-Знаете ли вы, как переводится название южного городишки Туапсе, что на берегу Чёрного моря?
- Никогда не задумывался, - ответил мне Матвеич, почесав затылок.
- А слово «Туапсе», в переводе с древне адыгейского, это - «две души». «Туа» – две, «псэ» - душа.
- С древне какого? – с сомнением протянул Матвеич.
- Адыгейского.
- А что есть народ такой - адыгеи?
Я поразился невежественности Матвеича. Хотя сам первый раз узнал об этом маленьком народце на одной свадьбе. Мой тогдашний приятель, Серёга, женился тогда на девушке, у которой в крови замешался кто-то от жителей гор. Свадьба была пышная, с размахом, даже с развлекательной программой и приглашёнными артистами. Одним из номеров бракосочетательного застолья было фееричное выступление танцоров-горцев. Наверное каждый из нас представляет этих суровых бородатых парней, с кинжалами на поясах и в зубах, в папахах, крутящихся на коленях и кричащих «Асса!». Только если приглядеться, что-то в этих конкретных горцах было не то… Под горными бараньими накидками у них почему-то виднелись обтягивающие трико, а бороды были так аккуратно выстрижены, как будто они только вышли из барбершопа. Да и сами все такие симпатичные, слащавые, и все как один похожи на Томаса Андерса. Вроде и горцы и не горцы…
- А это кто ж такие? - спросил я тогда у рядом сидевшего за столом свидетеля жениха, как выяснилось потом заику.
Тот, сделав заговорщицкий вид, выдавливал из себя:
- Это же… Это же… Это же ады… Это же… адыгеи.
Я отогнал от себя свадебное воспоминание, встряхнул головой и продолжил свой рассказ:
- Адыгеев не знаешь? Эх, темнота! Древний гордый горный народ, почти как ацтеки. Ну так вот, не перебивай, город Туапсе назван, в свою очередь, в честь реки Туапсе, которая пересекает его вдоль и поперёк и впадает в Чёрное море. У этой реки действительно две души, потому что древние черкесы не видели разницы между душой и водой, и звучало для них это слово одинаково.
- Совсем запутал! А древние эти черкесы и адыгеи, они как с друг другом соотносятся? И самое главное, при чём тут ацтеки? – непонимающе хлопал глазами Матвеич.
- Древние черкесы и адыгеи ведут вековечный спор - кто из них древнее, и кто от кого произошёл, как чуваши и марийцы. А все они произошли от ацтеков, короче не путай меня, слушай историю.
- Ну ты, в натуре, деревянный гинеколог-самоучка, - заржал бывший десантник.
- Это почему же гинеколог? – обиженно сказал я.
- Да потому, что ты такое гинекологическое древо выстроил, сам Дарвин без бутылки не разберётся.
- Да шут с ним с Дарвином. Так вот, у реки Туапсе было действительно две души. Она большую часть времени казалась спокойной, безмятежной, городишко тоже курортный, расслабленный. Но бывали времена, когда горные реки, в которых она брала своё начало…
- А где она брала свой конец? – философски заметил Николай.
- Что, простите?
- Ну ты говоришь: «Она брала своё начало в горах...», а где она брала свой конец?
- А… Вон Вы в каком смысле… Всё шутить изволите. Конец она свой опускала прямо в Чёрное море. Так вот, были времена, когда что-то высоко в горах происходило, долго шли дожди, и воды вскипали и становились красными, словно кровь, а река, вроде маленькая и спокойная, как ручей, выходила из берегов, пенилась тайфунами, цунами, селями, и напрочь сметала город Туапсе с лица Земли. И приходилось его несколько раз отстраивать заново.
- Да уж… интересная история, но при чём тут всё это?
- А при том, что недалеко от Туапсе был горный серпантин, и как раз те самые советские учёные, о которых говорил Николай, тот самый профессор Дыня Махараджа, видимо ещё до своей последней экспедиции на проклятое поле, занимался модной в шестидесятые годы двадцатого столетия человеческой селекцией. А попросту клонированием и выведением из обезьян зверолюдей. Там в горах сделали огромную научную лабораторию, навезли туда наших хвостатых предков со всех концов света, горилл там всяких, макак и прочих орангутангов. Ну и по пролетарской методике, эти последователи Чарльза Дарвина заставляли своих питомцев трудится. Они всяческими способами склоняли их к общественно полезной работе, ну чтобы, как вы понимаете, труд сделал из обезьяны человека. Кроме того, они факультативно выполняли ещё одну спец.задачу - хотели проверить кто же от кого произошёл, черкесы от адыгеев или наоборот, чтобы разрешить многолетний спор. И что самое любопытное, их эксперименты почти увенчались успехом - обезьяны стали постепенно приобретать человеческие черты, развивать интеллект и социализироваться. И что удивительно, немаловажную роль в этом процессе сыграл произрастающий на склоне горы, где была расположена секретная лаборатория Махараджи, корень Мандрагоры. Как выяснилось, принуждаемые к труду любознательные макаки, совершенно случайно отыскали клубни этого мифического растения, обладающего по истине волшебными свойствами, и слопали их все без остатка, да ещё и поделились со всеми друзьями из обезьяньего племени. После этого-то и началась их трансформация. Но к несчастью неудачливого горе-профессора, его амбициозным планам не суждено было сбыться - подвела чёрная сторона души Туапсе.
В то самый момент, когда Махараджа уже готов был отправиться в Кремль с отчётом об успешном завершении эксперимента и победе пролетарской науки и труда над эволюцией и селекцией, вскипели горные реки, питавшие двоедушную речушку, и разлилась она с такой силой, что селями смыло всё вокруг: и город, и горную лабораторию. Профессору удалось выжить по чистой случайности, обезьяны угостили его корнем Мандрагоры, после чего он вообразил себя горным орлом, полностью разделся и голый, с невероятной, нечеловеческой скоростью дёрнул по серпантину в сторону Сочи, где его потом и поймали на ближайшем посту ГАИ и отправили в Москву, в психлечебницу, для опытов. Где надо сказать вылечили, в те годы-то советская медицина была на высоте, после чего он и вернулся к исследованию паранормальных явлений, в том числе и проклятого поля.
А что же с очеловечившимися обезьянами, спросите Вы? А ничего. После того как смыло заборы, они выбрались из клеток. В отличии от людей, способности лазить по деревьям они не утратили, поэтому преспокойно забрались на горные кедры и пихты и оттуда наблюдали, как тонули охранники и лаборанты в селевых потоках разъярённой реки. Потом человекообезьянам оставалось только лишь раздеть утопленников, переодеться в их одежды и разбежаться по окрестным сёлам. С тех самых пор все местные жители в окрестностях Туапсе волосатые, похожи на обезьян и берут себе фамилии с окончанием на «ян» в память о своих искусственно выращенных предках.
Читайте полностью на: