Привет, с вами Игорь Рабинер
К недавнему 50-летию Андрея Талалаева делали с ним вместе с моим соведущим Стасом Жатиковым интервью для программы «На троих с Рабинером».
Сегодня его текстовая версия — вот она полностью.
А тут — его торпедовская история.
О том, как отказался подписывать письмо игроков «Торпедо» на ЗИЛ против Валентина Иванова
- Из дубля в основу «Торпедо» вас поднял и доверил место в составе великий Валентин Иванов. Сейчас, работая тренером, можете сказать: Козьмич был сильным специалистом или средним?
- Величайшим.
- Даже так?
- С нами, средними футболистами, он достигал максимальных результатов. Попадал в призеры, выигрывал Кубки. Просто помню, как мы уже без Иванова выиграли первый Кубок России в 93-м, но основу этой победы заложил он. На мой взгляд, это величайший психолог и тренер. Думаю, несколько поколений торпедовцев обязаны ему тем, что играли на большом уровне и выступали за границей.
У нас в отношениях были и хорошие вехи, и не очень. Он же мне в 95-м сказал, что я не Виалли и не Раванелли, а я в запале ему ответил: «И вы не Траппатони». После чего уже через 18 дней уехал на просмотр в Южную Корею. Сегодня уже нет возможности извиниться за те слова перед ним лично, а я бы сделал это хоть несколько раз. Тогда через вас прошу прощения перед его семьей. Потому что Валентин Козьмич вкладывал в нас очень много.
- Вы были одним из первых футболистов в стране, кто красил волосы. Как тот же Иванов на это реагировал?
- Первый раз покрасил при нем, и были только шутки. Потом начал делать это постоянно. Скажу откровенно, мне нечего стесняться — не мог выделиться на поле, поэтому начал придумывать что-то еще. Комментаторы меня путали с Шустиковым, Тишковым. Сейчас молодым игрокам рекомендую: выделяйтесь игрой! Будьте настолько неподражаемы, чтобы вас ни с кем не путали.
- Знаменитый мат Козьмича приходилось на себе испытывать?
- У него это получалось гармонично, эти словечки аккуратно вкручивались в общий процесс. Во всяком случае, мы не были этим шокированы, обескуражены или оскорблены. И вообще, отношения были другими, чем сейчас. На мой взгляд, футбол был более мужским. А сейчас он становится все нежнее и нежнее.
- В 1991 году основа «Торпедо» написала руководству ЗИЛа письмо против Иванова, и его отстранили от руководства командой. Вашей подписи там не было.
- Мы с Серегой Борисовым отказались подписывать. Нам предлагали это сделать уже перед тем, как его повезли «наверх». Объяснили это и Валере Сарычеву, и молодым ребятам, которые уже имели опыт игры в команде, и они согласились с нашей аргументацией. К тому времени мы всего месяц были в основном составе и, не имея на то веских причин, идти против кумира и главного тренера, который поднял нас из дубля в основу, не посчитали правильным. В «Торпедо» были какие-то внутренние конфликты, но мы в них не участвовали и в коллектив только начинали входить. Никогда не жалел о том, что не подписал то письмо. Потому что никогда не делал ничего за компанию. И не делаю сейчас. Если все идут в одну сторону, а у меня есть понимание, что нужно пойти в другую, - иду в другую.
- Правдива ли байка, что однажды Иванов отправил администратора на противоположную бровку к Михаилу Мурашову, тот спросил, что ему передать, а Козьмич ответил: «Скажи ему, чтобы пошел на !!!»
- Не так. «Что он мудачок» — вот оригинал.
- Вы с Мурашовым оба забили «Реалу», когда вы выиграли у матч Кубка УЕФА — 3:2. Этот гол — самый важный момент в вашей карьере форварда или были вещи менее статусные, но более значимые?
- Тут одна сторона вопроса — этакий псевдоавторитет. Собираются где-то футболисты, тренеры, начинаются разговоры: «Где играл, кому забивал?» Когда ты можешь спокойно вынуть из кармана аргумент, что забивал «Реалу», — это работает.
С другой стороны, выигрыш Кубка и бронзовая медаль последнего чемпионата СССР, когда мы в последнем туре обыграли киевское «Динамо» и я в 19 лет был в стартовом составе, — более серьезные вехи. Пусть в ту же бронзу у меня был совсем малый вклад, но как забыть тот ноябрьский матч на морозе на Восточной, когда киевлян устраивала ничья, но мы смогли вырвать те 1:0?
Как Талалаев за победу «Торпедо» в первом Кубке России получил пол-«Москвича»
- А как вы в том же евросезоне, даже не выйдя в финальную восьмерку первого чемпионата России, ухитрились пройти «МЮ» сэра Алекса Фергюсона? Вы в обоих матчах были в стартовом составе.
- У нас был задор, был сплав опыта и молодости. В тех матчах команда играла в хороший футбол — и с «МЮ», и с «Реалом». Даже после 2:5 на «Бернабеу» мы обсуждали: «Если первый быстро забьем, все у нас получится»; спонсоры обещали дополнительные премии, магнитофоны какие-то... Все горели выигрышем и верили, что можем пройти дальше! Выиграли — но только 3:2. Помню это — и именно такие эмоции хочу перед матчами доносить до своих футболистов. Каждый раз находить новую мотивацию для игроков непросто, потому что одно и то же не работает.
- На «Олд Траффорд» вы отыграли 75 минут и рассказывали позже, что перед матчем выдули три чашки кофе и еще съели таблетку кофеина. В итоге в перерыве вас вывернуло. С чего вдруг на кофе налегли? Завести себя хотели?
- Да. Говорят, что есть игроки, на которых влияет стадион, где играешь, клуб-соперник, — а есть, на кого нет. Играл у меня, например, Максим Григорьев в юношеской сборной. Ему было по фигу, против кого мы выходили! Мы ему: этот в «Атлетико» играет, этот в Германии. Он: «Да чего вы мне рассказываете, выйдем и обыграем!» Простой босяк липецкий!
И поэтому он при всех тренерах в «Спартаке» играл — хоть крайнего нападающего, хоть крайнего защитника, куда его ставил Эмери. Жаль, что из-за здоровья Макс не смог добиться максимальных успехов. Но такой подход — самый правильный. Должно быть уважение к соперникам, но никакого пиетета.
А «Олд Траффорд» действовал на нас очень сильно. Нам до этого начальник команды Юрий Золотов подробно рассказывал, как «МЮ» играет, привез видео, и мы перед игрой были достаточно скованны. Тогда кофеин еще не считался допингом — и да, я попросил нашего доктора Анатолия Прояева дать мне таблетку. Выпил еще кофе, вышел на игру. А Юрий Миронов, главный тренер, дал мне указания при всех стандартах работать по центральному защитнику Гари Паллистеру. 193 рост, 96 вес. Это сейчас у нас вес сопоставим, а тогда я был не так упитан.
Так вот на каждом стандарте у наших ворот, а их было штук 12, я должен был бежать назад и противостоять этой машине, а потом очертя голову нестись вперед, цепляться и сохранять для команды летящие из своей зоны мячи. В итоге я проделал очень большой объем скоростной работы, которая не была свойственна нашему чемпионату. Поэтому мне стало плохо, и я не доиграл матч до конца. Более того, очень тяжело потом летел домой. Продолжало тошнить.
А ответный матч доиграл до конца, все 120 минут, но послематчевый пенальти бить не пошел, в чем признаюсь. И из-за двух упущенных моментов в игре, что повлияло на уверенность, и из-за того, что в том сезоне не забил пенальти «Ротору» в Волгограде, мы еле свели матч к ничьей, и это еще сидело в голове. Главное — серию мы выиграли, хоть и горели 0:2 после двух ударов! Подшик, вратарь Александр Подшивалов, молодец, выручил нас.
- На следующий год «Торпедо» выиграло первый Кубок России. Но вас не было ни в полуфинале, ни в финале.
- На костылях в футбол играть очень сложно... Во время полуфинала еще был в больнице, а на финал пришел и даже держал этот кубок. Ведь внес в него вклад — открыл счет в 1/8 финала в Камышине против «Текстильщика», а в четвертьфинале реализовал пенальти в ворота «Торпедо» из Волжского. И шампанское из кубка пил, и медаль за него получил. И даже половину «Москвича»!
- Это как?
- Нам с тем же Серегой Борисовым, с которым мы не подписали письмо против Иванова, дали один автомобиль «Москвич» на двоих за тот Кубок. Серега забрал его себе, а потом из зарплат выплачивал мне по частям. Но самое обидное, что он его разбил и потом долго ремонтировал.
«Если бы в 14 лет не позвали в «Торпедо», мог бы стать криминальным авторитетом»
Мощнейшее признание Андрея Талалаева в нашем разговоре для «На троих с Рабинером». Причём в ответ на невинный вопрос, кому из тренеров в карьере он благодарен больше всех.
- Благодарен абсолютно всем, - ответил Андрей. - Начиная с Геннадия Лазарева, взявшего меня в районную школу, и Николая Ульянова, дважды за мной приезжавшего и взявшего в «Торпедо». Если бы меня не взяли в «Торпедо», может, я сейчас был бы криминальным авторитетом. Мы жили в таком районе, Новогиреево-Перово, между люберами и «бауманскими», что, не будь футбола, другой путь вряд ли был бы уготован. В юности участвовал в массовых драках, разное бывало, хоть и продолжалось недолго. Я был атлетичным, задорным, амбициозным. Но подробности не вспомню — все уже стерлось. В 50 лет надо вспоминать другие события!
Тренерскую карьеру Талалаев начал там же, где когда-то занимался сам, - в торпедовской школе. Вот как он об этом рассказывает - отвечая на мой вопрос, не сталкивался ли там с системой «мертвых душ», из-за которой недавно сел директор «Чертанова» Николай Ларин.
- Во-первых, выскажусь в поддержку Ларина, - сказал Талалаев. - Коля отдавал себя работе полностью — и будет отдавать. Не сомневаюсь в том, что он вернется в футбол, какой бы срок ни был. Получилась история полностью как в фильме «Берегись автомобиля»: «Деточкин, конечно, виноват, но он не виноват». Ларин все делал для футбола, а не для себя!
Мне повезло — я работал в школах, где были хорошие условия и не приходилось иметь «мертвых душ». Групп у нас было две. Группа А, где были футболисты с большими навыками, которые давали результат для школы с родным «Т» на груди. К этому можно по-разному относиться, но определенного результата от нас все равно требовали.
А чтобы набрать группу В, я сначала ходил по детским садам, а потом по школам района «Автозаводской», давал учителю физкультуры — мужчине бутылку водки, учительнице-девушке — коробку конфет и просил отобрать самых быстрых, резких и координационно развитых. Пусть они даже не имели навыков работы с мячом.
Так формировалась группа В, где было 20 человек, а в группе А, которая постоянно выезжала на игры, — 18. Но Равиль Нетфуллин и Мераб Уридия, проведя месяц-два в группе В, сразу перешли в группу А и в итоге пришли в профессиональный футбол. У нас было сразу семь детей футболистов, и у меня до сих пор душа болит, что двое не нашли себя в большом футболе, хотя были талантливее отцов.
У Промеса был конфликт с игроками «Ахмата» в матче первого тура. Его ждали у автобуса. Разрулил Джикия
Андрей Талалаев в нашем разговоре для программы «На троих с Рабинером» рассказал историю, о которой до сих пор не было известно.
- Во время матча со «Спартаком» в 1-м туре Промес позволил себе лишнего в высказываниях против наших футболистов. Ребята хотели встретить и встречали его у спартаковского автобуса, очень долго сидели в раздевалке и ждали. Этот конфликт уладил только Джикия, которого надо отметить особо — он лидер не только на поле и в раздевалке, но и по жизни. И очень хороший парень.
Промес — классный игрок, я просто тащусь от него, и он сейчас во многом определяет успехи «Спартака». Но при этом есть вещи, которые недопустимы. Либо после этого нужно приносить извинения. Просто это не первый раз. Я видел матч, в котором он позволил себе высказывания. Даже моего знания английского хватило, чтобы все расслышать. Мужчины должны оставаться мужчинами.
- Как Джикии удалось все уладить?
- Он привел Промеса, но не стал заводить его в автобус, а зашел и извинился за него сам. Если честно, я был при первой части и в середине этого конфликта, а потом пошел на пресс-конференцию. Вернулся поздно и не видел воочию, чем это закончилось. Ребята сказали: «Тренер, мы уладили сами». И рассказали о роли Джикии.
В мои времена как игрока такие вещи не прощались. Какие бойцы были в «Торпедо» или в Тюмени! Если ты уважаешь себя, то потом заслужишь и уважение других. И этого самоуважения терять никогда нельзя. Говорю это и игрокам, и работникам команды и клуба, и оппонентам.