Михаил Наумович Эпштейн — российско-американский философ, культуролог, литературовед, лингвист, эссеист, лауреат премий Андрея Белого, Лондонского института социальных изобретений, Международного конкурса эссеистики, профессор университета Эмори (США). Недавно в свет вышла его новая книга «Первопонятия. Ключи к культурному коду» (М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2022), в которой рассматриваются универсальные единицы языка и мысли, обладающие властью над общественным сознанием и определяющие бытие человека в культуре, но при этом с трудом поддающиеся определению и однозначному толкованию. Это и стало основным предметом нашего интервью. Беседовала Ирина Шлионская.
— Михаил Наумович, зачем изучать первопонятия?
— Первопонятия задают смысл и цель нашему существованию. Мы любим так, как понимаем «любовь», мы действуем и мыслим так, как понимаем «совесть» и «мудрость», мы чувствуем так, как понимаем «радость» и «грусть». Мы стараемся соответствовать тем понятиями, которые выработаны в языке народа и человечества, и это делает нас людьми. Мы живем по понятиям, а понятия формируют наше поведение в культуре.
— Вы описываете первопонятия в самых различных аспектах – как они интерпретируются в культуре, психологии, литературе, истории и т.д. Как вы считаете, могут ли одни и те же термины, их обозначающие, в разном контексте пониматься по-разному? Можете ли привести примеры?
— Конечно, многие первопонятия именно так и толкуются в книге — как многозначные и внутренне противоречивые. Например, игра в одном контексте — это вольная, беспорядочная деятельность без всякого регламента («детские игры»), а в другом — напротив, жестко привязанная к набору правил («спортивные игры»). «Возможность» в одном контексте — то, что может реализоваться, а в другом — то, что не может, ибо тогда оно перестанет быть возможностью. Много разных значений у понятий жизнь и смерть, слово и молчание. Молчит только тот, кто может говорить, т.е. это форма высказывания посредством воздержания от слов (неодушевленный предмет или немой человек не могут молчать, поскольку не могут говорить). Чудо — это нарушение законов природы, а вместе с тем сами законы природы (квантовые, эволюционные) основаны на таких случайностях, которые равнозначны чуду.
— Существуют ли какие-то первопонятия, которые есть, скажем, у одних народов и культур и отсутствуют у других? Например, вроде бы есть племена, у которых нет понятия времени. Также можно предположить, что у народов, которые поклоняются различным духам и божествам, не существует единого понятия Бога. Или это все же не так, и данные понятия существуют везде, только в разных формах?
— Есть универсальные понятия, которые в той или иной форме присущи всем культурам. Например, «хорошее» и «плохое», «смелость», «справедливость», «собственность», «кровосмешение», «взаимность» (обмен дарами)… Есть и специфические понятия. Например, у японцев — «ваби-саби»: красота несовершенного, мимолетного, потертого, изношенного. Некоторые российские понятия тоже с трудом переводятся на другие языки: тоска, пошлость, авось, надрыв. Тысячи понятий, существующих в английском, не имеют эквивалента среди исконно русских слов — и передаются путем заимствований, англицизмов: фитнес, шоу, митинг, менеджер, маркетинг, медиа, гаджет, бренд, интерфейс… Так что у лексических систем разных языков есть разные уровни: максимального сближения — и расхождения.
— На основании чего осуществлялся отбор понятий? Например, в перечень первопонятий вы не включили такие очевидные, казалось бы, термины, как бесконечность, бытие, Бог, время, мир, но в него вошли такие вроде бы второстепенные понятия, как безумие, возможное, возраст, глубина, грусть, жуткое, интеллигенция. Вам кажется, что эти понятия более важны? Или просто дело в том, что какие-то основополагающие термины анализируются в рамках рассмотрения других терминов?
— Автор обращается к одним темам, а не к другим, на том простом основании, что они ему более интересны, лучше изучены, резонируют с его эмоциональным и исследовательским опытом. Если вы полистаете Предметно-тематический указатель в конце книги, то увидите, что в ней рассматривается и много других понятий, кроме тех, что вынесены в названия глав. В том числе упомянутые вами понятия Бог, время, мир — им посвящены десятки страниц, даже больше, чем некоторым заглавным понятиям. А также разум, страх, язык, цивилизация… Например, статья «Вечность» во многом посвящена времени, а в статье «Судьба» рассматривается соотношение свободы и судьбы. Одни понятия контрастно выступают на фоне других.
Вообще я не ставил задачи охватить всю область первопонятий — для одного автора это вряд ли достижимо. Эта книга складывалась на протяжении сорока лет, и у меня, увы, больше нет в запасе такого срока. Есть ряд других замыслов, которые хотелось бы еще реализовать. Главное — метод работы с понятиями, и для его реализации шестидесяти вполне достаточно. И так книга получилась весьма толстая и тяжелая!
— Если каждому из понятий можно дать определение в нескольких словах, то не получается ли, что смысл термина «первопонятие» достаточно условен? Ведь в принципе, чтобы дать определение любому слову в языке, требуются другие слова. Или можно говорить о первопонятиях только как об универсальных архетипах, а не о языковом явлении?
— Все-таки первопонятия в книге описываются не в нескольких словах, а в среднем на 10-12 страницах. И каждое — это приключение идей, со своим сюжетом, коллизией, иногда неожиданной развязкой. Вообще задача книги не «определять» — определения соответствующих слов можно найти в любом толковом словаре; а раскрыть смысловую многосложность, проблемность каждого первопонятия. Эти предельно емкие по смыслу и предельно сжатые по выражению единицы мышления обладают властью над общественным сознанием и определяют наши личные жизненные цели и поведение. Например, для многих «любовь» — это стремление присвоить, поглотить, переварить предмет. Как в анекдоте: «Помидоры любишь? — Кушать да, а так нет». А можно понимать любовь как самоотдачу, вплоть до самопожертвования. Или вот, казалось бы, самоочевидное — вещь. Чем она отличается от предмета? Почему можно сказать «предмет разговора» или «он сделал хорошую вещь», но нельзя заменить одно слово другим в данных высказываниях? Почему из того же корня «вещь» происходят слова, не означающие ничего материального: «вещать», «весть», «вещий»? Почему «овеществление» и «вещизм» — это плохо, а сказать о чем-то «это вещь!» — похвала?
Первопонятия порой вмещают собственную противоположность. Например, при анализе понятия судьба мы приходим к выводу, что оно заключает в себе не только понятие необходимости, но и, как первичное, понятие свободы. Только свободный человек, бросающий вызов обстоятельствам, может иметь судьбу — в этом отличие фатализма от детерминизма. Парадокс веры в том, что она обращена, как правило, к чему-то маловероятному или даже невероятному. Обаяние не только отличается от красоты, но и противоположно ей. Всем нам знакомая эмоция удивления считается источником познания и причиной зарождения всех наук, а корень этого слова тот же, что в словах deus, theos (бог). Каждое первопонятие — это клубок проблем, которые и распутываются в статьях, разделенных на главы-ниточки.
— Если мы говорим о первопонятиях, определяющих культурный код всего человечества, то можно ли говорить и об изначальной общности языка? Ведь, как гласит миф, некогда все человечество говорило на одном языке, но когда люди решили строить Вавилонскую башню до неба, Бог в наказание смешал языки строителей и они перестали понимать друг друга…
— О происхождении языка существует столько же теорий (и мифов), сколько о происхождении жизни, и ни одна из них не считается доказанной. Это великая тайна, к которой даже профессионалы редко дерзают прикасаться. Спекулировать на тему происхождении языка — почти то же самое, что физикам или инженерам пытаться построить вечный двигатель. Еще в 1886 году Парижское лингвистическое общество фактически запретило любые дебаты по этому вопросу.
— Система первопонятий является чем-то незыблемым, или она может меняться, какие-то понятия могут со временем исчезать и трансформироваться? Может быть, в последнее время появились какие-то новые универсальные понятия, влияющие на культурный код человечества?
— Система первопонятий может трансформироваться, но крайне медленно. Например, очень распространенное в Средние века понятие «ангел» постепенно стало исчезать из западной культуры — но на рубеже 20–21 веков отчасти возродилось, используясь не только в популярных религиозных текстах, но и в кино, в литературе. Среди понятий, вошедших в планетарный обиход в последнее время, можно назвать компьютер, интернет, искусственный интеллект; виртуальный, цифровой (дигитальный); зеленые, климат, экология; пандемия, вакцина… В ходе глобализации возникает все больше таких повсеместно значимых понятий, но надолго ли они удержатся при нынешнем темпе ускорения исторических процессов — трудно предугадать.
— Какими методами можно изучать первопонятия?
— В теоретическом введении к книге я объясняю, в чем специфика моего подхода — философско-проблемного, в отличие, например, от лингво-когнитивного. Но возможны и другие. Например, есть прекрасный инструмент статистического исследования истории понятий — Google Ngram Viewer. Он очень прост и работает на нескольких языках, в том числе русском. Вы выбираете язык и период, скажем, от 1800 года до нашего времени — и автоматически вычерчивается диаграмма и частота употребления данного слова или имени в разные годы и десятилетия (всего в базе данных примерно 8 миллионов книг и 500 миллиардов слов). Одним нажатием клавиши можно установить, как менялась их популярность за последние двести с лишним лет — и далее искать объяснения такой культурно-исторической динамики. Например, слово любовь находилось на пике употребления в первые два десятилетия 19 века, потом его употребление непрерывно падало до 1980-х годов и лишь в постсоветские годы стало заметно подниматься. Употребление понятия совершенство резко упало по частоте на рубеже 19-20 веков. Понятие гений употреблялось чаще, чем талант, до 1830-х годов, потом соотношение изменилось. На протяжении всего наблюдаемого периода понятие зло использовалось чаще, чем добро, а правда — чаще, чем ложь. Понятие судьба достигло низшей точки употребления в начале 1930-х годов, а с 1980-х начался резкий подъем. Кроме того, для каждого года или периода Гугл приводит фрагменты из книг с соответствующими словами — богатейший материал для исследований.
Я привожу эти факты, чтобы подчеркнуть: интеллектуальную историю, в том числе историю понятий, можно изучать самыми разными способами: философскими, культурологическими, лингвистическими — и статистическими. В идеале все они должны совмещаться.
— Как вы считаете, какие первопонятия особенно актуальны для нашего времени, для мира, каким он является сейчас, если взять хотя бы европейскую цивилизацию?
— Я бы выделил такие понятия, как реальность, сознание, бессмертие, власть, будущее, творчество. Они актуальны в связи с движением современной цивилизации к построению альтернативных реальностей, достижения физического бессмертия, изучения природы сознания.
Например, проблема реальности актуальна в связи с возникновением виртуальной реальности. Недавно вышла книга Дэвида Чалмерса «Реальность+» — как раз о философии виртуальных миров. В перспективе технического развития они по степени своей физической достоверности все менее будут отличаться от «реального», что позволяет и этот мир, нас окружающий, истолковать как «виртуальный», созданный по программе и управляемый Программистом. Я об этом писал еще в своей книге «Религия после атеизма. Новые возможности теологии» (АСТ-пресс, 2013).
Активно обсуждается тема бессмертия, в связи с развитием новых медицинских и генетическими технологий. А также проблема сознания и мозга: почти каждый год выходят «революционные» книги по нейробиологии, нейропсихологии, когнитивистике. Проблемы творчества заостряются в контексте драматических взаимоотношений искусственного и естественного интеллекта.
— Какие понятия являются основополагающими, самыми важными лично для вас и почему?
— Помимо вышеупомянутых, для меня особенно важны: возможное, новое, любовь, человек, душа, возраст, мудрость, мышление, интересное. Одним я посвятил целые книги («Философия возможного», «Любовь», «Отцовство», «Энциклопедия юности»), другим — большие статьи.
Почему одни понятия мне ближе других — вопрос того же порядка, «почему я — это я, а не кто-то другой».
— Очень любопытна глава «Письмо», в которой вы рассматриваете потребность писать как желание оставить свой след во времени и пространстве, как подтверждение самого существования человека. Но ведь изначально письменности у людей не было. Откуда же взялась потребность выражать себя посредством письменного слова, если речь идет не о простой коммуникации? Или она сформировалась в процессе эволюции?
— Речь, письмо, наскальные рисунки, изготовление утвари и орудий труда, религиозные обряды, в том числе связанные с переходом через грань миров (инициация, похороны) — все это различные проявления способности человека выходить за границы природы. Этим занимаются культурная и философская антропология, а объяснения этой способности предлагаются разные, в том числе религиозные, эволюционные, когнитивные. Например, философ Макс Шелер обсуждал эти вопросы в своей книге «Положение человека в космосе».
— Если говорить о творчестве, то все же какое понятие первично – человек, условный гений, который создает творения; средства, которыми он это создает – живопись, слово, письмо и т.д.; или продукты его творчества — стихи, картины? Ведь получается, что без творца нет и творчества, но людям в первую очередь важен и интересен конечный продукт, который уже отчужден от своего создателя. Т.е. объект творчества отчужден от его субъекта…
— Тут нельзя оперировать категориями «первичное» и «вторичное». Творец становится творцом, если он творит. А творит он только в том случае, если производит некое творение. Эта троица: «творец — творит — творение» — так же неслиянна и нераздельна, как христианская: Бог–Творец, Бог-Сын и Бог — Святой Дух. Еще пример из грамматики и логики: субъект — предикат — объект. Нельзя оторвать субъекта от объекта, они имеют смысл только в отношении друг друга.
— Во многих статьях вашей книги есть отсылки к «электронной» реальности – компьютерам, интернету и проч. Насколько сильно, по-вашему, эта кибернетическая реальность воздействует на трансформацию тех или иных понятий и появление новых? Не пора ли в связи с этим говорить о создании принципиально новой культуры с новыми «кодами»?
— Культура — это совокупность орудий, образов и символов, посредством которых человек преображает окружающий мир, «очеловечивает» его. Суть новейших электронных технологий (интернет, искусственный интеллект) заключается в том, что человек создает не просто орудия, образы и символы, а нечто подобное самому себе, — нового субъекта, наделенного разумом, а может быть, в перспективе, и свободой воли (о, как это опасно!). Тем самым человек поднимается на уровень Творца, создавшего человека по своему образу и подобию. В свою очередь, мы по своему образу и подобию создаем умные машины, киборгов и передаем им дальше эстафету, полученную от Творца.
Это действительно уникальная ситуация – когда человек выступает как Бог, создающий новые миры, которые постепенно начинают приближаться к фактуре первичной реальности, в которой мы родились. И со временем нам будет все сложнее отличать одну реальность от другой.
— Как вы думаете, могут ли электронные алгоритмы когда-нибудь заменить человека-творца? Мы постоянно слышим о том, что компьютеры теперь способны сочинять музыку, стихи, рисовать картины… Не получится ли так, что в будущем творческий человек превратится просто в придаток машины и станет генерировать тексты, музыку, произведения искусства, всего лишь задавая нужные параметры в программе?
— Не думаю, что это когда-нибудь случится. Можно провести аналогию с физическими способностями человека и машин. Параметры созданных человеком транспортных средств намного превышают наши физические возможности. Автомобили и самолеты движутся быстрее людей, но никто при этом не отменяет ходьбы и бега, последние даже становятся самостоятельными видами спорта, в которых человек соревнуется с подобными себе. Например, в автомобильных гонках задействованы возможности и человека, и машины. И в будущем человек станет интеллектуально взаимодействовать и состязаться с другими людьми, уже вооруженный возможностями искусственного разума, в сотрудничестве с ним.
— В таком случае, не допускаете ли вы, что наш мир на самом деле является Матрицей, как в известном фантастическом фильме (кажется, в главе «Реальность» вы затрагиваете эту тему)? И если допустить такую возможность, то для каждой матрицы могут существовать свои культурные коды, универсальные только в ее пределах? Ну, к примеру, представим себе мир без поэтов или в котором отсутствует любовь как чувство…
— Представление о нашем мире как о матрице или симуляции, управляемой с компьютера, расположенного в другом мире, находит все более широкое распространение. Причем не только в массовом обществе, но и среди ученых и экспертов. Аналитики Банка Америки (крупнейшего в США) даже оценили в 20-50% вероятность того, что мы живем в матрице — но, скорее всего, никогда не узнаем об этом. Илон Маск полагает, что есть лишь один шанс из миллиарда, что мир НЕ представляет собой матрицу.
Один из его аргументов — стремительный прогресс в построении виртуальной реальности за последние сорок лет. Когда-то компьютерные игры сводились к перебору абстрактных геометрических узоров, точек и линий. А теперь значительная часть населения Земли проводит много времени в многообразном и красочном виртуальном мире, полном захватывающих приключений и переживаний. Нет никакого сомнения, что через тысячу или десять тысяч лет — срок, ничтожный по историческим меркам, — виртуальная реальность станет не только неотличимой от «натуральной», но и превзойдет ее по богатству зрительных, звуковых, осязательных и прочих параметров.
Нельзя исключить, что другие миры созданы на основе других матриц, с иными физическими и культурными параметрами. Но мир без любви или без поэтов — это не такое уж сильное допущение. В нашем мире тоже были периоды и культуры, где отсутствовало понятие об индивидуальной любви. Считается, например, что в европейском мире она зародилась только в 14 веке, с Данте и Петраркой. А Платон, величайший философ, призывал полностью изгнать из государства поэтов. Так что разные понятийные матрицы могут вполне существовать и в рамках нашего единственного мира.
#современнаялитература #интервьюсписателем #формаслов