В поп-психологии исподволь проводится идея о том, что травма - это нечто, что портит ребёнка, разрушает его невинную нежность. Требуется долгое лечение, чтобы человек вернулся к первоначальному идеалу, к счастью, которое полагается всем и каждому. Если счастья нет - всё дело в непролеченной травме. Мысль о том, что травма может быть тем, что создаёт нас, является кощунственным святотатством! То, что ряд важнейших качеств (вроде силы воли, например) могут быть выработаны только под давлением - выдумки тоталитарных советских психологов.
"Дед засек меня до потери сознания, и несколько дней я хворал, валяясь вверх спиною на широкой жаркой постели в маленькой комнате с одним окном и красной, неугасимой лампадой в углу пред киотом со множеством икон. Дни нездоровья были для меня большими днями жизни. В течение их я, должно быть, сильно вырос и почувствовал что-то особенное. С тех дней у меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким ко всякой обиде и боли, своей и чужой".
М.Горький, "Детство"
"И вот, милый друг, все было кончено для меня. Я увидел оборотную сторону жизни, ее изнанку; и с того самого дня лучшая ее сторона перестала существовать для меня. Что произошло в моей душе? Какая сила опрокинула все мои представления? Не знаю. Но с тех пор я потерял всякий вкус к жизни, ничего не хочу, никого не люблю, ни к чему не стремлюсь, и нет у меня ни желаний, ни честолюбия, ни надежд. Я все вспоминаю мою бедную маму на земле, посреди аллеи, и отца, осыпающего ее ударами… Мама умерла через несколько лет. Отец еще жив. Но с тех пор я его не видел… Гарсон, кружку пива!"
Ги де Мопассан, "Гарсон, кружку пива"
"Как же сказались на мне свойства родителей? Я думаю, что получил соединение сильной воли отца с талантливостью матери. Почему же не сказалось то же у братьев и сестёр? А потому, что они были нормальными и счастливыми. Меня же унижала всё время глухота, бедная жизнь и неудовлетворённость. Но именно она то и дело подгоняла мою волю, заставляла работать, искать.
Возможно, что умственные задатки у меня слабее, чем у братьев: я же был моложе всех и потому поневоле должен быть слабее умственно и физически. И только крайнее напряжение сил сделало меня тем, что я есть. Глухота — ужасное несчастье, и я никому её не желаю. Но всё-таки теперь признаю́ её великое значение в моей деятельности — в связи, конечно, с другими условиями. Безусловно, причин ещё множество: например, наследственность, удачное сочетание родителей, гнёт судьбы. Но всего предвидеть и понять невозможно."
К.Циолковский, "Моя жизнь"
Никому не избежать травм жизни. Но травма травме рознь, кому что прилетает и кто как держит удар. Если сравнить личность младенца с глыбой мрамора, то прожилки в нём и его структура - это врождённые задатки, а среда - это долото и стамеска в руках мастера. Травма подобна сильному удару. Без сильных ударов статуя может не выйти, но есть риск разрушения. Хорошо или плохо сильные удары? Когда как... Горький стал болезненно чувствительным, что, должно быть, вырастило в нём его талант писателя. А героя Мопассана это просто сломало, сломало навсегда.
Поп-психология занята тем, что сулит новую жизнь и перерождение. Посул новой, счастливой жизни является крайне выгодным бизнесом, своего рода продажа воздуха - точнее, продажа даже чего-то ещё более эфемерного, чем воздух - иллюзий и надежд. Каждый, кто научился продавать иллюзии и надежды, сам становится олицетворением воплощения этих иллюзий и надежд, отблеском света счастливого будущего, эдаким Данко, который за денюжку посветит фонариком в виде сердечка и не проведёт за собой, но хотя бы укажет - куда идти... И чтобы был спрос на Данко, очень нужна тьма, страх и страдание. Кому нужен такой герой в светлые и хорошие времена? Зачем идти куда-то, если и тут всё хорошо? А вот если всё плохо... Если дальше так жить нельзя и кажется, что хуже уже некуда... Вот тогда другое дело!
Поп-психология нередко намекает (хотя напрямую про это не говорит), что можно переродиться и стать новым человеком, что можно отмотать и переиграть свои старые травмы... Что есть некий образец абсолютно здорового и полного любви к себе человека, которым может стать КАЖДЫЙ их нас, если пройти правильные курсы или прочитать правильную книжку. Этот образцовый человек постоянно на позитиве, он принимает этот мир, он успешен, в ресурсе, любим и харизматичен. Счастье - оно же внутри, поэтому если правильно провести внутреннюю работу, то счастье гарантировано каждому. Так что можно сказать, что поп-психология предлагает в качестве товара возможное счастье. На ум приходят строки из Пелевина - "всегда рекламируются не вещи, а простое человеческое счастье. Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных случаях это счастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идет в магазин не за вещами, а за этим счастьем, а его там не продают". На рынке поп-психологических услуг можно попробовать купить счастье без вещей.
Это, мягко говоря, сильное преувеличение. Но поп-психология - это ведь в первую очередь маркетинговые ходы и рекламные манипуляции с целью извлечения прибыли, поэтому такие "преувеличения" неизбежны, неизбежны намёки на возможное перерождение, хоть на самом деле это невозможно, мы обречены быть собой, хоть и меняемся со временем. И глубокие травмы, эти раны души могут только превращаться в шрамы, но не исчезать. Почему так? Наверно потому, что именно они отчасти определяют нас. Они могут быть главными штрихами в картине нашего характера. В статье "Малая Родина" я сравнивал нашу жизнь с живым холстом, на котором скальпель опыта выводит кровавые узоры и иероглифы. Таким образом жизнь становится тем, что будет неизбежно болезненным, но потенциально красивым.
Конечно, это тоже своего рода преувеличение, сделанное в угоду художественной выразительности и наглядности, но в то же время не спроста писательница и теоретик литературы Гертруда Стайн говорила: "Если бы у Шекспира был психиатр, у нас бы не было его пьес и сонетов". Любое подлинное творчество - это отражение грани личности автора, оттиск узора его шрамированной души, а если психиатр своими препаратами заретуширует и смажет этот узор, то какое уж тут творчество? И не будет ли такого рода "исцеление" от травм гораздо большим злом, чем сама травма, если автор после такого лечения утратит свой творческий потенциал? Будет ли он сам согласен на это? В общем, всё не однозначно. Мне, как диалектику, вообще претит любая догматичная однозначность, потому что любая идея, даже самая благая, но доведённая до крайности, становится собственным отрицанием. Тотальное неприятие боли и страдания закономерно приводит к философии антинатализма. Антинаталисты проповедуют отказ от размножения, т.е. стратегический, тотальный отказ от жизни, потому что жизнь - это страдание, а страдание это плохо, однозначно плохо. Вот уж наглядный пример того, как из самых гуманистичных соображений можно прийти к полной бесчеловечности!