Характеристика субъекта, симпатизирующего проявлениям искажению! Находясь в системе общей морали, за счёт собственной уязвимости в системе общественного самоопределения, сформированного псевдоморалью искажающей образ Бога в Человеке (Творца истины). Мы имеем дело с искусственным сознанием с помощью которого настраивается субъект на принятие любой отклоняющей сентенции от сути понятия чистота. Протестная сентенция противобога бросающая вызов обществу внедряется в материю нравственного каркаса через систему удовольствий, извращённых форм и сенсаций, основанных на подмене красоты, используя основу идеи бунтарства и протеста, так постепенно заменяя ответственность распущенностью, прикрываясь не понятой формулировкой понятия свободы, внушаемого уже эго, искажая субъект до жалости, в своём желании выделиться, порицая общественные истины. Так начав открыто, заняв позицию противобога, бороться за свободу своей глупости, тем самым нарушив, навязывая открыто свою точку зрения, внося всеобъемлющий урон миру, основой которого является закон свободы и воли в полном соответствии в сопричастности за построения любой другой системы навязывая её, и по определению искажённой социальной формы извращённой формой отношений к своему существу, т.е. создаётся некий субъект, образующий меньшинство основанное лишь на проявлении неуважения, агрессии, как протеста против всеобщего блага от создания индивида на основе той системы против которой они, меньшинства, существуют; т.е. против божественной доктрины самоопределения человека в его чистоте и помыслов. Таким образом аннигилируя закон всепричастности находящихся внутри ячейки меньшинства, забывая, о том, что есть что-то большее чем просто личные желания личные слабости. Словно создавая невидимый вакуум беспредельным отрицанием всего, что ежесекундно создаёшь сам. И всё это грубейшее отклонение принимается частью общественного слоя, как формула гордости, достоинства и самоопределения. Но невозможность подобного проистекает лишь в ситуации разрушения слабостью основ мироздания самим субъектом ровно, как и точно соответствуя разрушению самого субъекта. Таким образом портрет субъекта, представляющего систему эгоцентричных ценностей может выглядеть следующим образом: объект, чей уровень сопротивления нравственному образованию выходит за рамки личного пространства, начиная проявляться сопротивлением общественному строю, эпатируя извращением естества, а не самовыражением в естестве, естественно оказывается вплетённым в характеристику метафизики гея, на основе субъекта, но не личности в значении человека (концепция чистого творчества): Любая идея, пришедшая, как как бы новая, и связанной с как бы размягчением границ, как бы закостенелого отношения друг к другу, как нам кажется, всегда определена только с тем, чтобы толкнуть нас ближе друг-к-другу, растворив окончательно то, что признали вдруг предрассудками прошлого, которыми мы на самом деле, защищены в значении стыда, от нравственного провала, а значит духовной смерти. Но теперь они, эти, новые характеристики значения свобод, формулы которых созданы эго, кричат нам, что ваши (общественные) устаревшие правила игры не позволяют нам лучше понять друг друга. В их числе и такая вот искусственная концепция любви, выраженная в извращённой форме сообществом лгбт. Это снова, как бы такая попытка, ослабить общественную мораль, для того чтобы субъект общества стал более открытым, но такая открытость, та, форму которой и пропагандирует данное сообщество, она связана с двумя противоречивыми факторами: первый факт – это то что, данная идея открытости очень заносчивая и в эти открытые двери спокойно проходит всё, точнее лезет всё, что попало. Фактически то, что является геем, оно ничему не сопротивляется внутри субъекта, делая моральный кодекс предметом, слишком размытым или даже сложным для понимания, чтобы хоть на что-то можно было упереться, оперируя хоть какой-то моралью в отношении с значением свободы. Таким образом любое обозначение границ свобод моралью для такого неприемлемы, поскольку болезненны, поскольку субличность находится под влиянием низшей формы любви получения удовольствий любой ценой, в итоге, выражаясь в зависимость потребности проявления жалости к себе. Замешенной с процессом осознанного получения удовольствия от нахождения себя в уродливом виде, находясь среди подобных или уже, как существо заглушающее ею осуществлённое ничтожество, в предмете характера, т.е. по рождению. Поэтому вся эмоциональная база данного субъекта колеблется в границах самообороны, и боли от поражения в вечной самоидентификации. Эго подстёгивает страдание придумывая выдуманных врагов его свободы, только лишь бы не быть уличённым в неправоте, находящегося давным-давно или даже ещё пока не приблизившегося своим протестом против нарушения реальных существующих границ в морали. Подводя к тем самым границам, в рамках которых, и начинает созревать тот, кого можно будет называть человеком. Но нетрезвая сущность всегда бежит в тот мир где не существует значения такого предмета, как нравственность. Просто по той причине, что в такой среде она, такая сущность не сможет существовать без претензий обществу, видя, а главное находя себя в его отражении. Это значит не будет возможности для проявления жалости к себе. Именно данная формула и есть доктрина порождения такой жестокости у представителей меньшинств. Проще говоря, отрицание морального кодекса становиться для такого субъекта проблемой №1. И его зависимостью в смысле самоопределения. Вторая часть проблемы находится там, где нынешняя общественная категория морали, исходящая из того, что в представленной системе ценностей субъект находящейся в системе ценностей лгбт, состоит в том, что субъект находится в униженном состоянии. Тем и определяется такая псевдооткрытость, и доброта: разрешая себе разрешать другим. Но и при этом, чувствуя вину, вы всегда будете менее защищённым в своей правоте, так как не будет уверенности в самой правоте, понятие уверенности будет размыто перед истиной. Думается такое состояние переживали мы все в детстве, украв конфетку, мы на некоторое время становились более кроткими, покладистыми, старались быть незаметными, покорными, добрыми перед довлеющей силой правосудия. Это то самое состояние нахождение себя виноватым и делает субъекта из системы меньшинств извращающих мораль любви и свободы мягким и на всё согласным. На любые новые повороты открытия и замены в расширении этих псевдосвобод, извращающих лик человеческий. Лишь бы прикрыть своё невежество, найдя себе подобных. И любое заключение, склоняющее данное явление к тому, что это есть некая форма естествоиспытанием, так же приводит субъект подобного толка к заключению в пользу того, что его существование оправдано именно тем представлением, на которое он способен. Поэтому, тут не может быть никакого заключения, кроме того, что пока ты носишь в открытую, гнушаясь всем, что дал тебе создатель, кроме, выдуманной малодушием ленивого своей свободы, не станешь человеком.
Такая концепция, является одной из многочисленных, может быть, идей, того, чтобы размягчить закостенелые устои, сегодня уже не работающие, так как отброшены предметом развития в свободе. Возможно, эта так же такая формула естествоиспытанием новым миром, для общества в целом, мира в идее которого заложена формула полной свободы и возможности выбора. Которую нельзя гнобить или убить прихлопнув. Поскольку всё неведомое, некогда новое, увлекает, связывает, пророча новые горизонты удовольствий и опыта. Но и размножать и поощрять такое развращение конечно так же нельзя, поскольку не имеет смысла, как и не имеет смысла, менять природу на искусство. Любые проявления, побуждающие на подобные эксперименты субъект, как в личностном характере, так и в общественном, в любом случае нужно держать под контролем, и искоренять, но не насильственно в плане назидания, а лишь примером другой свободы, настоящей. Не морализируя самого себя в отношении с тем или иным опытом, а лишь отдавая отчёт в последствии того, на сколько сильно ты извращаешь лик свой в зеркале являясь отражением общественной метрии. И ты быстро поймёшь, что хотел бы встретиться с персонажем не с картины Пикассо, чья голова словно кувалдой размозжена, в знак возмездия, предателю и перебежчику, его же бывшими товарищами. (На мой взгляд, именно такое сходство представляет из себя, как деструктивный облик любой открытый представитель обусловленного тут прайда, в метафизическом пространстве, как обличие в визуальном плане субъекта нового столетия. Его-то портрет и писал Пикассо. Сам являясь тем же самым.) И всё же, если с восприятием истины у тебя всё более-менее устойчиво, и ты отдаёшь себе отчёт о системе извращения применяемой противобогом в отношении любого образа, созданного творцом, я думаю ты, всё же, выберешь встречу с персонажем картины эпохи ренессанса, если стремишься к человеческому-божественному образу. Поэтому альтернативы для таких выходов наружу искусственной морали, основанной лишь на факторе лени, протеста и тяги к удовольствиям не существует, кроме той, что должно искоренить подобные открытые проявления, через заперт самой личности транслировать подобные отклонения, принимая их за вольную слабость, навязывая их как норму поведения в общественном определении нормальности, но только с точки зрения противобога.