В аптеки я захожу с ощущением, будто в груди у меня сошлись два одноименных магнита. И давят друг друга с одинаковым упорством и силой. Я заранее боюсь этого чувства тошноты рядом с сердцем. Стараюсь не смотреть по витринам – там много лекарств, которые напомнят. Держу глаза в пол.
На нижней полке тибетский массажер – как аппликатор Кузнецова. У отца на спинке дивана на двоих под предполагаемыми затылками лежали такие же, с хищными пластиковыми зубчиками. Когда я приехала через полгода, они все еще были там. Все было там, где было.
Разулась на сухой тряпке у двери. Та же коричневая, которой он мыл пол каждое утро, пока мог ходить, двигаться, вставать с кровати сам. Уборку надо было делать каждый день, потому что в этом промышленном городишке к вечеру нельзя прикоснуться к подоконникам и столам – все покрыто липким слоем сажи, все задыхается, словно в полиэтилене. И так день за днем. Приучение к безнадежности и тщетности своих усилий. Каждое утро – умыться, вымыть пол, сделать зарядку, чтобы жить, добраться до вечера, а завтра повторить, чтобы жить. Не помогло.
Я находилась по городу 18 000 шагов – на носках получилась дырка.
- папочка, привет! Это я!
Она убралась в его квартире. Помыла холодильник. Вынесла крупы, в которых могли завестись насекомые, тоже помыла пол. Принесла красную розу, которая пожухла к моему приходу до безнадежного скрежета побуревших листьев. Знаю, она приносила их каждые три дня, пока была в городе. Теперь ее нет. Нет его. Значит, нет и ее. Та же зеленая ваза толстого стекла с безвкусным избыточным узором, в которую она купила три хризантемы, крашенные в синий цвет, в его последние три дня. Или в розовый. Не помню. Они пахли свежим горьковатым листом. Он это почувствовал и нашел силы отметить.
На тумбочке у изголовья кленовые листья. В свой предпоследний день он удумал каприз – он умел – принесите мне кленовые листья! Настоящие, как в Москве или Канаде. С драматически острыми краями листьев. Чтобы непременно желтые или красные.
- пап, да где ты тут видел клены-то такие!?
- дочь, ты че как маленькая! В город пойди и найди! Везде клены растут!
- сколько себя помню, ни разу не видела.
- я тебе говорю! – с акцентом на Я, будто от этого клены появятся хоть из-под земли просто потому, что в однокомнатной квартире в начале безлюдного проспекта старого города прозвучало это Я.
Блин, да где я возьму эти листья-то сейчас!? А он так про них говорит, будто если я добуду, он точно пойдет на поправку. И это страшное «а вдруг правда пойдет, а я не найду!». А вдруг человеку надо зацепиться душой за кленовый листик, чтобы выжить! Но кленов-то нет! И никогда тут не было.
- если сухой кленовый лист поджечь – он пахнет лучше всяких благовоний, - мечтательно намекает он.
26 сентября тут еще тепло. Листья желтеют только на тополях и березах. Другие деревья стоят зеленые. Это словно снимает с меня ответственность совсем, мол даже если каким-то чудом клены тут есть, листьев, чтобы поджечь, еще нет.
А мне страшно – если я пойду-таки искать, все может случиться без меня. Я могу пропустить то, чего я так боюсь и то, что я беспечно полагаю, я внутренне приняла.
Двумя неделями после я шла чем-то счастливая по улице и увидела школьниц с огромными охапками кленовых листьев. Они светились на фоне высокого скоро летящего в зиму отстраненного осеннего неба. Девочки были счастливы своим букетам, как героини советских картин для кабинетов начальныхклассов в школе.
- девочки, пожалуйста, где вы нашли эти листья?
- да вот же!
В сквере у главпочтампта аллея из пары десятков молоденьких кленов. У них тонкие подростковые стволы и огромные листья, которые качаются на ветру, как уши сказочных слонов. Я собираю их с травы с заразительным энтузиазмом. Мимо проходит мужчина и с недоумением смотрит на меня – наверное я выгляжу нелепо, как провинциалка, которая фотографируется в метрополитене на память. Счастливая лечу к нему, чтобы порадовать. Наговариваю ей аудио по дороге «я нашла, ты представляешь! Я нашла! Они растут у главпочтампта! Кленовые листья! Как раз желтые, как он заказывал!».
Прибежала, положил на тумбочке рядом с опустевшей навечно кроватью. Потому что он умер две недели назад. У одного листа чуток надорван уголок – так они и засохли. Только сильно скрутились. И в этот мой приезд лежат все там же.
Она тоже принесла после того, как я рассказала, где искать. Предварительно разутюжила. А может высушила в книге – они ровненькие. Только смотрятся еще безжизненнее, чем мои, скрутившиеся в трубочки. ОН же говорил, что они есть! А когда ОН говорит – это гарантия.
Я села на диван, прислонив аппликатор к шее и затылку – волосы встали дыбом, гусиная кожа.
- девушка, вам что?
- ой, простите! Задумалась.
Это #травма . Что бы ни попалось на глаза, оно скорыми тонкими тропками ведет к боли. Будто в сознании больше невозможности проложить иной маршрут - предметы, звуки, запахи, люди, слова, машны, еда - ВСЕ подхватывает нестройную мысль и несет ее к нему и по реке его жизни к его смерти. Как в лабиринтах в детских журналах, где надо найти линию, которая ведет от входа в задачку до выхода, а такой линии нет. Все они ведут к пропасти. И нет воли, чтобы в нее не упасть.
#смерть #психологиясамопознание #смертьблизких #утрата