. Ульяна не отреагировала.
Балабанов обратился к новоиспеченной теще:
- Как успокоится, позовите меня. Мы пойдем спать, нечего здесь нам делать. Гостям и без нас весело.
Мать Ивана находилась все время с гостями и сделала вид, что ничего не заметила. Варвара была женщиной с тяжелом и своенравным характером. В свое время ее пятнадцатилетней девчонкой украл из цыганского табора Никифор. Украл - это только говорится так. На самом деле все было добровольно. В той, прошлой жизни у Вари было другое имя. Ее звали - Лала, что в переводе на русский обозначает "тюльпан". Родилась девочка весной, как раз цвели тюльпаны и родители назвали долгожданную дочь таким нежным именем. У Лалы было пять старших братьев. Девчонка была самым младшим и поздним ребенком. Родители души не чаяли в девочке. Лалочка была поистине прекрасным ребенком: черные, как смоль, курчавые и густые волосы, огромные карие глаза, ротик вишенкой. К подростковому возрасту стало понятно, что девчонка еще и фигуристая. Талию можно было руками кольцом сомкнуть. Как увидел ее молодой батрак Никифор, так и разума лишился. К тому времени родители Лалы умерли и за нее отвечали братья. Перед смертью родители просили выдать ее замуж за русского, оседлого. Цыганская жизнь не сахар и много сложностей в ней. Хотя власти в то время уже перестали ссылать цыган, приравняли их к русским, но отношение было все равно неоднозначным. Мать слезно молила сыновей не слушать никого и исполнить волю родительскую. Сыновья, к тому времени уже обзаведшиеся семьями, взявшие как и подобает чистокровным цыганам своих соплеменниц, были, конечно, не рады такой перспективе, но родительской воли не решились нарушить. Стояли они на Чулыме, а останавливались они обычно всегда в одном месте, на самом крутом берегу, в середине лета. Вели торговлю ремесленными изделиями, устраивали праздники и гулянья, ярмарки. Около месяца всегда в этих местах можно было встретить цыган, в начале августа табор снимался и уходил. Местные хоть и дружелюбно относились к цыганам, особо не интересовались их передвижениями и куда держали свой путь вечные странники не знали. На одной из ремесленных ярмарок и увидел Никифор тогда свою Лалу. С несколькими цыганскими женщинами она торговала различными украшениями, тут же сидела пожилая цыганка и гадала желающим женщинам. В тот день Никифор купил у девушки брошь с жемчужинами. Пришел он и на следующий день, и в день когда ярмарка закончилась пришел. Когда спросил он про девушку, торговавшую украшениями, его отправили к старшему из братьев.
-Отдайте мне девку, - отчаянно попросил Никифор. - На руках буду носить ее, словом дурным не обижу.
Старший брат Лалы задумчиво посмотрел на Никифора.
- А есть ли у тебя что за душой, кроме как желания женится на нашей сестре.
- Я батрак, но дом в две комнаты построил. Небольшое хозяйство завел. Строю кузницу, не век же мне в батраках ходить.
- Значит ты хозяин себе. Это хорошо. Забирай сестру, но по нашим условиям: сперва приходи к нам через день, ближе к вечеру, чтоб немного привыкла она к тебе, а как сниматься мы будем с места, уведешь ее, а мы скажем в таборе, что украли ее. Так надо.
Не стал спорить Никифор и все исполнил, что велено было ему. Привел он молодую девушку в дом. В ту пору мать и отец живы были, младшая сестренка жила с ними. Вскорости окрестили Лалу в русской церкви и при крещении получила девушка имя Варвара. А затем и скромную свадебку справили. Быстро привыкла молодая цыганочка к оседлой жизни, хоть и норов у нее крутой был. Бывало, что и помыкала мужем своим, да только все спускал ей Никифор, как на икону смотрел на нее. Одним за одним родились у них сыновья. Все как цыгане чернявые, все здоровые да смелые, только глаза отцовские взяли - цвета стали. А нрав Варварин достался старшему сыну Ивану. Несговорчивый да крутой он шибко получился.
Ивана позвала теща и потихоньку шепнула ему:
- Ульяша уснула. - Потом помолчала и в пол голоса добавила, - Не обижай, Ваня, девчонку, она хорошая, молодая просто да глупая.
Иван внимательно посмотрел на Лизавету. Ее глубокие синие глаза с годами немного выцвели, но оставались такими же проникновенными, такими же спокойными как и в молодости. Никто никогда из чужих не называл Ивана так по детски - Ваня. И в голосе тещи была мягкость. Парень кивнул:
- Я ж не зверь какой, все понимаю, не обижу. Отправляйтесь к гостям, отвлекитесь, отдохните, Ульяша в надежных руках.
Лизавета в благодарность слегка сжала руку Ивана своими тонкими пальцами:
- Спасибо, Ванечка.
Иван нашел свою молодую жену, спящей на лавке прямо в горнице. Она подложила под голову руку и мирно сопела. На столе стояла деревянная кружка, источавшая аромат трав. Девушку напоили успокаивающим отваром.
Иван потихоньку взял жену на руки и подивился какая легкая она показалась ему. Отнес ее в спаленку и уложил на кровать. Сам не раздеваясь прилег на краешек.
Еще много ночей Иван провел на другом краю кровати. Ульяна была благодарна ему за это.