Чиновники и депутаты держат мхатовскую паузу в ответе на вопрос о мобилизации многодетных отцов. До сих пор строгое «нет» было только для тех, у кого детей минимум четыре. С тремя — возникла правовая лакуна. И эта ситуация буквально повторяет предыдущие эпизоды нерешительности чиновников и военных в самых чувствительных вопросах.
Российское государство за последние годы многое сделало для поддержки семьи — это без шуток и ёрничества. Привилегии для родителей трех и больше детей весьма ощутимы даже для жителей больших городов. К примеру, бесплатный Эрмитаж и парковка — лишь вишенки на торте. С самого начала мобилизации ожидалось, что ко всем радостям многодетства добавится и отсрочка.
Но закон суров — в нем говорится об отсрочке лишь для отцов четырех детей. Причем, им всем должно быть до 16 лет, и все они должны быть у тебя на иждивении. И вот 10 октября глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей внесла смятение в умы. Она опубликовала некий «обновленный» текст указаний Генштаба о порядке предоставления отсрочек.
На нем мы видим отметку «дсп». А значит, не очень понятно, можем ли мы его вообще видеть. Исподтишка взглянув, узнаем, что гражданам, имеющим на иждивении трех и более детей, надо предоставить в военкомат паспорт, военный билет и свидетельство о рождении детей. Опять же, в самом начале написано: решения об отсрочке принимает призывная комиссия. А на каком основании она должна давать ее отцу трех детей, в этих указаниях Генштаба не пишется.
Напомним, в соответствии с законом право на отсрочку дает указ президента. Не нужно оканчивать юрфак СПбГУ, чтобы понимать: указание генштаба не является таковым. Значит, чтобы отцов троих детей перестали мобилизовывать, нужен либо новый закон, либо новый указ.
И самое интересно, что проект такого закона уже есть. Еще 28 сентября его внесли в Госдуму, а днем позже отправили для рассмотрения в профильный думский комитет по обороне. С тех пор — ни слуху, ни духу о нем.
В конце минувшей недели глава комитета по обороне Андрей Картаполов наличие указаний Минобороны подтвердил: да, так и есть. Причем, он оговорился: публиковать документы об этом действительно нельзя — они и правда «дсп». И принято такое решение было ни по какому не закону и не по указу, а «как жест доброй воли».
Применительно к нашему министерству обороны такой словесный оборот носит, скорее, негативный подтекст. Кроме того, выходит, что в споре с военкомом конкретный мобилизованный, по сути, ни на что не сможет сослаться, когда его будут мобилизовывать. Говорить о «жестах доброй воли» в такой ситуации — это не только не по-мужски, но и заранее провально с юридической точки зрения. Ни один адвокат не возьмется защищать кого-то на таких вот ничтожных основаниях.
Почему нельзя просто принять без дела лежащий уже третью неделю закон — непонятно. В нем, кстати, отсрочка полагается отцам детей до 18, а не до 16 лет. Почему нельзя просто выпустить новый указ президента — неизвестно. Приходится лишь верить на слово двум депутатам и четырем отсканированным страничкам неизвестного происхождения из телеграма. Ну и в любой момент ждать, что военком скажет: «А кто вам такое обещал? Вот ему и жалуйтесь». И, положа руку на сердце, он будет прав.
К примеру, читатели «Фонтанки» по опыту общения с реальными военкомами, передают: «Военкомат не признает распоряжение Генштаба об отсрочке многодетным от трех детей, утверждают, что из них один должен быть инвалидом». В это легко поверить, ведь никто никому в законах не обещал ничего другого.
Однако стоит все же отметить: русскому человеку важно, что про него говорит начальство. Каждый раз он примеряет его слова на себя, каждый раз ищет верные приметы для облегчения своей тяжкой доли. И через раз ошибается в ожиданиях.
История с мобилизацией — яркий пример того, как мало значат слова даже самых высокопоставленных чиновников.
Не то, чтобы нам врали. Просто говорили то, что мы хотели услышать.
Морально-теологическая концепция «благочестивой лжи» придумана не сейчас и не нами. Тезис о допустимости подделывать чудеса для расширения круга верующих с целью спасения их душ исправно работал сотни лет. Слова расходились с фактами и законом на самом высшем уровне, порой определяя ход движения всей европейской цивилизации (см. Константинов дар). Что уж пенять на наших государственных мужей — такова их планида: не они выбрали этот путь лукавства — он их выбрал.
Вся история с мобилизацией, начиная с 21 сентября (а вообще-то и до — когда усиленно твердили: все идет по плану, мобилизации не будет), это история пустых заявлений. Вот откуда-то в головах у граждан взялось: мобилизовывать будут только до 35 лет и только тех, у кого есть военно-учетная специальность и боевой опыт. Хотя в законе о мобилизации критерии более чем прозрачные: «подлежат граждане, пребывающие в запасе и не имеющие права на отсрочку».
Много шума наделало выступление в прессе (в последнее время — большая редкость) министра обороны Сергея Шойгу 21 сентября. Четко и явно он тогда на вопрос о том, кто подлежит мобилизации, заявил: «Это не какие-то люди, кто никогда ничего не слышал и не видел армию. Это те, кто а) отслужил, б) имеет военно-учетную специальность, в) имеет боевой опыт».
Разумеется, когда повестки стали приходить тем, кто а) не служил, б) не имеет ВУС и в) не имеет боевого опыта, стали возникать вопросы. Нет, не к Шойгу — к военкомам. И тут возникло бюрократическое слово, которое, по сути, перечеркивало все, что сказал министр: «в первоочередном порядке». Оно означало, что мобилизовать из запаса будут всех, просто «в обычном порядке». Далее, перечисляя категории пригодных граждан, военкомы неизменно добавляли: «в первую очередь».
Затем последовал пассаж с мобилизацией женщин. На просторах родины повестки получили совсем не единицы. О том, подлежат они призыву или нет, ходили самые разнообразные версии. А буква закона — вот она все время была у всех на глазах в свободном доступе — прямо говорит: можно. В законе есть только слова об отсрочках для беременных с 22 недели и матерей детей до 16 лет. То есть, по закону женщин действительно можно было призывать, как бы про это ни говорил министр обороны, депутаты в Госдуме или военкомы в регионах.
По факту, так никого, похоже, и не призвали — слова Сергея Шойгу, видимо, обрели характер внутриведомственного разъяснения. Хотя, по-хорошему, согласно закону «О мобилизационной подготовке и мобилизации в РФ» такое решение тоже должно обрести форму указа президента. Без него заверения, что женщин не призовут, точно также рано или поздно могут обрести префикс — «в первоочередном порядке».
Еще страннее ситуация была со студентами. В достопамятном выступлении 21 сентября Сергей Шойгу также при всем честном народе заверил: «Ни о каких мобилизациях и призывах студентов, обучающихся в вузах, речи не идет. И идти ни при каких условиях не будет. Пусть спокойно ходят на занятия, учатся».
Разумеется, тут же студенты стали получать повестки. Да, случаи были особенные. По факту, мобилизовывать могут только тех, кто находится в запасе, а значит, отслужил в армии. И вот именно они и потребовались военкоматам.
Следует отдать должное, спустя три дня президент, как того и требует закон, издал указ о предоставлении студентам отстрочки. Но тут снова незадача — буква этого указа подчеркивала, что речь только о студентах государственных вузов и сузов. Частные, значит, вышли за скобки. Включая, к примеру, семинарии.
Это, разумеется, вызвало новый шквал суеты, венцом которого — спустя уже 10 дней после публикации указа — стали уточнения в него. Из документа исчезло указание на то, что вузы должны быть государственными, и к ним добавили-таки духовные учебные заведения. Только после этого слова Шойгу стали иметь какой-то юридический вес.
Дальше последовала эпопея с программистами, которым на основании указа президента уже правительство выбивало брони. Сколько айтишников пали жертвой слепой веры в слова чиновников и сейчас проходят боевое слаживание под Лугой и в Каменке, Бог весть. Венцом этого акта водевиля стало признание списка компаний, чьим сотрудникам полагается отсрочка, секретным.
Отдельная история о напрасных ожиданиях — про срок подготовки мобилизованных. Кто-то где-то услышал от кого-то, что месяц, а то и два она должна идти. А потом оказалось, что нигде в законах этот срок не прописан, и уже через несколько дней после мобилизации вполне можно погибнуть в бою под Лисичанском. А кто вам обещал месяц? Вот к нему и идите.
А уж заверения Минобороны о том, что у мобилизованных «там все есть» — это просто хрестоматия. Где вы в законе увидели, что им должны дать бронежилет? У них и спрашивайте.
Кто-то в словах Шойгу расслышал, что мобилизованных не будут посылать на фронт. Да, он сказал: «Линия соприкосновения растянулась на 1000 километров, естественно, то, что за ней, надо закреплять и контролировать, и вот для этого проводится мобилизация». Но заметьте — он в той же фразе опять добавил: «В первую очередь». Что из этого следует, объяснять не надо.
Денис Лебедев, «Фонтанка.ру»
