Интересно, какие детские впечатления запоминаются и остаются навсегда. Одними из самых счастливых дней в детстве для меня были те, когда в доме появлялись новые книги. Я была страстным читателем, и всего (ну, почти) Шекспира прочитала в пятом классе (оставим в стороне вопрос о том, что я оттуда поняла, тогда мне казалось, что все – о, это самоуверенность юности!). Моя мама была зав.отделом пропаганды и агитации в райкоме партии и отвечала среди прочего за распределение подписных изданий (книги всегда были и пропагандой, и агитацией, и с тех пор ничего не изменилось). Скромность (и страх анонимок) не позволяла маме подписываться на самые дефицитные издания. У нас в доме не было, например, собрания сочинений Дюма. У начальников побольше (а со многими мы дружили семьями) Дюма был, у моего одноклассника Сергея, мама которого работала в областном библиотечном коллекторе, Дюма был (без всякой агитации и пропаганды), а у нас не было. Зато всегда был повод съездить к Сергею и взять книгу почитать. Сначала читал папа (быстро), а потом я (чуть медленнее). Мама к нашим запойным чтениям «несерьезной» литературы относилась насмешливо, предлагая Горького и Толстого. Но мы с папой упорно держались за Дюма и Жорж Санд из Сергеевой библиотеки. Шекспира я брала то ли в областной, то ли в городской – не помню точно. Но читала много и самозабвенно, не гуляя с друзьями и подругами на улице: в книгах было интереснее.
И вот однажды возвращаюсь я со школы, а на журнальном столике в зале – стопка книг. О! Радость! Праздник! Новые книги! Кажется, я даже не переоделась и не пообедала, а села разбирать эту стопку и сразу читать. Остальных книг не помню, но главной тогда для меня стала «Таис Афинская» Ивана Ефремова. Я прочитала ее, как водится, залпом, выписывала из нее цитаты, я над ней думала, я о ней грезила, сожалела, что у Таис и Александра не сложилось (я же тогда еще не знала, что не могло сложиться, мне тогда казалось, что любовь может смести все преграды), я возмущалась, когда автор называл Аристотеля скаредным и писал, что характер у него плохой (мне бы и в голову тогда не пришло, что я пойду учиться на философский факультет). А потом вычитала в книге про то, что «тринадцать лет – таинственный возраст в жизни девочки», когда просыпается ее женственность и что-то такое в этом роде – дословно не помню, но суть такая (или я ее такой запомнила). Мне было тринадцать, меня уже интересовали мальчики и прогулки под Луной, я уже писала рассказы о вечной любви и, самой собой, в нее верила. Счастливое было время. Счастливое. Именно таким я его помню.
И вот на днях, приехав на красивую осень на дачу, обнаружила, что забыла дома электронную книгу, открытую на «Детях полуночи» Салмана Рушди. Вытащила из стопки книг, перевезенных из маминой квартиры, плохо, как я теперь понимаю, изданную, затертую (настолько, что пришлось переплетать: обложка от частого чтения школьными подругами развалилась) книгу «Таис Афинская», улеглась под плед и начала читать. И я снова там оказалась: в том времени, когда мне 13 и когда я еще верила в вечную любовь. И хотя сейчас я в нее не верю, хотя сейчас многие повороты сюжета кажутся надуманными и наивными… Хотя сейчас все (ну, хорошо – почти все) изменилось внутри меня и снаружи, я читаю эту любимую книгу детства с удовольствием и радостью. Ну, и, конечно, очень хочу поехать в Грецию. Я и тогда, когда читала ее первый раз, хотела. Но не думала, что когда-нибудь смогу. А вот когда была в Афинах впервые, все узнавала, хотя далеко не только благодаря «Таис Афинской». Мир меняется, дорогие люди приходят и уходят, а любимые книги остаются навсегда.