«Прекраснее всего весенний цвет красных оттенков: от бледно-розового до густо-алого. У сакуры крупные лепестки, на тонких ветках темно-зеленые листья».
Благодаря двум чудесным женщинам – создательнице «Записок» Сэй-Сёнагон и переводчице Вере Марковой – мы можем прочитать эту своеобразную «энциклопедию» эпохи Хэйан (IX-XII вв.), которая относится к раннему Средневековью.
Жанр «Записок» чаще всего определяется как дзуйхицу («вслед за кистью»), более классический и близкий для мировой литературы – эссе или дневниковые записи.
В 306-ти небольших заметках Сэй-Сёнагон описывает собственную жизнь и жизнь придворных людей: праздники, поездки в монастырь, вечерние прогулки, окружающую природу:
"Но ведь говорят о камфорном дереве и другое. Тысячами ветвей разбегается его густая крона, словно беспокойные мысли влюбленного".
Стоит отметить, насколько в ту эпоху женщины чувствовали себя независимыми. Даже женщины из низших слоев могли, обладая эстетическим вкусом и способностями к литературному творчеству, приблизиться к императорскому двору.
Сэй-Сёнагон выбрала путь придворной дамы. В ее литературном таланте сомневаться не приходится. Нет сомнений также и в том, что у этой девушки был не только невероятно живой ироничный ум, но и тонкий вкус. Если бы она сегодня вела свой блог, в котором делала эстетические подборки фото и писала посты на подобную тематику, не сомневаюсь, что этот блог пользовался бы популярностью. В 42-ой заметке Сэй-Сёнагон делится вещами, которые, по ее мнению, являются «утонченно-красивыми»:
Белая накидка, подбитая белым, поверх бледно-лилового платья.
Яйца дикого гуся.
Сироп из сладкой лозы с мелко наколотым льдом в новой металлической чашке.
Четки из хрусталя.
Цветы глицинии.
Осыпанный снегом сливовый цвет.
Миловидный ребенок, который ест землянику.
Она словно разыгрывает перед невидимым зрителем спектакль одного актера с красочным веером, только героев показывает целую галерею. Причем среди них есть и люди, и птицы, и насекомые, и деревья, и у каждого – свой характер. Есть даже цвета, у которых собственные функции в каждом из эпизодов. Автор радует оттенками наше воображение: лидирующий по упоминаниям цвет вишни, лиловый, светло-лиловый, пурпурный, алый, светло-алый, цвет амбры, цвет багрянника, цвет алой сливы, густо-фиолетовый.
Описания трав, цветов, мостов, озер – этот дневник можно разобрать на составляющие, но всё вместе производит наибольшее впечатление. Как прекрасные горные лилии и цветы вишни девушка вплетает в свои черные длинные, достающие до циновки, волосы, так и Сэй-Сёнагон вплетает красочные и благоухающие метафоры в описание обычного во времена эпохи Хэйан быта.
Когда читаешь эти заметки, совсем не удивляешься, что в то время при дворе принято было общаться стихами, и в диалоге между мужчиной и женщиной фраза «вот сочиню-ка я стихотворение и снова пошлю [ей]» предстает совершенной обыденностью. Через пять минут он уже отсылает слугу с запиской, а еще через пять тот возвращается с танкой уже от дамы. Такая скорость красноречия неудивительна, ведь одной из обязанностей дамы, находящейся при дворе в то время, являлось заучивание двадцати томов «Собрания старых и новых песен», которое вместе с «Собранием мириад листьев» Сэй-Сёнагон отрекомендовала в одной из заметок.
Эта книга просто создана для спокойного, неспешного вечера за чашкой зеленого чая с жасмином. Цветочный аромат, изящная проза и эфемерная связь со средневековой Японией, которая только на первый взгляд кажется далекой.