В западной прессе все чаще вспыхивает застарелый страх по поводу восстановления СССР, и страхи эти особенно обострились в связи с украинским кризисом.
И отчаянная, порой истеричная русофобия поляков, прибалтов и «разных прочих шведов» - она от трусости перед призраком великого государства.
У Алексея Толстого в романе «Петр Первый» есть психологически точное замечание, когда бывший крепостной, ставший богатым купцом, Ивашка Бровкин, увидев, что к его дочери сватается его же бывший помещик Волков, испугался; но при этом не «умом заробел, а поротой задницей».
Умом наши бывшие братья по социалистическому лагерю вроде бы понимают, что бояться нечего, но вот фантомные боли прошлого покоя не дают.
А бояться, между тем, нечего. Советский Союз – это не просто территория, или государственный аппарат, это прежде всего идея в головах россиян. Чтобы возродить СССР, нужно восстановить самосознание советских людей. Но это уже невозможно.
За предыдущие тридцать лет в нашем менталитете произошли необратимые фундаментальные изменения, которые прежде всего определяют отношения россиян к государству.
Конечно, живы еще представители поколения, которые когда-то самозабвенно пели:
«Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот!..»
Но они все уже в преклонном возрасте и на общественное самосознание влияют мало. Для большинства россиян другие заботы есть, и они имеют такое же право на существование..
Недавний социологический опрос Левады-центра о проблемах и страхах россиян в первую пятерку вывел проблемы сугубо личные – болезнь близких (волнует больше всего), потеря собственной работоспособности, угроза бедности…
В бытность советского государства ни одна из этих проблем в фокус общественного внимания не попала бы. Вот такой парадокс – бедные, конечно, были, как без них, но советские люди бедности не боялись, потому что не было ощущения обреченности; государство с бедностью активно боролось и при небольшом встречном старании гражданина ее можно было избежать.
Сейчас все иначе – от 12 до 18% населения (при обострении кризиса и больше), постоянно имеют уровень жизни ниже плинтуса; также как около 10% россиян в свое распоряжение получают доход, раз в двадцать превышающие доход бедных. И это соотношение, с которым уже как-то свыклись.
Сущность этого сдвига в фундаменте состоит в том, что государственное и частное поменялись местами; уровень частных забот россиянина теперь определяет, каким быть государству. И если эта простая идея не оформилась еще, как политическое самосознание, то в головах россиян она прописалась прочно.
Об изменении менталитета свидетельствует и отношение к событиям последних месяцев. Объявлена мобилизация, впервые за послевоенное время. Однако впервые встречаемся с незнакомым до сих пор социальным явлением – часть граждан мобилизационного возраста ринулась за рубежи горячо любимой Родины.
Характерно отношение к этому остальных россиян – в общем-то терпимое, в крайнем случае – презрительное, но никакой социальной ненависти к «предателям». Ну хоть бы кто плюнул вослед…
И нет никакого консолидированного мнения, что с ними делать потом – пускать обратно или нет, наказывать или не стоит?.. А если наказывать, то за что – запрета выезжать ведь не было?
Создается ощущение, что патриотизм, который в советское время был строгой обязанностью граждан, сегодня превратился в право. Хочешь любить Отечество – имеешь право. Не хочешь – тоже имеешь право.
И какое право из двух выбрать – личное дело каждого.
В этом большая разница между двумя поколениями – для старшего, кому сегодня за шестьдесят, характерно государство, которое прямо указывает, как себя вести гражданину в тех или иных случаях. Те, кому за двадцать, предпочитают решение принимать самим.
И правильно, что те, кто не захотел воевать из трусости или по убеждениям, смогли убежать от мобилизации. Велика ли была бы от них польза в армии? Внешне смирившись, они ведь могут при удобном случае перебежать по ту сторону фронта.
А вот в тех, для которых мобилизация совпала с их личным выбором, можно быть уверенным – не предадут, не сбегут.
Медленно, и пока еще зачастую незаметно, вырастает новое поколение россиян, и вспыхнувшее противостояние с Западом получило распространение в обществе не столько потому, что к этому призвал Путин или приказало государство – оно произрастает из уже вполне оформившегося чувства национального достоинства.