Скакать верхом на книге проще, чем кажется – и в то же время намного труднее, чем кажется. То есть, тут как – если вы решите, что управлять книгой просто, она вам таких фортелей покажет, что мало не покажется. А если вы убеждены, что править книгой – адский труд, то сами удивитесь, как легко она будет ходить под седлом. Мне в этом плане повезло, я езжу верхом на книге, которую написал сам – вернее, я поначалу думал, что мне повезло, и книга будет повиноваться каждому моему движению. Как же я глубоко ошибался – я понял это только когда «Тресказка» несколько раз сбросила меня в канаву, а потом и вовсе встала на дыбы и отчаянно заржала. Она как будто показывала всем своим видом, что мне не надо ехать в городок на краю земли, где улицы на окраине обрываются в звездную бездну, куда по вечерам бегают ребятишки с удочками. Я и сам чувствовал что-то неладное здесь, на краю земли – но мой долг не позволял мне повернуть назад, я должен был разобраться в том деле, ради которого меня послали сюда.
Меня никто не встретил – я, правда, и не ждал торжественных фанфар и цветов, но когда в гостинице мне объявили, что... да ничего мне там не объявили, не было в городке никакой гостиницы, а редкие прохожие равнодушно двигались мимо меня – две дамочки верхом на фантазийных романах, мальчишка на какой-то книге с приключениями, учитель, ведущий под уздцы учебник математики за какой-то класс, неприметный мужчина почему-то верхом на любовном романе, хотя почему – почему-то, кто я такой, чтобы судить людей... Прохожие не обращали ни малейшего внимания на мои «простите...», «...извините...», «...не подскажете...», и я уже подумывал о том, чтобы выбирать из двух вариантов – ломиться во все двери или развернуть «Тресказку» и ехать восвояси, - когда темнота подступающей ночи вцепилась в мой рукав:
- Пойдемте... да пойдемте же! Сколько вас можно ждать!
- Это вы... вы вызвали меня?
- Я, я... пойдемте...
Я пытался разглядеть в темноте хоть какое-то подобие женского силуэта – но чем больше смотрел, тем больше видел только темноту, и все больше убеждаюсь, что меня позвала... сама ночь.
- Что... что у вас случилось?
- Да пойдемте же...
- К-куда?
- Домой, естественно, не на улице же нам разговаривать...
- А... у вас есть дом?
- Ну а что тут такого, что я, по-вашему, на улице жить должна?
Обреченно направляю свою «Тресказку» в дом ночи, проходим мимо множества домов, которые, завидев ночь, ложатся спать, устраиваются на ночлег, стелют постели, ворчат, что вот, у тебя-то кровать, а я-то на диване сплю, ага, я знаешь, как дивану твоему завидую...
Дом ночи оказывается неожиданно уютным, но мне кажется, это потому, что я ожидал от него чего-то темного и зловещего – а если бы я пришел сюда в предвкушении уюта и тепла, то был бы поражен могильным холодом и мрачной обстановкой. Мы с Тресказкой устроились на большом диване перед чайным столиком, я еще в который раз задумался, как это ухитряются делать столики из чая.
...вы понимаете, они опять подозревают меня...
- Кто они?
- Да все, все! – ночь всплеснула руками, которых у неё не было, потому что у ночи не бывает рук, - вот как что ни случится, все – ночь виновата, ночь виновата, а я что, виновата, что в мою смену все случается, потому что темно?
- А что случилось-то?
- А-а, вы не знаете... трое уже...
- Погибли? Пропали?
- Погибли... вместе с книгами...
- То есть... ехали на книгах и...
- ...погибли вместе с книгами, понимаете? Тела находили утром...
- А... где именно?
- А, я вам не сказала? Так в прошлом же...
- В прошлом?
- Ну да, а что такого, почему бы человеку не оседлать старинную книгу и не отправиться в те далекие времена, когда эта книга была написана?
- М-м-м.... действительно.
- Вы мне не верите?
- Нет, просто первый раз сталкиваюсь с чем-то подобным... впрочем... просто мне никогда ничего такого не приходило в голову... А не покажете, где это было?
Обязательно покажу... поедемте же...
- Сейчас? Ночью?
- Вы что... боитесь меня?
- Нет, нет, что вы... ни в коей мере...
- Так поедемте же! – с этими словами ночь оседлала свою книгу, она так и называлась – книга ночи, я даже подумал, уж не за авторством ночи ли это записано. Нет, на обложке стоит имя кого-то другого, ладно, предположим. Мы углубляемся все дальше в лес, я еще подумываю, как бы наши книги не покусали друг друга – но вместо этого они принимаются друг друга обнюхивать и облизывать, будто увидели старых знакомых... Мне это кажется странным, впрочем, покажите мне нестранную книгу, так что черт их тут знает... И все-таки мне не по себе, кто знает, что там на уме у этих книг...
- ..сюда... – ночь пришпоривает свою ночь, ведет меня в темноту ночи, я еле вижу что-то дальше короткого кусочка тропы. Хочется подсветить путь хорошим фонарем, но понимаю, что тем самым рискую спугнуть ночь...
- Вот здесь... вот на этой границе пятнадцатого года...
- Две тысячи?
- Ну, разумеется, - ночь сверкает жёлтыми глазами, - Осторожнее! Да не скачите вы дальше, вы же сами погибнете, когда ваша книга упадет замертво!
- С чего это... а... ну да... она же написана в шестнадцатом году, спасибо, что напомнили... а ваша?
- Моя написана в глубокой древности, в тысяча восемьсот каком-то там... Она бы проехала тут без проблем, но я бы не стала рисковать...
- Хотите сказать, здесь какая-то преграда?
- Ну, конечно же здесь есть преграда, - преграда для тех, чьи книги написаны позднее! Сами же понимаете, если книга создана в пятнадцатом году, ни в какой девятнадцатый век она не просочится...
- Да, несомненно... – оглядываю лесную глушь, следы подков на дорожке, примятая трава – здесь замертво упала книга, её уже унесли, как и её несостоявшегося всадника...
- Свидетелей, разумеется, не было? – спрашиваю просто так, для себя.
- Ну, если не считать лес...
(продолжение следует)