Когда Старпом вошел в паб, все присутствующие затихли и повернулись в его сторону. Потом, так же синхронно, повернулись в сторону крепкого седого мужика с черной повязкой через глаз. Тот внимательно рассмотрел гостя и степенно кивнул. Окружающие немедленно потеряли к Старпому интерес, загомонив как ни в чем ни бывало. Старпом, хмыкнув, подошел к столу, за которым сидел одноглазый и, не спрашивая разрешения, уселся.
- Привет Белл… Мои пилоты тут?
- Один тут… Островитянин, не знаю, как звать.
- Хаву Пасарува… - Старпом развел руками, - Ну так назвали.
- Да мне насрать. Второй, который Дуан, побежал по бабам. А ты что у нас забыл? Старика решил навестить?
- Да.
- Рад был тебе?
- Ты же его знаешь — он всегда рад гостям.
- Как он радуется гостям тут все в курсе. Все… - Белл достал трубку из вереска и принялся её набивать, - А ко мне зачем пришел? Только не говори, что соскучился….
-А почему бы и нет? Это место напоминает мне о многом. А ты — неотъемлемая его часть.
- Брехло… Брехло и льстец… Ладно — че надо?
- Я собираюсь на Континент. Кто там сейчас рулит делами вместо Падди?
- Финн… И он тебе будет не рад.
- А я и не бутылка виски, чтобы он мне радовался.
- Я имею ввиду, что ты всегда приносишь с собой неприятности, а у него их и так хватает последнее время.
- А так-же, по старой памяти, решаю проблемы.
- В том и проблема, что создаешь ты их столько же, сколько и решаешь. Взбаламутишь воду, потом тебе надоедает и ты сваливаешь. А мы остаемся.
- Ты сам настаивал, чтобы я свалил. Помнишь?
- Да. И ты намерен мне это припоминать до гроба?
- Возможно. Возможно, еще немного за ним. Я злопамятный. И мне обидно, что ты не оценил.
- Я оценил… Но мне на это потребовалось время. А ты мне его не дал. И никому не дал. Тебе нужно было признание прямо тогда. Сразу. Но мы были слишком заняты скорбя о Конноле, чтобы в достаточной степени восхищаться тобой. Наша вина, не спорю….
- Красиво сказано. Серьезно… Раньше у тебя было туго с красноречием. Ты читать начал?
- Да. У меня сейчас много свободного времени. Выпьешь что-нибудь?
- Не откажусь.
- Тогда принеси себе стакан.
- Так и пьешь только свое?
- Я пью только лучшее. И извиняться за то, что мой виски лучше чем тот, что подают у стойки не собираюсь.
- И опять таки красиво сказано, - не прекращая говорить Старпом дошел к бармену за стаканом и вернулся, - Чтобы ты не делал — продолжай. С тобой стало интересно разговаривать.
- Заткнись, а… Давай, лучше, поговорим о чем-то более приятном. Падди рассказывал парням, что когда ты его вытаскивал, вам удалось стырить смазливую послушницу с сиськами как футбольные мячи. Это правда?
- Чистейшая….
- И куда ты её дел?
- Решил гульнуть налево?
- Просто интересно. В верности ты не замечен, так что держу пари, вы давно разбежались.
- Ну, в какой-то степени ты прав, однако, я устроил её коком на свой корабль и мы с ней были вместе примерно полгода.
- А из-за чего расстались?
- Это произошло внезапно, так что обговорить данный вопрос мы не успели….
- То есть ты не сказал бедной девчонке, что бросаешь её и она ждет тебя, пока ты тут развлекаешься?
- Я её не бросил. Просто внезапно и без предупреждения исчез. И, поскольку мы не оформляли наши отношения, требовать от неё сидеть и ждать меня я не могу. Тем более, что как ты справедливо заметил, верность не мой конек.
-Как обычно — соблазнил, потрахал и исчез?
- Я их всех, вообще-то, спас!
- Это не отменяет того, что ты ведешь себя с женщинами как скотина.
- Ну вот и поговорили о бабах… - Старпом сокрушенно развел руками.
Белл некоторое время смотрел на него единственным глазом, потом достал из под стола бутылку и разлив, наклонил свой стакан, легко звякнув им о старпомовский.
- Давай просто пить… Каждый раз, когда нам захочется осудить друг друга за что-то, просто будем опрокидывать стакан.
- Так мы быстро нажремся…, - Старпом, взяв стакан, деликатно посмаковав напиток, -А, когда протрезвеешь, передай Финну, что если он не хочет чтобы я у него задерживался, пусть заранее подыщет мне пару толковых ребят.
- Ребят? Или девчат?
- Не принципиально. Мне, просто, понравилось передвигаться на кораблях… Машина, это все-таки не то. Это, по большому счету, современный вариант лошади, после которой у тебя точно так же болит спина, жопа и голова. А корабль, это как дом. Там можно обстроится с комфортом и с комфортом же путешествовать.
- Ты купил себе корабль?
- Катер. Он сейчас строится на верфях у сасанахов, - Старпом проследил как Белл залпом опрокинул стакан, - И не осуждай меня. Корабли они строить умеют. Тем более, ты сам знаешь, как я добываю деньги на свои хотелки.
- Тут согласен. То есть, тебе нужны люди на корабль?
- Не только — я планирую еще как следует оттянуться на Континенте, но, в перспективе, если мне понравится с ними работать, я возьму их к себе на катер.
- Ты же понимаешь, что при таких раскладах толковых Финн тебе не отдаст? Это все равно, что похоронить. А толковых у нас мало.
- Я делаю ставку на то, что мои представления о том, кого считать толковым кардинально отличаются от оных у Финна.
- Понял. Скажу ему, чтобы дал тебе тех, кого не жалко.
- Главное, чтобы на ходу не ссались.
- Это уж как получится.
….
Маммалу, как и любого островитянина, всегда окружали знаки. Они были во всем: в полете птиц, плавании рыб, колыхании листвы на деревьях. Он твердо знал, что с утра надо быть особенно аккуратным, так как первое, что ты увидишь — верная примета и надо стараться увидеть что-то хорошее, например сытую чайку. Тогда день пройдет по кайфу и на расслабоне. Если же ты увидишь метлу или лопату — это очень плохо. Придется работать. Работа его всегда расстраивала. Если ты работаешь, значит у тебя мало маны. Ведь те, у кого её много, не работают. Им все само падает в руки.
Вот Тонрон, например, никогда не работал. Он просто ходил и ему все давалось так. Спелый плод падал с дерева прямо ему под ноги, море выносило почти новые штаны, а ветер срывал листья ракаупы и бросал их точно на дыру в его крыше. Да... Тонрон имел много маны. Столько, что даже продавал её. Маммала, как-то, тоже покупал и немедленно, всего через неделю, нашел один ботинок. Второй, правда, не нашел. Как сказал Тонрон — мало маны купил. Купил бы больше — нашел бы оба. Или неправильно просил Мир. Потому, что мир живой и слышит твои желания. На как всегда бывает — либо ухо закладывает, либо отвлекается, либо просто не может понять, что ты там бормочешь.
За корзину яиц Тонрон был готов обучить любого как правильно говорить, чтобы Мир тебя слышал, но где-ж её взять! А те, у кого есть и так маны имеют будь здоров. Тонрон говорил, что они все у него учились, поэтому такие богатые, но молчат, потому, что об этом нельзя говорить. Потому, что Мир не любит когда хвастаются такими вещами. Только Тонрон может хвастаться. Он умеет просить и ему разрешили.
Маммала в это не верил и пошел к Буквоту, который предложил скинуться всем у кого сколько есть яиц, заплатить Тонрону, чтобы тот его обучил, а потом он, тайком, расскажет секрет остальным. Набралось примерно с дюжину, когда Мир понял, что Буквот хочет его обмануть и разболтать секрет. Он заставил Буквота сожрать все яйца, чем разрушил весь их план. Это было обидно. Еще обиднее было, что Точилка, назвал его дураком, который скинулся Буквоту на яичницу. Бездуховный он, что с него взять… Точилка, словно услышав мысли приятеля, повернул голову и толкнул Маммалу в бок.
- Ты о чем опять задумался?
- О приметах. Ты вот что с утра видел?
- Наримана… В штанах….
- Ох… - Маммалу аж передернуло, - Это плохая примета….
И он был прав. Одежда была вернейшим индикатором настроения Наримана. Обычно он носил длинный бурнус, в котором было удобно лежать на топчане попивая кофе. Когда же Нариман облачался в штаны и рубашку, это значило, что его обуревает жажда деятельности.
В этот момент на глаза было лучше не попадаться, так как тебя обязательно заставят что-то делать — мести, перетряхивать запасы или мыть посуду. И с тех пор как Нариман перебрался на борт «Марибэль», подобные приступы случались с ним все чаще. Видимо, судно заставляло его вспомнить, что когда-то он был морским офицером, засыпавшим и просыпавшимся под гудение механизмов, плеск волн и гул ветра в снастях и скрежет стального набора в недрах корпуса.
И эти воспоминания будили в Наримане жажду деятельности. Началось все с внешности. Он тщательно расчесал и подстриг бороду, после чего долго и вдумчиво крутил усы, пока те не стали завиваться вверх аккуратными колечками. Потом принес с берега ящик, в котором лежали его скромные пожитки и извлек оттуда китель. При виде него, висящего на плечиках в каюте, Маммалу с Точилкой пробил холодный пот. Если штаны с рубашкой сулят столько работы, то что будет, если Нариман облачится в китель, страшно подумать! До этого, правда, пока не доходило, но все равно стоило, на всякий случай, свалить на рыбалку, а то мало-ли?
Вскочив, они оба начали пробираться вдоль надстройки к сходням. Надо во чтобы-то ни стало добраться до лодки, а там уже можно делать вид, что не слышат грозных окриков. Все равно, к тому времени, как они вернутся, Нариман уже остынет. Но план провалился. Точнее разбился о стоящую у сходен Чуму, которая, с недавнего времени, вызывала у них смешанные чувства.
По большей части, конечно, возбуждение. Юное тело, прикрытое полупрозрачной тканью, вызывало мгновенный переток крови сверху вниз. Нариман предупреждал не лезть к ней, да и её приятель, увешанный оружием и разглядывающий тебя холодным спокойным акульим взглядом тоже выглядел недобро.
Но главная проблема была именно в Чуме. Один раз, как обычно отлынивая от работы, они забрались в кусты возле пляжа и собирались, было, завалиться дрыхнуть, как вдруг увидели Чуму, бредущую вдоль кромки воды. Решив, что та собралась купаться и предвкушая волнующее зрелище, Маммала с Точилкой принялись внимательно наблюдать за ней. Однако Чума, вместо этого, достала крысу. В Островах крысы, оставшись без людей, быстро сходят с ума и умирают, но на «Марибэль», которую покинули относительно недавно, еще оставалась небольшая популяция. Которая быстро сходила на нет, и, теперь, было понятно почему.
Думая, что её тут никто не видит, Чума разорвала крысу, выпила из тушки кровь и принялась жадно пожирать сырое мясо. Потом выкинула ошметки в море, тщательно умылась и пошла обратно. Маммала и Точилка же остались сидеть с выкаченными от ужаса глазами. В Островах встречалось всякое. И даже людоедство не было чем-то из ряда вон выходящим, так что сложно было сказать, почему поедание крысы их так шокировало. Наверно, все дело было в том наслаждении, с которым это было проделано.
Так что теперь вожделение было обильно перемешано со страхом. Федор, раздеваясь, частенько щеголял укусами по всему телу. И если она умудряется так кусать парня, чья кожа и мышцы по твердости похожи на черное дерево, то из них она точно одним махом ломоть выдерет. Поэтому, увидев Чуму, они оба, не сговариваясь, застыли. Та же, заметив их, развернулась, перегораживая путь к бегству.
- Стаять! Куда пашли?
- Мы это… Рыбачить!
- Ни нада! Вечиром рыбачить пайдете. Сийчас Нариман вилел вам работать.
- Не. Он вот только что сказал идти — рыбу ловить.
- Я такого не говорил… - сглотнув, Маммала и Точилка обернулись к подошедшему сзади Нариману, - Видит Небо, я еще в здравом уме и, пока, помню, что кому говорил, а что нет.
- Да мы это, дядя Нариман… Просто мы все сделали!
- Все сделали? - Нариман обвел рукой палубу, - Разве это судно похоже на то, на котором «все сделано»?
- В смысле: «Все что вы говорили».
- Я вам велел идти и красить.
- Да мы красили, дядя Нариман!
- Разве это судно похоже на то, где все покрашено?
- Дядя Нариман! Ну мы пока в одном месте красим, в другом оно уже заржавело!
- Значит надо красить быстрее! Дех, дех!!! Пошли!
Понурив головы, Маммала с Точилкой потопали за краской и кистями. Нариман, убедившись что те не залезли куда-то спать, а взялись за дело, удовлетворенно кивнул и повернулся к Чуме.
- Благодарю вас, Ханом. Попробуют сбежать — гоните их обратно.
- Харашо! Йа тут пастаю. На вахти!
- «Вахта»… - Нариман с наслаждением втянул носом воздух, - Видит Небо, Острова меня почти поглотили. Я уже почти сам стал островитянином. Но это все будит во мне воспоминания о молодости….
- Вы на флоти служыли… Федар разказывал….
- Да. В береговой охране.
- Здорава. Вы, навернае, много панимаете в караблях?
- Видит Небо — меньше чем хотел бы, но достаточно, чтобы достойно исполнять свои обязанности.
- Вы этаму учились?
- Да, ханом… Долго.
- Эх… - Чума тяжело вздохнула, - Всиму нада учится….
- Я считаю, что это прекрасно, ханом.
- Пачиму?
- Представь, что ты сразу бы знала все? Это скучно. Никаких тайн, никаких загадок. Всё вокруг сплошь понятно, рутинно и буднично. Да Небо свидетель — я так тут и жил. Шторма, судоходный сезон, опять Шторма. Все вокруг исхожено, вокруг, почти все время одни и те же лица. И от этого тобой начинает овладевать апатия. Перестаешь что-то хотеть.
- А пачиму вы сюда атправились, есливам тут скучна?
- Потому, что так было надо, ханом. Скука предпочтительнее тех грез, в которых я тонул.
- Вы танули?
- Метафорически. Но итог мог быть не менее печален. Я благодарен Небу, что оно послало мне агха-йе Каната. Он поверил в меня, он дал мне место, где я мог подумать, он дал мне людей, за которых я отвечаю. И это помогло мне очистить разум и не пойти ко дну.
- Сложна… Я ни паняла….
- Возможно, это и хорошо, ханом… - Нариман грустно улыбнулся, - Такие вещи тяжело понять не окунувшись в них.
- Йа ни паэтаму ни паняла. Вы гаварите очинь сложна. Как ф книгах. Миня учили читать, толька я плоха читайу, патамушта фсе очинь длинна и сложна. Йа толька адну книгу смагла прачитать да канца. Пра диривянного мальчега, каторый был тупой.
- Ты прочла минимум на одну книгу больше, чем эти двое, - Нариман указал в сторону орудовавших кистями Точилки и Маммалы, - Они даже так читать не умеют. И не хотят...
- Миня Лисса научила. Ана фсех читать заставила.
- Кто эта достойная? Я не помню её в вашей команде.
- Патамушта ана дома асталась. Ана на каком-та остраве жывет. Мы иё падвазили. Ана очинь умная, но фсе время сердитая.
- Почему?
- Гаварю жы — очинь умная. Паэтаму фсе вакруг тупыи и иё раздражают.
- Понимаю… - Нариман не смог сдержать улыбку, - Да, умным людям часто тяжело в этих местах… Значит она учила всех читать?
- Толька миня и Федара. Астальныи умели. Но ана гаварила, што ани фсе равно тожы тупыи и мала читают.
- Как у нас говорят: «Бедняку никогда не будет достаточно хлеба, богачу — золота, а мудрецу — знаний».
- Навернае… - согласно кивнула Чума, и покрутила головой, - Йа забыла, што думала….
- Ничего, ханом, ты, наверняка устала после бессонной ночи. Не удивительно, что мысли путаются.
- Не! Йа уже привыкла — мне нармальна. Ани у мну фсегда так путаются.
- Ладно. Тогда тебе будет нетрудно последить тут, чтобы они никуда не сбежали? Я хочу проверить, как идут дела у двух других. А то у меня в каюте лампочки «бах»! Просил посмотреть. Уж больно мне свет в жилище нравится!
Чума согласно "угукнула" и Нариман, попрощавшись кивком головы, пошел в сторону надстройки.
….
Ержан электричеству не доверял. В его понимании, это была подлая и коварная штука, которая сидит притаившись, чтобы укусить в самый неожиданный момент. Острое лезвие или шип можно увидеть. Горячую железку — почувствовать, если не хватать сразу. А ток никак себя не проявляет. Ты можешь десять раз коснуться безобидной на вид проволоки и ничего не будет, а на одиннадцатый тебя долбанет так, что сандалии слетят. Та еще дрянь.
Так что он с радостью взял на себя обязанность таскать тяжелую лестницу и инструменты, лишь бы не лезть в это все руками. Пин относился к ударам током более равнодушно. Навтыкав в свои кучерявые волосы отвертки он копался в распределительном щитке, изредка вздрагивая и шепотом ругаясь. Причем, в основном, не на подлый ток, а на тех кто это все тут накрутил.
Нет — обругать предшественников для мастера это, конечно, святое, однако сделана проводка была действительно через известное место. После пожара в машинном восстановили её наспех, так что, несмотря на то, что удалось даже обнаружить схемы, которыми, судя по виду, разве что не подтирались, понять, что тут к чему задачей было нетривиальной.
- Так не пойдет… - наконец заключил Пин слезая и оглядываясь.
- Что не пойдет?
- Ничего не пойдет….
- И как быть?
- Разобраться надо, как это работает.
- Не, я сразу пас… Это же електричество. Там почти как колдунство.
- Не. Тут все просто. Провода идут от щитка через коридор и расходятся по каютам. Просто?
- Просто.
- Так… Это мы поняли. Теперь дальше — провода расходятся по каютам, а там лампочки. Лампочке нужно два провода. Тоже, вроде, просто...
- Ага. А из-за чего лампочки горят?
- Погоди… - Пин глубоко задумался, - Если они горят, значит там что-то неправильно где-то, так?
- Так.
- Значит, надо просто найти, где не так, правильно?
- А как?
Пин, который понимал, что он сейчас самый умный и с него весь спрос, тяжело вздохнул и огляделся. Ученичество у «Восьмипалых» много знаний не дало. Нариман был прав — как механики, те были сущей катастрофой и их клиентов спасало, во многом, то, что оба были ленивы и привыкли спихивать работу на учеников. Так что учился Пин, фактически, сам, методом проб и ошибок. Это выработало в нем философское отношение к неизбежным неудачам и дало определенный опыт, позволявший избегать как вышеупомянутых неудач, так и следовавших за ними побоев. Поэтому, после того как не удалось решить проблему с наскока, Пин решил прибегнуть к старому проверенному способу: разобрать и собрать обратно, который помогал куда чаще, чем можно было подумать.
- Есть идея! Мы, сейчас, вскрываем все коробки, отключаем каюты и плафоны, после чего проверяем, чтобы провода не были нигде порваны. Потом собираем все назад по схеме.
- Зачем?
- Так мы будем точно знать, что все собрано правильно.
- А проще никак? - прикинув масштаб работ Ержан заметно приуныл, - Если все вскрывать, то это сколько работы!?
- Есть предложение получше?
- Может у саргашей спросим?
- Саргаши там главный двигатель дочинивают, - Пин не был уверен, что есть такое слово, но ислас позволял и не такие вольности, - Сунемся — в лучшем случае пошлют.
- А в худшем?
- Шабрить заставят….
От слова «шабрить», Ержана аж передернуло. Он обладал более непоседливым характером чем Пин, так что если тому шабрить было просто скучно, то Ержана этим можно было пытать. Поэтому, схватив лестницу, он с готовностью поволок её к началу коридора, умудряясь еще и подгонять Пина жестами. Через час все выглядело так, будто внутри взорвался снаряд. Заглянувший проверить, как дела Нариман покрутил головой, осматривая болтавшиеся на одном болте крышки распредкоробок и щитков, валяющиеся на полу плафоны, торчащие концы проводов и плотную пелену папиросного дыма, через которую живописно пробивались лучи света из открытых кают.
- О Небо! У вас тут все в порядке?
-Да… Все отлично… - заверил показавшийся из этой пелены Пин, сматывая самодельный тестер из лампочки и батарейки от карманного фонаря, - Все провода целые, все проверили, сейчас правильно уложим и должно заработать.
- Вы обедать будете?
- А можно мы тут поедим? Я боюсь, что если уйду, потом не вспомню, что к чему.
- Можно! Сейчас принесу! Видит Небо — хоть за вас мне не стыдно перед людьми. Вот как надо работать!
С довольным видом крутанув ус, Нариман ушел. Пин, вздохнув, вытащил очередную папиросу и оглянулся на Ержана, который прятался за дверью одной из кают.
- Ты чего? Мы же не бездельничаем?
- Да по привычке… Ты думаешь, действительно заработает?
- Да должно….
- А если нет?
- Ну тогда пойдем к саргашам….
- А как же шабрить?
- Обед уже. Пока все соберем - ночь будет.
...
Амяз лежал на мостках закинув руки за голову и, закрыв глаза, слушал. Раньше ему было почти физически больно тут находится, так как все узлы и механизмы прямо-таки стонали от боли, лихорадочно колотились в раздолбанных втулках, скрежетали от недостатка смазки и шипели пробитыми сальниками. Теперь же нутро судна пело ту странную, но красивую песню, которую могли слышать саргаши. Были в ней еще некоторые резавшие ухо диссонансы, ибо десятилетия плохого обслуживания и наплевательского отношения за такой короткий срок не устранить, но уже гораздо лучше чем было. Гораздо….
В поле зрения появилась всклокоченная голова Кары, которая, подойдя, присела и только потом, держась за ограждение, вытянулась вперед. Понадобились такие акробатические упражнения для того, чтобы Амяз не смотрел на неё снизу вверх, так как используя зеркало для осмотра нижних частей механизмов она выяснила, попутно, что в таком ракурсе её тело выглядит странно и непропорционально. Голова очень маленькая, а ноги и бедра — очень большие. Каре данный факт не понравился, так что теперь, когда Амяз был сильно ниже неё, она старалась делать так, чтобы избежать подобных визуальных искажений своей внешности.
Увидев её, Амяз улыбнулся и приложил палец к уху призывая тоже прислушаться к этой музыке. Кара, согласно кивнув, легла рядом. Совместное наслаждение хорошо сделанной работой не требовало каких-то лишних слов. Скорее наоборот, слова бы все испортили, ибо для саргашей любая хорошая работа, это очередная победа разума и опыта над незримыми, но вездесущими силами и законами разрушения, упорно стремящимися стереть с лица земли все созданное руками. Битва, которую нельзя выиграть, но и проиграть её тоже нельзя. Поэтому, любой триумф — всего лишь передышка перед новым сражением, так что о чем тут говорить?
Идиллию нарушил перестук ног по железным ступенькам. Вздохнув, Амяз и Кара приняли вертикальное положение и повернулись к искавшим их Пину и Ержану. Вид у тех был настолько испуганно виноватым, что у Амяза екнуло внутри.
- Што слушилос?
- Мы там это… - Пин потоптался, не зная как начать, - С электричеством разбирались….
- Што сгорело?
- Лампочки….
- Фух… - Амяз с Карой с облегчением переглянулись, - Много?
- Пока — четыре….
- Пошему «пока»?
- Ну может больше сгорит, если включим.
- Так… Што вы сделали?
- Мы пытались понять, почему лампочки сгорают. Разобрали всю проводку….
- Воопше-совсем всю?!
- Да не! Мы её уже обратно собрали! - успокоил Амяза Ержан, - По схеме!
- Тошно воопше-совсем по схеме?
- Да! Целый день, считай, потратили! Там все вот так было! - сцепив перекрученные руки с согнутыми пальцами, Ержан изобразил, как именно там все было, - Теперь там все правильно. Но лампочки все равно горят….
- Пошли… Посмотрим, пошему так….
Придя на место, Амяз и Кара принялись осматривать проводку. Пин с Ержаном стояли в сторонке смиренно ожидая вердикта и пытаясь, по лицам, угадать, где они напортачили. С Амязом это было тяжело. Сосредотачиваясь, он сам начинал походить на какой-то механизм и эмоций не демонстрировал вообще. Кара же, в этом смысле, была его полной противоположностью и, в момент сосредоточения, теряла всякий контроль над собой, особенно в плане мимики. И судя по гримасам, ничего криминального она, пока не видела, хоть и несколько раз бегала свериться с схемой. Наконец, осмотр был окончен. Амяз вернул Пину отвертку и вытер руки.
- Хорошо… Совсем-воопше все правилно собрали. Протянут еше рас надо и недостаюшие болты на крышки найти, а так все пошти правилно.
- Так а что с лампочками-то тогда?! - Пин с Ержаном были в полной растерянности, - Почему они горят?!
- Вы вшера в электришество ласали?
- Нет!
- Как «нет»? Вы ше вшера на место лебедку ставили? Вы её не подклюшили?
- Подключили… Но там точно все в порядке! Мы проверили — она крутится!
- Там мотор трехфасный… Если три фасы ест, то ему пофиг. Он будет крутится.
Махнув следовать за ним, Амяз вышел на бак и принялся изучать подключение мотора лебедки. Потом показал что-то Каре. Та понимающе закивала, а её лицо скорчило удивленно-брезгливую гримасу. Пин с Ержаном испуганно замерли.
- После пошара совсем-воопше все плохо сделали, - поманив их к себе, Амяз развернул схему и начал показывать, - Трехфасную линию восстанавливат не стали — в осветителный шиток все подклюшили… Мы, когда судно разгрушали, временную правилно кинули, а тут все так и осталос. Провод зануления отклюшен, сасемление плохое - совсем-воопше все ошень хорошо прокрасили. Нол отсутсвует, так што, после установки, у вас в осветительный шиток две фасы приходят, да еше и мимо блока предохранителей.
- То есть мы не виноваты?
- Невашно, кто виноват… Вашно, штобы все работало.
- Не, мы просто… Нам для себя знать.
- Если вы в шторм с обестошеной рулевой машиной останетес, вам сильно легше будет от того, што это не вы виноваты? Вы долшны все сделать правилно. А потом проверит, штобы другие тоше все сделали правилно. Совсем-воопше все правилно. Если не сделали — виноваты. Если не проверили — тоше виноваты. Поняли?
- Ага… А сейчас-то что делать?
- Сейшас? Сейшас лебедку отклюшите и проверте работу линии бес неё. Воопше-совсем ис шитка отклюшите. Завтра будем эту линию восстанавливат. Сегодня там все доделайте. Вы все ошен хорошо сделали, так што хорошо доделайте.
- Я же говорил, что все електричество — колдунство! - шепнул Пину Ержан, когда Амяз с Карой ушли, - Что-то не так тут, а лампочки горят там!
- Просто все связано… - Пин еще раз растеряно посмотрел на лебедку, - Да! Точно! Все связано! Провода идут отсюда аж до туда! А мы только там искали! А надо было — по всей цепи!
- Это как?
- Ну помнишь, как мы карбюратор ковыряли, а оказалось, что просто топлива в баке на было?
Мысль была глубокой, так что Ержан просто задумчиво кивнул и они пошли обратно. Отключив лебедку от щитка, Пин забрался на лестницу, вкрутил лампочку и, босой ногой дотянувшись до выключателя, повернул его.
- Работает! Не горит! - радостно заулыбался Ержан, - Точнее горит, но не сгорает!
- Сделали… - усевшись на верхушку лестницы Пин достал папиросу и закурил, - Теперь осталось только все позакрывать и лампочки повкручивать.
