Не привыкли мы как-то мыслить о наших предках как о многоженцах.
А уж о древнерусских женщинах как о многомужицах — тем более.
И тем не менее несколько столетий после принятия христианства церковь не могла справиться с прочно укоренившейся привычкой жителей Древней Руси заводить дополнительных брачных партнеров.
Речь идет не только о князьях — как, например, о Владимире, у которого было пять законных жен и восемь сотен наложниц, или о Ярославе Осмомысле, который, помимо основной жены, имел наложницу Настаску; нет,традиции, позволяющие мужчине требовать добавки брачного брашна на пиршестве жизни, охватывали, похоже, самые широкие слои населения.
В древнерусских источниках есть немало информации о штрафах и иных карах за многоженство, при этом из самих текстов совершенно очевидно, что речь идет не о каких-то тайных любовницах, а о полноценном втором браке, существовавшем параллельно первому.
Например, в "Уставе князя Ярослава о церковных судах", в котором, на минуточку, 56 пунктов, параграф о карах за многоженство идет девятым по счету. Этот порядковый номер весьма красноречиво говорит сам за себя: проблема была явно не в диковинку и касалась не только князей, но и мужчин попроще.
Если мужчина вступит во второй брак, не расторгнув первый, то несет ответственность за это перед митрополитом. Жить ему надлежит с первой женой, вторая должна быть отправлена в монастырь.
Следующий пункт, десятый, прольется целебным бальзамом на застарелые раны гендерного неравенства на теле нашего общества: оказывается, некоторые женщины могли повести себя абсолютно симметрично, вступив во второй брак, не расторгнув первый:
Если жена, имея мужа, самовольно вступит во второй брак, либо начнет изменять своему мужу, то эту жену надлежит заключить в монастырь, а на ее второго мужа (любовника) митрополит наложит штраф.
Понимаю: наказания для разных полов не равновелики; мужчина мог просто откупиться деньгами и продолжить радоваться жизни, а женщина расплачивалась свободой; однако сам факт, что и слабый пол мог организовать себе при желании "гарем", недвусмысленно говорит нам о некоторых удивительных свободах женщины домонгольской Руси.
Теремной затворницей русская женщина стала значительно позже; чтобы обзавестись дополнительным мужем, нужно иметь определенный минимум свобод — перемещения, общения с противоположным полом и т.д.
В этих параграфах отчетливо видны следы еще не искорененной языческой вольницы. Древнерусское общество с трудом привыкает к моногамии и к контролю церкви за этими вопросами; с точки зрения последней абсолютно все разводы должны быть официальными и получить церковное одобрение.
Тогда как языческие разводы, скорее всего, проходили по "упрощенной процедуре": разонравившуюся жену просто выставляли за дверь с вещами, а то и без оных. Именно в таком положении оказалась древнерусская женщина из берестяной грамоты номер 9 (фатальная, видно, цифра для многоженства) по имени Гостята, чей муж просто взял себе новую супругу, а старую выгнал на улицу без имущества.
Интересно, что в девятом параграфе не указана сумма штрафа, которую должен заплатить мужчина за свою чрезмерную любвеобильность. Будто спохватившись, этот же самый текст, о карах за брак с двумя женщинами, повторяет параграф 17, однако уже с указанием "таксы" за подобные бесчинства: двадцать гривен.
Пункт 27 еще интереснее:
Если два брата вступят в брак с одной женщиной, то виновные должны будут уплатить митрополиту тридцать гривен, а жену следует заключить в монастырь.
Мне пока не встретился ни один профессиональный историк, который бы рискнул прокомментировать этот пункт.
Есть у меня некоторые подозрения, что в этом фрагменте мы имеем дело не с банальной распущенностью нравов, а с отголоском каких-то очень древних традиций.
От этого интереснейшего параграфа про братьев, женатых на одной женщине, можно перекинуть мостик к индийской полиандрии, которая была широко распространена в древности, да и сейчас еще встречается.
Вот моя давняя заметка ( по материалам С.В. Жарниковой):
Возможно, загадки сказки о мертвой царевне прояснятся, если сравнить ее сюжет с индийским эпосом "Махабхарата".
Почему богатыри живут в лесу, как отшельники? Разве им там место? Почему раньше они не задумывались о женитьбе, а потом вдруг решили все как один посвататься к царевне?
В "Махабхарате" как раз есть очень похожая, но куда более логичная история: братья Пандавы (их, правда, пятеро) живут отшельниками в лесу, а потом решают поучаствовать в состязаниях за прекрасную Драупади. Одолев соперников, братья решают, что, во избежание ссор, девушка будет их общей женой.
Кстати, в состязаниях им нужно было натянуть богатырский лук, что напоминает миф о женихах Пенелопы.
Вот и в русский фольклор проникли отзвуки этого древнего сюжета. Полиандрия в наших широтах — диковинка, поэтому история адаптировалась к местным реалиям, потеряв несколько логических звеньев и став от этого загадочнее.
Беру свои слова насчет "полиандрии в наших широтах" обратно: не такая уж, как видим, и диковинка...
Ну и разберем еще один момент — а сколько именно было жен в древнерусских "гаремах"?
Как видим из Устава Ярослава, речь идет о довольно скромных цифрах: здесь упоминаются только случаи двоеженства.
Интересно, что митрополит Иоанн (11 в) рекомендовал отказывать в причастии тем древнерусским гражданам, которые "бес студа и срама две жене имеют".
В "Повести временных лет" сообщается, что радимичи, вятичи и северяне "имяхуть же по две и по три жены".
Как видим, цифры весьма умеренные; в том же исламе дозволяются четыре супруги.
При чтении древних документов складывается ощущение, что разнообразие моделей брачного поведения у наших предков было проблемой лишь для церкви, которая активно занималась прополкой языческих традиций. Жители Древней Руси просто действовали под влиянием многовековых традиций, и привести их "в чувство" стоило церковным иерархам немалого труда...