И только к зиме пришёл ответ от неё.
Полина отдала Павлу письмо. Он долго на него смотрел. Прижал к сердцу. Потом спрятал под подушку.
— Не могу, — сказал он Полине. — Чувствую, как будто что-то не то…
Полина не настаивала. Не напоминала.
"Лютый февраль" 59 / 58 / 1
Павел прочитал письмо через неделю.
«Здравствуй, Паша! Ну вот теперь я могу с уверенностью написать тебе ответ.
Понимаешь, все письма, что ты мне писал ранее, я получила. Но отвечать не стала. Мало ли кто мог написать от твоего имени, почерк ведь не твой. А может быть это писал и не ты.
Я очень рада, что ты жив. Читаю твоё письмо, а рядом лежит похоронка. Мы получили её в начале 1943…
Год какой-то выдался трудный. Сын твой, как только узнал, что ты погиб, ушёл партизанить. Сбежал из дома в тот же день.
И по сей день я не знаю, жив ли он. Ох, как он рвался на фронт, Паша… Три раза его домой возвращали. А когда узнал о тебе, ударил кулаком по столу, сказал, что будет мстить за тебя.
Вот семнадцать годков ему в марте том исполнилось бы… Ой, что я говорю! Не знаю ведь, где он…»
Павел закрыл глаза, стал жмуриться, не давая волю слезам. А они предательски капали на бумагу.
Сердце сжалось в комок так сильно, будто кто-то изнутри его в кулак поместил. И воздуха не хватало. Павел стал дышать часто, из груди вырвался стон.
И он зарыдал.
К нему подбежала Варя, забрала письмо, подала платочек.
— Не реви раньше времени, — произнесла она. — Нет вестей — не значит, что нет в живых. Ты же мужик! Спрячь слёзы.
Павел рыдать перестал, уставился на Варю.
— А вы откуда осведомлены о сыне моём?
— Так ты же вслух читал, я слышала всё.
Павел даже не заметил, что читал письмо вслух.
— Ты дальше-то прочти. И слёз не нужно. Сейчас Поля вернётся, увидит тебя, расплачется тоже. А у неё не дай бог молоко пропадёт. Чем Лару кормить будем тогда…
— Не буду я дальше читать, — запротестовал Павел. — Вам нужно, вы и читайте.
— А это не мне написали, — Варя протянула письмо Павлу. — Лучше прочесть до конца и не губить себя думами страшными.
Павел взял письмо дрожащими руками, дальше уже читал не вслух.
«Ты меня за это не вини, Паша. Дети у меня не голодали. Я тут сошлась с мужичком одним, так он нам харчей столько приносил! Мы всю улицу кормили.
У всех война и голод, у нас жизнь была проще. Делились друг с другом. Вот так и выживали. Живём мы пока в твоём доме. Как вернёшься, будем искать пристанище. Уже жду, когда прибудешь, чтобы передать тебе детей, да и жить начну без забот.
Машунька у тебя красавица. Сильная растёт, смелая. Подворовывала, правда.
Я её наказывала, она у меня в сарае ночевала без еды. А эта хитрюга ночью из сарая сбегала, да к подружке в дом через окно. Спала в тепле, а перед моим пробуждением возвращалась. Я её заприметила как-то рано утром. Шельма эта в сарае себе дверь выпилила и через неё сбегала.
Сейчас уже не ворует. Вроде прошла эта напасть. Но замуж её надо побыстрее. Расцвела за лето, вымахала. Повыше твоего Гришки будет. Лапа как у мужика.
Сожитель мой привёз ей валенки заводские, так они еле налезли. Но с ней, слава богу, бед не было кроме воровства.
Справилась я, Паша. Как могла берегла их. А, вот что забыла. Приезжала мать Гришеньки, привезла ему рубашку. Тот примерил, а она коротка, рукава по локоть. Вот смеху-то было! И сам Гриша ржал как тот конь. Ида обиделась и уехала. Больше её не было. О тебе даже не спросила.
Тёзка твой жив-здоров. Молчалив, диковат.
Яков пишет тебе, письма складываю в стол. Не читаю. Сам прочтёшь. Олюшка писала, теперь тишина. От мужа её писем не было. Вот уже три месяца как молчит Оля. О тебе ничего не говорила ей. Чувствовала, что ты жив. Вот такие у нас дела. Ждём твоего возвращения. Глаша».
— Что же моя Олюшка не пишет? — простонал Павел. — Неужто…
В это время в комнату вошла Полина.
Павел сунул письмо под подушку. Попытался улыбнуться. Но не вышло. Слёзы брызнули из глаз.
Полина взяла мужа за руку и прошептала:
— Мы всё переживём…
О своём недуге Павел Глаше не сообщал. Даже не знал, как всё рассказывать.
— А давай съедим к тебе домой, — предложила Полина. — Там всё и расскажешь.
— Вот война закончится, и поедем, — согласился Павел.
В январе 1945 года отец Полины привёл доктора. Тот осмотрел Павла, велел делать зарядку и пробовать вставать.
Он потянул Павла за руки, тот заорал.
— Разве больно? — удивлённо спросил доктор.
Лицо Павла покрылось испариной, он испуганно ответил:
— Нет…
— А чего тогда орёшь?
— Так было же раньше больно.
— Так сейчас же не больно! — возмутился врач. — Давай, вставай!
Павел помотал головой.
— Боюсь!
— Не до уговоров мне, дорогой. Я тут проездом. Дам назначения и на фронт. Даст бог к весне пошагаешь сам.
— Да я уже и не умею, — голос Павла дрожал.
— А вот как раз с дитём научишься, — доктор показал на Ларису.
Полина улыбнулась и произнесла:
— Буду вас двоих за руки водить.
Кое-как Павел встал на ноги. Каждую секунду ждал, что пронзит его боль. Но боли не было. В ногах чувствовалась ватность, слабость. Но они ощущались. Впервые за много месяцев Павел чувствовал свои ноги.
— Лень, — доктор развёл руки в стороны, — это всё от лени! А вот так не помешало бы теперь.
Он стал поднимать и опускать руки и ноги, прыгал на месте, вертел головой.
— Вот так будешь делать, побежишь к весне. Вспомнишь мои слова. А пока учись на костылях, или стул впереди себя води. Сам не встанешь, никто тебя на ноги не поставит.
Когда доктор ушёл, Павел рухнул на постель обессиленный.
— Вот уморили мужика! — ворчала Варя. — Легко сказать, что это лень. Нечего мучить мужика. Справляемся же, а дальше посмотрим.
Впервые в жизни Полина поругалась с Варей.
— Это что ж получается! — возмущалась Полина. — Он ходить может, а мы его обхаживать должны, потому что справляемся?
— Именно так, — ответила Варя. — Ты посмотри на него! Он весь белый.
— Ну и что? — Полина уже повысила голос. — Будет делать зарядку, порозовеет!
— Зря ты так Поля! Так у тебя и мужика не станет!
— Так отчего же его не станет? — Полина непонимающе смотрела на мачеху.
— Так оттого, что помрёт он в мучениях. Если бог забрал у него ноги, так что теперь, в гроб?
— Да не забирал он у него ноги! — Полина говорила громко.
Павел слышал ругань, но молчал. Где-то в глубине души он был согласен с Варей. Ему было приятно, что кто-то его жалеет. «Ему и впрямь легко говорить, доктору этому, — размышлял Павел. — Он на ногах и возможности ходить не был лишён, а я… А я уже год лежачий».
Ссору прекратил отец Полины.
Поругал и дочь, и жену.
Вечером на семейном совете решили, что Павлу нужно делать зарядку. Полина вставала утром, делала Павлу массаж, потом ставила его на ноги, заставляла поднимать руки и ноги. В обед этим должна была заниматься Варя, так как Полина ходила в детский сад на работу. Ларису брала с собой. А Варя в обед Павла жалела. Подходила к нему и говорила:
— Полежи, Пашенька, замучили они тебя.
И Павел лежал. Он ругал себя за слабость. Но лежал. А вечером выполнял указания Полины.
О том, что в обед Варя не занимается с Павлом, узнал отец Полины.
Он отругал жену и Павла.
— Взрослые люди ведь! — возмущался он. — Я деньги доктору платил за назначение. А вы тут в сговоре! Вот Полина узнает, что будет?
— Не говори ей, — взмолилась Варя. — Я буду делать всё, как она велела.
Но всё равно Варя жалела Павла.
В марте 1945 года Павел уже мог сидеть. Но шаги никак не давались ему. Ноги подкашивались, и он падал.
О том, что войне скоро конец, трубили отовсюду.
Дом отца Полины стал людным. Приходили гости, шумно обсуждали новости с фронта. В начале мая отец Полины поставил за двором стул, выводил туда Павла.
Весна радовала тёплыми деньками.
9 мая 1945 года было обычным днём. Павел сидел с утра на улице.
Бутоны тюльпанов уже готовы были распуститься. Полина полила их с утра и убежала на работу.
В обед Варя покормила Павла, предложила перейти в дом, подул ветерок. Павел отказался.
Рядом с его ногами копошились воробьи. Они его почему-то не боялись.
— Что же вы не боитесь? — говорил им Павел. — Вот я не трону, а другие погубят…
Воробьи чирикали и не улетали.
Вечером отец Полины не пришёл домой.
Встревоженная Варя пошла за ним на работу. Ей сказали, что муж задержан.
Варя рыдала весь вечер.
Полина успокаивала её.
Весть о Победе семья узнала в час ночи 10 мая. Соседка тарабанила в дверь и кричала: «Победа!»
Варя перестала плакать. Павел вскочил со стула и подбежал к двери.
Костыли остались у кровати.
— Паша! — воскликнула Полина. — Паша! Ты же пошёл!
Павел испугался, схватился за стену, думал, что сейчас упадёт.
Полина прильнула к нему и прошептала: «С Победой, любимый! Ребёночек у нас будет…»
